Монарха и его приближённых удивляло уже само количество пришедших на штурм воинов. День ото дня ионии убивали немало людей. Причём трупы их валялись у крепости, отнюдь не были подняты некромантами или унесены да оживлены ещё каким путём. Гнили и разлагались, приманивая мух, грифов, волков и других падальщиков, служащих сейчас для стен замка дополнительной защитой от желания неприятеля двигаться сюда.

Но численность воинства поистине удивляла, столько дней они упёрто приходят и мрут, словно за героическую смерть их ждёт какая-то несметная награда, вообразить однако же которую не мог ни ум короля, ни мудрость его опытных советников и генералов.

Сколько было проведено боёв, однако же ни требований, ни чего-либо ещё выдвинуто так и не было. Король даже приказывал отыскать и осмотреть все снаряды катапульт, что упали во двор и вовнутрь построек, нет ли там выгравированных или налепленных посланий, но даже эта идея оказалась пустой.

Сейчас адмирал посылал и отряды под прикрытием подвижных тоннелей-сараев виней, и заставлял воинов катить массивные высокие башни, как только достигавшие достаточной близости, выпускавшие со своих вершин снаряды расположенных там катапульт, чтобы раз за разом сносить и громить внешние укрепления.

— Лучники, на позицию! — приказывал Вайрус, — Поджи-гай! Цельсь! Пли! — с расстановками и паузами командовал он стрелковыми войсками, а те посылали огненный дождь на бревенчатые сооружения.

Сегодня дождя уже не было, но отлично усвоивший прошлое преимущество лидер осаждающих явно велел тем при постройке таскать с реки воду и обливать брёвна, а то и целиком катить их к воде, вымачивать несколько часов, а потом уж доставать и продолжать стройку.

Башни получались кривыми, одна древесина разбухала сильнее другой, так что выравнивать внутренние помещения этажей, верхний постамент для осадных машин и многочисленные щели да зазоры приходилось дополнительными балками и досками. Однако же эффект от такой мороки явно был. Огненные стрелы причиняли мало вреда катящимся массивным возвышениям, насквозь влажным и мокрым, к тому же ещё и скользким, так что не всякое остриё брало облитую древесину.

Джеймсу пришлось снова обращаться к пиромагам, хотя он планировал дать помощникам Бартареона день отдыха, надеясь, что их услуги сегодня не пригодятся. Но им пришлось подменить выставленных лучников, и концентрировать энергию первородного огня.

К тому же архимаг подключил заодно и магов воздуха. Они создавали обдувающие ветровые потоки и поднятая с песком пыль облепляла брёвна, впитывала влагу, а потом этим же ветром сдувалась прочь. Они всеми силами стремились подсушить конструкции. А в момент, когда всё уже было готово к атаке, король вдруг скомандовал им отбой.

— Что? Ваше величество, да они же… — негодовал Бартареон.

— Мало их, — пояснял монарх, — Вон ещё сколько возведено вдали. Они просто заставят вас иссякнуть на паре башен, а затем пустят вход основные постройки. Придётся выжидать, — проговорил он.

— Если вообще не ударим, то они сами будут ждать, пока маги не отдадут достаточно сил. Пусть ветра постараются, как прикрытие, а ты вели подожженные стрелы пускать. Пусть думают, что мы уже подожгли всё, что могли, — предложил тот.

— Умно, — согласился король, и отправленных стоять в запасе чародеев пламени опять сменили лучники, а вот аэромаги остались на своих местах, устраивая пыльные торнадо и знатные ураганы, прикрывая тем самым воспламенённые залпы.

Подсушенные брёвна уже эффективнее принимали на себя огонь от стрел. И хотя внутри оставались сырыми, активно дымили, плюс ко всему горели снаружи, чем создавали ещё более худшую видимость для соперника, чем же именно был вызван их поджог.

Первые несколько гелеполей были попросту брошены сгорать, и король, и архимаг тогда отметили, что изнутри никто не выбегает. Их катят налегке, пустыми, чтобы было не жалко бросить или сломать в очередном подкопанном рве. А потому идея выжидать, пока их у подножья стен целиком не заполнят войска виделась ещё более благоразумной.

— Что ж, Кастор, де ла Домингес, — крикнул король своим генералам, — Винеи на подходе, велите кадетам тянуть тросы!

Те тут же отдали приказ молодым воинам хвататься за канаты и двигать выпирающие бойницы впереди стены прямиком над проходящими к разрушенной стене сараями с крышами из воловьих шкур. На самой деревянной конструкции такого навеса располагались другие кадеты рядом с щелями в полу и сложенным запасом камней для катапульт.

Оставалось только сбрасывать те вниз в эту щель, устраивая каменный дождь безо всякой на то магии. Более того оставшиеся волшебники ветра помогали уносить винеи прочь от прикрытых ими колонн построения, так что бросать камни можно было сразу на воинов, не успевших отступить из-под смертоносного камнепада.

Башни горели, люди гибли под массивными булыжниками, атаковавшими их с высоты крепостных стен, но ещё лишь на подходе к тем. А когда снаряды в итоге закончились, король велел натянуть козырёк бастионов обратно, а Вайрус приказал снизу выступать вооружённым гвардейцам.

Первыми из разрушенной стены наружу выбегали копейщики, спешно натыкая всех, кто был неподалёку, на острые наточенные наконечники. Следом шли войска с топорами и алебардами, плашмя крупными лезвиями своих орудий отражая не только выпады сабель, но и даже выпущенные арбалетные стрелы, если получалось ловко это сделать, а потом рубили и кромсали лиходеев на части, не зная пощады, без замешательств, размышлений и остановок.

Рыцари-аристократы, такие как Оскар, стремились достойно показать себя в битве. Обычно у гвардии короля были идентичные доспехи и шлемы, так что знатные воины стремились добавить себе всяческие знаки отличия. У кого красовались скрученные бараньи рога, полые внутри, чтобы не утяжелять шлем, у кого забрало выходило вперёд, напоминая орочью, медвежью или волчью пасть, у кого шлем представлял собой металлический череп животного или человека, как в случае упомянутого сэра Оцелота.

Они отважно бились, исполняя свой долг перед родными землями, перед крепостью, ставшей для них на многие годы домом, перед своими династиями, так как служить в первом войске королевства — в гвардии самого монарха было наиболее почётным, и, наконец, конечно же за него самого — за правителя всего Энториона, умудряющегося держать в узде все тринадцать герцогств вот уже более двадцати лет, несмотря на все распри, проблемы и конфликты между власть имущими семьями.

Стрелки старались прикрывать их от новых подходящих волн и пальбы с приближающихся башен. Там на многочисленных этажах засели вражеские лучники и арбалетчики, прицеливаясь сквозь прорубленные бойницы, но в суматохе боя нередко попадавшие по своим, нежели по чужим.

А отступающую гвардию за пробоиной уже вовсю встречали клирики, готовые мазать раны снадобьями для скорейшего заживления, читать молитвы и пользоваться целительной божественной магией, чтобы унять боль, остановить кровь и опять-таки поскорее затянуть ранения, ускорить срастание тканей и костей при переломах.

Бартареон несколько раз колдовал барьер от стрел, чтобы те просто разбивались об энергетический пульсирующий щит циркулирующих плотных потоков, однако во-первых, не хотел тратить много сил перед кульминацией с пиромагами, а во-вторых, даже будучи архимагом, барьерами владел лишь на условно неплохом уровне.

Так что, когда войска неприятеля вынудили с целью безопасности под завязку набиться с осадные башни, словно огурцы в бочку, Вайрус командовал рыцарям и всем гвардейцам отступление. И те, прикрываясь прямоугольными и округлыми щитами стремились вбежать снова в крепость, имитируя испуг перед артиллерией врага.

Катапульты с башен снова сносили укрепления стен и закидывали свои крупные снаряды по цитадели и другим постройкам внутри стен крепости. Им было некогда прицеливаться в процессе движения, так что били наобум, лишь бы попасть хоть куда-то впереди по Олмару.

Каким-то снарядам везло угодить прямиком в построения отрядов запасных лучников, ополченцев и даже молодых кадетов, так ни разу и не вступивших в бой. Другие же застревали в окнах или бойницах, трети отскакивали от стен и крыш, либо при этом отламывали определённые куски сооружений, а королю вновь приходилось всем этим жертвовать, лишь бы обилие переполненных башен занимали самую удачную для обороняющихся позицию. И вот тогда Дайнер Второй отдал приказ: