— Повстанцы? Но мы не повстанцы. С чего вы это взяли?

— Тогда кто же вы? Олодцы! — в этот момент я увидел в глазах женщины неподдельный страх, который быстро исчез. — Нет, быть этого не может. Вы такие недотёпы, что олодцами быть не можете!

Женщина рассмеялась.

— Милли, А кто такие недотёпы? — спросила девочка.

— Кушай, девочка, кушай, мы с ребятами говорим о всяких взрослых глупостях, не слушай нас.

— Хорошо.

— Ну, тогда, раз вы не олодцы и не повстанцы, значит вы… Разбойники, верно?

— А почему мы не можем быть просто обычными людьми?

Женщина прыснула.

— Да из вас обычные люди, как из меня гномий король! Может быть, вообще крестьяне или рыбаки? Сытые, опрятные, а самое главное с оружием.

— Миледи, может быть, вы сперва представитесь? — подал голос Олаф вышедший из леса.

— Ах, да, простите, я совсем забыла. Ох, где же мои манеры? Меня зовут Мелисанда, — женщина встала с брёвнышка и изобразила что-то вроде реверанса. — До недавних пор леди Мелисанда — дочь короля Гардуса и наследница королевства, на территории которого вы имеете счастье пребывать. Ну а с недавних пор — бездомная, беспризорная и осиротевшая попрошайка-рыбачка с двумя детьми, а зовут меня теперь чаще просто Милли.

— Я Саян, — представился я. — А это Терн, Марон и Олаф.

— Рада знакомству, господа.

— Судя по тому, что мы видели, и тому, что вы сказали, я могу сделать вывод, что Гардуса с недавних пор больше не существует. Он стал провинцией Олода? — поинтересовался Олаф.

— Да. Южной провинцией. Странно, что вы этого не знаете. Откуда вы вылезли?

— А мне кажется странным то, что вы вот так легко нам это выдали теперь. А вдруг мы всё же олодцы и немедленно вас повесим? Вы ведь особа знатная и наверняка захотите подтолкнуть на дальнейшие партизанские действия местных жителей, а то и возглавить сопротивление?

— Смешной ты. Ну какие же вы олодцы? Вы явно не из них. Даже надень вы плащи, хоть синие, хоть серые, рожи то вы свои видели? Шапочки явно непросто так носите, на лбах наверняка шрамы от рабских клейм, и вы решили вот таким невероятно оригинальным способом их замаскировать, — женщина совсем по-детски хихикнула.

Я совсем не мог понять, сколько же ей всё-таки лет. Выглядела она не младше тридцати, а ведёт себя то как графиня, то как девочка, то словно простая крестьянка.

— Тогда в деревне я посчитала вас повстанцами, потому и помогла, иначе пришли бы олодцы и казнили вас. Знай, я, что вы разбойники, пальцем бы не пошевелила ради вашего спасения.

— Но мы не разбойники.

— Так, немедленно говорите кто вы или…

— Успокойтесь. Мы не олодцы, — я решил прояснить ситуацию сейчас от начала и до конца. — Мы действительно рабы, только не беглые, а бывшие. Мы не сбежали от олодцев, а честным путём заработали себе свободу у орков.

— Конечно! Так вот почему вы вели себя в деревне так, словно только что появились на белый свет — ничего не знаете, не понимаете, всё спрашиваете. Вот откуда у вас оружие. Как же я сама не догадалась? Вот ведь дура!

— А почему вы сразу не ушли с нами? Почему не забрали своих детей и не ушли, а явились ночью? Да и как вообще наследница трона докатилась до такой жизни? — мне было интересно.

Дети доели мясо и кивали головами, борясь со сном.

— Одну минуту, — сказала женщина и повела детей укладываться спать. Вернувшись она продолжила. — Когда началась война, мой отец возглавил войско. Мы надеялись отстоять наши земли, но потерпели сокрушительное поражение. До войны ходили слухи о непобедимости олодцев, о том, как молниеносно они захватывают земли, о том, что среди них есть маги. Но тогда это были всего лишь слухи. Как оказалось, во время войны, всё это было правдой. Ну, по крайней мере всё, кроме магии. Про магов я много слышала, но сама ни разу не видела. Может быть, людская молва приписывает сверхъестественные силы олодцам за их непобедимость и силу.

Так это или нет, но они завоевали нашу страну за несколько дней. Это уму непостижимо. Мой отец погиб вместе с войском и своим сыном — моим старшим братом. Войска наступали, и я бежала из дома. Точнее мне помогли бежать добрые люди, когда враг был уже буквально у порога родового дома. Я долго пряталась в лесах, питалась, чем придётся. Потом вышла в эту деревню. Там я сказала, что я простая крестьянка из другой деревни, а моя деревня сожжена и разграблена. В рыбацкой деревушке из-за войны осталось много пустых хижин, в одной из которых староста разрешил мне жить. Там я и узнала, что есть повстанцы — люди, которые противятся новой власти. Там же я встретила двух сирот и решила помогать им. Через пару недель они стали называть меня своей мамой, ну а я их своими детьми.

Я понял не всё, что говорила эта девушка, так как некоторые слова были мне неизвестны, но вопросов не задавал, чтобы не показать, что в местных реалиях я вообще ничего не понимаю. Мелисанда продолжала:

— Олодцы каждый день приходили и приходят за данью. Им нужна еда, чтобы кормить тысячи солдат, и они отправляют фуражиров за продуктами во все деревни. В нашей они забирают рыбу. Поэтому в деревне так несладко. Если не дать им нужное количество — наказание одно: случайному жителю деревни предлагают выбор, умереть или стать рабом. Поэтому все мы работаем до изнеможения, а живём впроголодь. Я долгое время мечтала встретить кого-нибудь из сопротивления, чтобы присоединиться к нему, но боялась уйти из деревни. Когда я увидела четырёх мужчин, одетых не в лохмотья, едущих на повозке, с оружием, то подумала, что вы из сопротивления, и решила помочь вам. Хотя это было очень опасно. Тому, кто выдаст повстанца, полагается солидная награда. Поэтому я взяла своих детей и отправилась вслед за вами.

— Но это же не ваши дети?

— Теперь мои.

— А почему вы не пошли за нами днём?

— Я испугалась, Саян. Испугалась за себя и детей. Я хотела помочь вам. Но больше всего я хотела выжить. Я боялась, что по дороге вам попадётся отряд олодцев и вы погибните, а я вместе с вами.

— Почему же теперь вы передумали и идёте вместе с нами?

— Я не иду вместе с вами, Саян. Не пытайтесь манипулировать мною. Просто в деревне мне было опасно оставаться. Рано утром я покину вас. И продолжу свой путь. Найду повстанцев. Больше я не могу прозябать в рыбацкой деревне. Спасибо вам за пищу. Мы с детьми давно так сытно не ели. А вам нужно бежать, Саян. Как можно дальше отсюда. Двигайтесь на восток. Избегайте дорог и прячьтесь по лесам. Если встретите повстанцев — присоединяйтесь. Другого пути у вас нет. На север, в центральную провинцию, вас не пропустят. С запада вы уже бежали, туда вам дороги нет, а на юге, насколько мне известно, жуткие твари из роя нападают на людей, и они продвигаются всё дальше вглубь материка. Путь туда самый опасный. Если олодцы найдут вас, они не будут разбираться, откуда у вас оружие. Вас просто убьют. Даже если вы избавитесь от оружия, они поймут, что вы не простые крестьяне или рыбаки. Спасайтесь. А для начала затушите костёр.

После этих слов Мелисанда встала и отправилась к детям на толстую соломенную подстилку спать. Я посидел у костра ещё какое-то время, обдумывая услышанное. Затем затушил костёр и тоже пошёл отдыхать.

Странная девушка — я так и не понял её возраста. Не понял и её характера. Не понял, почему решил послушать её. Возможно, её графское воспитание, при котором она привыкла командовать, давало о себе знать. Ещё и какие-то твари на юге из роя. О чём речь? Надо будет расспросить Олафа, он наверняка знает.

Если всё сущее появилось из Первояйца, то откуда же явилось само Первояйцо? Это тот вопрос, на который получат ответ те катарианцы, которые при жизни соблюдали Кодекс. И это далеко не единственное благо для благочестивых. Тех же, кто пренебрегнет Кодексом, ждут вечные муки в холоде. (Отрывок из Кодекса катарианцев).

Принесли еду. Хотя едой эту мерзость нельзя называть. Какая-то безвкусная мазня на шершавой на ощупь тарелке. Я не знал, какого она была цвета. Здесь было темно и холодно, как и обещал Корто. Раз в сутки приносили эту мазню, служившую мне пищей. Может, реже, а может, чаще. Я не знал, сколько проходило времени в этой кромешной темноте.