Словно по незыблемому граниту поползла трещина.

А потом он и вовсе отвернулся, лишь бы не смотреть на нее.

– Я сказала лишнего, – тихо произнесла Инерис. – Мне жаль.

Демон вздрогнул, но так и не повернулся.

Она поневоле вспомнила слова огненного мага – «Он тебя слушает. Спорит, бесится, но слушает». Тогда она отмахнулась, но, возможно, Сэ'Тха'Дарр был не так уж неправ.

Не хотела задеть, но задела. И явно куда глубже, чем можно было предположить. Могла бы и промолчать – слышала же от старейшины о том, что когда-то была некая "другая"... Взяла и с легкостью разбередила старую рану!

И что делать? Что еще сказать?

Но ведь этот демон не знает цену словам, он сам с легкостью бросается колкостями, граничащими с оскорблениями...

Зато он знает цену действиям.

На запястье Ассаэра вдруг легла тонкая рука – темнее, чем у Данаи, но такая светлая на фоне его кожи.

– Я надену дакха, – тихо произнесла леди Инерис Ламиэ, резко вырвав его из круговорота воспоминаний. И, не дав ему толком удивиться, тут же прибавила: – Но я не желаю, чтобы ты вновь смеялся надо мной. Если это такое комичное зрелище – спокойно, нормально скажи, что я делаю не так. Объясни, я исправлюсь. Я не настолько упряма, чтобы из гордости пренебречь дельным советом.

Ассаэр распознал в этих словах одновременно упрек и попытку примирения.

Он обернулся – и увидел в пытливо вглядывающихся в него глазах стального цвета одновременно надежду и беспокойство.

– Я понял тебя, – сказал он, радуясь, что леди-наследница в кои-то веки сдержала свое любопытство и не стала ни о чем расспрашивать.

Ассаэр вздохнул и, перебарывая себя, понимая, что сказал недостаточно, прибавил:

– Возможно, я тоже наговорил лишнего. Возможно… нам стоит научиться спокойнее общаться друг с другом. – Слова давались тяжело. – Я тоже порой высказываю разное, княжна. И, как правило, вовсе не из желания тебя задеть или оскорбить. Но… эй!

Инерис от изумления оступилась и едва не села прямо на горячие камни дороги.

Ассаэр подхватил ее за локоть – привычно, быстро, не задумываясь.

На душе стало легче.

– Спасибо за эти слова, – серьезно отозвалась она, склонив голову набок. – И, Ассаэр... пожалуйста, в будущем обсуждай со мной то, что мне нужно знать. Больше не ставь меня перед фактом и не говори, что "яжеженщина". А я постараюсь не набрасываться на тебя зря и не усматривать в каждом неосторожном слове попытку оскорбить.

Демон молча кивнул, и они одновременно отвели взгляд, ощутив неловкость.

– Пойдем дальше? – предложил было Ассаэр, когда пауза уж слишком затянулась.

К его удивлению, Инерис покачала головой.

– Сперва достань эту свою душегубку, – ворчливо велела девушка. – Надо хоть немного к ней привыкнуть, иначе весь ваш маскарад пойдет насмарку, да и чужачку во мне мигом вычислят.

Демон невольно усмехнулся, снимая с плеч мешок.

Ассаэр чувствовал себя немного странно, помогая ей поправить платок. Настоящее повлияло на прошлое, нывшее, как старая рана перед грозой; прошлое, открывшееся вдруг с нового ракурса, повлияло на настоящее...

Но главное – каким-то немыслимым образом, после всего сказанного, они ухитрились прийти к взаимному пониманию.

У женщины, лежавшей в постели, сбилось дыхание. Тихое и размеренное прежде, оно стало более частым и шумным.

Она не вздрогнула, не дернулась, просыпаясь. Только медленно открыла глаза красивого фиолетового оттенка.

Они достались ей от бабушки, редкой красавицы, но дочери, к сожалению, не перешли. Впрочем, возможно, передадутся ее детям…

Впервые мысли о прошлом не тяготили. До сих пор к любым мыслям об Инерис примешивался суеверный ужас, что за них ее может постигнуть чужая кара.

Но не теперь.

Это ее дочь, ее чувства, ее жизнь. И благодаря одному пугающе сильному магу, они вновь принадлежат только ей, ей одной.

Воспоминания на миг омрачили до сих пор красивое лицо – легкость, с которой маг удерживал ее, жестокость, с которой допрашивал, вытаскивая на поверхность потаенное, сокровенное… Страшная кровавая магия, такая виртуозная...

Видимо, такова цена помощи Кэллиэна Дэтре.

У нее пока не было возможности прийти к единому мнению касательно его вмешательства. Но теперь, когда туман наконец развеялся, ей это наверняка удастся.

Скрипнула дверь, и в следующий миг леди Дженис спокойно улыбнулась, глядя на тут же подскочившего к постели слугу и друга. В янтарных лисьих глазах такое облегчение, что и без расспросов ясно, как он волновался за нее.

Разум наконец пробудился и жаждал пищи. Мысли больше не путались, не одолевала слабость, глаза не норовили закрыться.

И дышать было легко, как никогда.

– Сколько я пролежала здесь, Ласс? – медленно спросила леди Дженис, сознавая, что времени должно было пройти немало – она чувствовала сильную слабость, мышцы на руках задрожали, когда она попыталась сесть в постели. Ласс тут же поддержал ее под спину, подставил подушки. – Сколько времени прошло с моего... последнего разговора с Кэллиэном Дэтре?

– Я не вел счета, миледи, не до того было. Порядочно. Больше двух недель, а точно – как знать? Я немалую часть этого времени провел в местных лесах.

Искал травы для нее и добывал еду. Леди Дженис улыбнулась и погладила своего слугу по щеке.

– Как вы себя чувствуете? – негромко спросил он.

– Сносно – и за это я должна благодарить тебя. Как и за то, что вообще пришла в себя. Но если прошло уже больше двух недель… – тут же переключившись на прежнюю тему, женщина задумалась, что-то подсчитывая в уме. – Были вести с юга? Срок уже подошел...

Рыжеволосый оборотень с сожалением покачал головой.

– Только лорд Дэтре выходил однажды на связь. Я принял вызов, вытерев платком капельку вашей крови. Вы помните что-нибудь об этом?

Женщина наморщила лоб.

– Смутно… Он что-то говорил о том, что нашел источник гнили во дворце, и что Инерис и князь Ламиэ вне опасности… С тех пор не было новых вестей?

– Нет. Но он показался мне человеком, который знает, что делает. Вы указали ему путь, и вряд ли он с него свернет, пока не докопается до всей истины.

Пожалуй, это была верная характеристика лорда Дэтре.

– Меня больше пугает то, что с юга по-прежнему никаких вестей, хотя Ассаэр уже должен был добраться до цели и найти способ передать весточку, – призналась леди Дженис, чувствуя, как вновь подбирается душащая тревога. – Он ведь обещал…

– Я советую вам усмирить беспокойство, – поспешно произнес оборотень. – Иначе клянусь, я больше не отвечу ни на один ваш вопрос. Вам не следует тревожиться попусту, миледи, вы пережили серьезное потрясение, которое едва не вылилось в нервную болезнь. А если бы с леди Инерис случилось что-то серьезное, лорд Дэтре уже сообщил бы.

Если не упустил опасность сам, увлекшись другими делами...

Однако, чтобы не расстраивать Ласса, леди Дженис неуверенно кивнула и попыталась переключиться.

– А как поживаешь ты сам? Наверняка тебе было одиноко все это время?

– Я здоров, миледи. Что до остального – я служил вам, а значит, некогда было думать об одиночестве.

Ее всегда поражала эта преданность, в награду за которую он никогда ничего не просил.

– Я принесу вам обед. Вы, верно, успели проголодаться.

Леди Дженис собиралась было возразить, но тут поняла, что уже вышедший из кельи лис прав. Впервые за очень долгое время ей захотелось именно поесть, а не просто приглушить ноющее чувство голода.

Через некоторое время он принес чашку бульона, несколько ломтей рассыпчатого картофеля и крошечную порцию жидкой рисовой каши с мелко порезанным легким сыром.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз ела с таким аппетитом – и, чего скрывать, удовольствием. Похоже, старая пелена страха на сознании отравляла абсолютно все в ее жизни, а она толком и не замечала этого...