Я отправился на рынок. Нечасто в орочьих лапах оказываются катарианцы. После боёв на арене, из которых я выходил победителем, многие орки меня запомнили как хорошего бойца. Ничто так не вызывает уважение у этих дикарей, как умение махать мечом. Поэтому многие из них смотрели на меня с уважением.

Я зашёл в лавку, которая, судя по вывеске, занималась пошивом одежды. Молодая орчанка поприветствовала меня, обвела взглядом с ног до головы и, очевидно, поняла, что мне нужно, но всё равно спросила:

— Что желаете приобрести?

— Костюм. Традиционный катарианский походный костюм. Вам известно, что это такое и как он выглядит?

— Да, ящер, я знаю, что это такое. Не удивляйся так. Просто однажды в наших краях проезжал караван ваших, и я видела, во что они одеты. Но в наличии у нас такого нет. Ты первый катарианец, посетивший мою лавку. Так что только на заказ.

— Конечно, только на заказ. Неужели вы думаете, что я стал бы носить то, что пошито на среднестатистического ящера?

— А господин, оказывается, сноб. Подойдите сюда, я сниму с вас размеры.

Орчанка взяла верёвку с цветными отметками на ней и начала делать замеры. Пока она этим занималась, я решил уточнить некоторые важные аспекты.

— Сколько будет стоить моё одеяние и когда оно будет готово?

— Сделаю его через пару дней. Цена три золотых и пять серебром.

— При изготовлении не нужно окуривать одеяние благовониями, вплетать золотую нить и читать ритуальные молебны. Меня интересует лишь функционал изделия. Какова будет цена в этом случае?

— Три золотых и пять серебром.

— То есть вы и не собирались делать его традиционным? — возмутился я. — А ещё уверяли меня, что знаете, что такое традиционный походный костюм. А раз так, то я заплачу вам за работу один золотой. Этого вполне достаточно для такой необразованной орчанки как вы!

— Жлоб! Три золотых последняя цена, за меньшее не сделаю. А если будете меня оскорблять, тогда платите четыре.

— Это никуда не годится. Сделайте мне скидку как победителю на арене. Я выжил после праздника Светила!

— Выжил, значит, убил кучу неповинных орчат! Это наши мужчины пусть гордятся такими подвигами. Детоубийца! Молчал бы лучше, пока не вышвырнула тебя вон.

— Два золотых последняя цена. У меня больше нет.

— Вот ведь убогий! А ещё строит из себя. Ладно, давай сюда свои два золотых, сделаю из ткани подешевле да качеством похуже, чем планировала. Так что завтра можешь забирать своё тряпьё.

Пришлось расставаться с двумя золотыми. Дальше я решил купить себе раба. Неподалёку от лавки обнаружились клетки с рабами. Цены не радовали: за восемь оставшихся золотых я мог позволить себе купить разве что калеку. Цены торговцы сбивать отказывались, хотя другим оркам продавали живой товар по значительно более низким ценам. Побродив среди клеток пару часов, я увидел небольшую клетушку с маленьким зелёным существом, забившимся в угол. Мне стало интересно, что же это такое сидит в клетке, я наклонился, присмотрелся. Торговец воспринял моё любопытство по-своему:

— Господин желает приобрести? Отличный выбор! Ест мало, бегает быстро, даже разговаривать умеет! Всего пять золотых для господина катарианца!

— Что это такое?

— Как что? Это же самый настоящий гоблин, представляете! И по такой смешной цене, вы нигде не найдёте другого такого!

— Мне не нужен полудохлый гоблин, забившийся в угол! Мне нужен раб, владеющий манерами, знающий катарианские обычаи, умеющий чинить одежду, ухаживать за оружием, готовить и развлекать своего господина, который может взять на себя все суетные дела!

— О! Тогда вам сказочно повезло, ведь этот зелёный огрызок всё это умеет! Разве что катарианским обычаям и манерам немного подучить придётся.

— Сомневаюсь, что он умеет хоть что-то. Но хорошо, даю за эту падаль пять серебра.

— Ну что вы! Пока я его продаю, он проел вдвое большую сумму! А ещё как сложно было поймать его, доставить сюда живым и невредимым, ну и налог мне нужно платить. Но хорошо, отдам такому господину, как вы, за четыре золотых.

— Один!

— Три!

— Ладно, беру за два!

— Два с половиной, и он ваш.

— По рукам.

Потратив ещё два золотых и пять серебряных монет, я стал обладателем худющего и забитого гоблина, у которого не было половины зубов. Совсем не то, что я хотел, но за такую цену вполне приемлемо. Работорговец оформил документы на владение рабом и отдал мне их и гоблина.

— Эй, падаль, ты разговаривать-то умеешь?

Гоблин ростом был мне едва по пояс, смотрел на меня грустными, но преданными глазами, и произёс:

— Падаль говорит, когда это надо хозяин! Когда не надо, падаль не говорит!

Я, решив, что не подобает зваться рабу Бертолиуса падалью, решил дать ему более звучное имя.

— Теперь тебя будут звать Пад.

— Как будет угодно господину.

— Идём же, чего ты так плетёшься, как будто сдохнешь вот-вот?

— Пад очень хочет есть. Пад очень хочет пить. Если Пад сейчас не есть и не пить, то Пад быстро-быстро умирать.

— Ладно, пойдём поедим. Я тоже умираю с голоду.

Мы зашли с полуросликом в таверну, я сел за стол возле окна, он же остался под столом. Нечего такому ничтожеству сидеть за одним столом со мной. Главное, чтобы никто из сородичей не увидел, какой у меня раб. Позор на весь мой род — взять в рабы жалкого гоблина. Как доберусь до родных краёв, нужно будет как-то от него избавиться и подобрать что-то более подобающее. Такой недотёпа не сбережёт моё время и силы от дел суетных, а наоборот будет только его отнимать. Эх, если бы только тот раб из школы гладиаторов не предал меня, мне бы не пришлось покрывать себя позором, да и два с половиной золотых были бы целы. Да и его деньги можно было забрать себе. Иметь раба-человека для катарианца вполне допустимо, да и помощь при возвращении трона он принесёт более ощутимую, нежели полурослик.

Нам принесли заказ. Мне большую тарелку с мясом и стакан вина, гоблину кинули под стол несколько съедобных кореньев и дали кувшин воды. При этом слуга что-то буркнул про то, что с животными у них нельзя…

В этот момент я посмотрел в окно и увидел бредущего по рынку своего знакомого гладиатора, того самого, который совсем недавно предал меня! Нужно дать ему второй шанс! Он наверняка уже одумался и жаждет стать моим рабом!

— Пад, хватит жрать! Смотри в окно, видишь, человек идёт?

— Пад видеть! Пад хорошо видеть! — Зелёный радостно запрыгал, выглядывая в окно.

— Живо беги к нему и скажи, чтобы шёл сюда к нам! Скажи, что я готов простить его, если он вернётся и станет моим рабом! Бегом!

Гоблин побежал, на ходу дожёвывая какой-то корень. В окно я видел, как он подбежал к Саяну и начал что-то говорить. Главное, чтобы глупый гоблин ничего не напутал. Человек что-то ответил гоблину, пнул его под зад и пошёл дальше.

Не вышло… Неужели человек настолько глуп, что не хочет быть моим рабом? В гладиаторской школе он показался мне достаточно умным. Ну что ж, придётся обходиться гоблином.

Пообедав, мы с полуросликом отправились в оружейную лавку, обменяли с доплатой моё никчёмное вооружение на более соответствующее моему вкусу и положению. Я приобрёл немного припасов и палатку для себя. Гоблин и на улице переночует, а вот мне по статусу не положено ночевать где попало.

Зеленокожий едва тащил мешок со снаряжением, его тоненькие ножки пошатывались под тяжестью груза, словно травяные стебли на ветру, и казалось, что вот-вот сложатся в обратную сторону, как у кузнечика.

Денег осталось ровно на ночлег в таверне. Завтра я отправлюсь в путь. В путь, в конце которого я жестоко отомщу тем, из-за кого я оказался в рабстве у орков, а моя семья перестала существовать.

Корто должен быть уничтожен.

Мать драглов способна сделать всё, что пожелает. Она сделала многое, но из всего сделанного и задуманного ею наибольшее значение имеют две вещи: она создала этот мир, и она же его уничтожит. Поскольку все мы являемся её творениями, мы обязаны действовать также, как она: мы должны давать жизнь и забирать её. Мы должны давать жизнь своим детям и отбирать её у наших врагов. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).