– А, может, я влюбился?

– Влюбился? – Скептически оскалился Зейн, а у самого неприятно кольнуло. – Когда успел? Вчера за три минуты в коридоре? Или сегодня, после того, как понял, что занята? Была бы свободна, или перепихнулся бы вчера – сегодня о ней, как обычно, даже и не вспомнил бы!

Зейн рубил жёстко, слыша, как недовольно рычит внутри тигр.

Только вот, для кого он говорил сейчас все эти слова? Не для себя ли? Разве не думал он сам об этом?

– Как друга прошу – узнай!

Зейн промолчал, потому что ещё раньше просьбы Майка решил, что первое, что сделает, попав в Академию – узнает всё о Никки Ридли. Для себя.

Майк гнал, как сумасшедший:

– Едем к Дейву, снимем напряжение! Зря я, что ли, на сегодня столик заказывал?

– Ну?.. И что это было за представление? – Спросил Иван, провожая скучающим взглядом белый ягуар, обогнавший нас на повороте.

– Это был мой косяк, который я попыталась исправить, но, кажется, только влипла ещё сильнее, – произнесла больше для себя самой, чем для него. И я действительно именно так и думала сейчас.

Вызвав Ивана, я собиралась показать этим двум баловням судьбы, что девушка занята и для дальнейших поползновений не подходит. Причём основательно занята – только ненормальный захочет связываться со взрослым, здоровенным медведем из-за тысячной в списке девицы.

Но либо оборотни мне последнее время попадались не такие, либо всё же я где-то маху дала, только то, что я прочла во взгляде Майка, говорило об обратном – его интерес ко мне возрос стократ!

И я уже молчу о Ривендоре! Потому что то, что произошло в лифте, вообще никакому осмыслению не поддавалось. Что это было? Но главное – что случилось со мной? Там, в лифте с Ривендором была не Никки Ридли, там с ним была я – Эмили!

Это я чувствовала, как бешено грохочет сердце в груди, просто от того, что я нахожусь рядом с ним так близко. Как электризуется воздух, и встают дыбом мелкие волоски на руках, когда двери заклинило, и он подступил ко мне сзади. Как учащается дыхание, потому что становится отчаянно не хватать воздуха. Как всё во мне замирает в ожидании его прикосновения.

Да, я ждала, что он обнимет, прижмёт меня к себе. И, о, ужас – я этого очень сильно хотела!

Не знаю, что произошло бы дальше, если бы двери в этот момент не заработали, и я не сбежала. Но лучше об этом сейчас не думать!

Вот влипла, так влипла!

Иван предусмотрительно молчал. Он, вообще, чаще всего молчал, но делал это всегда очень «говоряще».

– С завтрашнего дня Клер Доу работает в детективном агентстве Ривендора. В ближайшее время постараюсь добыть необходимую информацию по нашим клиентам, – поставила я его в известность, и Иван по обыкновению даже не удивился тому, как быстро у меня получилось туда попасть. В очередной раз захотелось его подначить: – Пришлось переспать с обоими!

Иван только бровь изогнул иронично: мол, давай-давай, заливай дальше. Он никогда на мои шутки не вёлся, как я ни пыталась – знал меня с детства. Порой, мне казалось, что знал лучше меня самой.

Сопя, я полезла на заднее сиденье, переодеваться. Одно нажатие на волшебный замочек «клатча», и передо мной снова моя огромная сумка-рюкзак – очень удобно, если учитывать, сколько порой раз мне приходится на ходу внешность менять и вещи прятать.

С разнообразными артефактами проблем никогда не было – наша семья испокон веков занималась их изготовлением. Да, фамилия Доу не была знаменита так, как Ера, но на то были свои веские причины. Так уж сложилось, что изготавливали и снабжали своими уникальными магическими артефактами мои ближайшие родственники сплошь секретные государственные структуры. И по сей день многие из них трудились в закрытых правительственных лабораториях. Но некоторые эксклюзивные шпионские штучки Доу делали только в собственных лабораториях и приберегали исключительно для себя.

Выходила я из машины у своего дома уже серой мышкой Клер Доу.

Старинный особнячок был собственностью семьи. Один из множества по всей стране и за её пределами. Этот на Доу был оформлен официально. А выглядел странно даже для привычных лоскутных домов Лоусона.

Центральная его часть представляла собой башню с часами, причём сам огромный циферблат служил ещё и окном, но странно было не это. Дело в том, что все стены, окна и двери особняка были кривыми. Нет, проблема была вовсе не в строителях – руки у тех, нужно думать, росли откуда надо. Во всяком случае, изначально после строительства во времена моего пра-прадеда дом, как рассказывали, выглядел вполне себе нормально. Конечно, каждое новое поколение, как и полагалось, вносило свои коррективы, что-то пристраивало и усовершенствовало, но оставляло неизменным внешний вид и внутреннюю отделку частей дома, построенных до них, как исторически сложилось со всеми домами в Лоусоне.

Сейчас в особняке проживал мой двоюродный дядюшка Криспер Доу. Именно его отец, Бартоломео Доу – брат Лилиан, и был виновником такого необычного облика фамильного особняка.

Расширяя лабораторию, традиционно имеющуюся в любом из домов семейства Доу, Бартоломео прибег к помощи мощнейшего заклинания. Только что-то пошло не так, и, хоть и редко используемое, но вполне рабочее заклинание вошло в сильнейший резонанс то ли с местом, на котором был построен особняк, то ли с одним из артефактов, находившимся в доме, что в свою очередь привело к возникновению поразительного пространственного искажения.

Говорят, первое время к дому даже подходить боялись – изогнутое причудливыми волнами здание выглядело и в самом деле зловеще. Сам Бартоломео тогда остался цел и невредим (погибнуть ему было суждено совсем в другое время и по иной причине), а вот особняк, как бы не старались исправить произошедшее чуть ли не все сильнейшие маги нашего семейства, так и остался кривостенным.

Причём, внутри дома стены были вполне ровными, только расположение комнат, говорят, поменялось. И время от времени менялось до сих пор. Идёшь, к примеру, на кухню, сворачиваешь в коридоре в нужную сторону, а попадаешь в голубую гостиную. Правда, задумавшись, ты затем вдруг осознаёшь, что гостиная тебе в этот момент действительно гораздо нужнее.

Но этим странности не ограничивались. Дом с тех самых пор жил своей жизнью, и словно разумное существо даже позволял себе невзлюбить любого из приходящих. И касалось это не только гостей. До сих пор по неизвестной причине в этот столичный особняк и шагу ступить не могли некоторые из моих родственников, чему, честно говоря, я была несказанно рада – отдельных из них я и сама бы на порог не пустила. Ну, а многие даже и не рвались посетить фамильную гордость, в страхе быть отвергнутыми – потом позора в семье не оберёшься. Именно по этой причине и к моему пущему удовольствию здесь всегда было тихо и спокойно, хоть особняк и располагался в самом центре столицы.

Не спешила посетить его и одна из моих многочисленных кузин, чьё имя (тем более, что оно было и моим вторым именем), да и сам образ я решила так удачно временно поэксплуатировать. Пожелай кто собрать информацию о Клер Доу – тому любая база выдаст информацию и фотографии моей почти полной тёзки, победительницы всевозможных олимпиад и синего чулка – одним словом, меня нынешней.

К дому после всех произошедших изменений, как-то само собой, стали обращаться по имени пра-прадеда – Конрада Доу, его строителя. И тот же дядюшка Криспер свято верил, что это именно его дух теперь управлял особняком.

Меня особняк принимал всегда. Может быть, потому что дядюшка почему-то решил, что именно я наследую после него эту фамильную древность. У него-то самого семьи не было. Дом не позволил, невзлюбив и выжив пару претенденток на роль его жены, а больше он и не пытался устроить своё семейное счастье.

И это была одна из главных причин, почему я хорошенько подумаю перед тем, как согласиться принять такое весёленькое наследство. Не хватало ещё, чтобы мужа мне выбирали древние кирпичи!