Лиричный момент взаимного удивления испортил хриплый, но вполне себе добродушный смех капитана Мельдера.

– Теперь я понимаю, почему вы велели позвать именно лорда Лориэля, – покашливая и протирая слезящиеся глаза, сообщил военный. – Его упорство и преданность своему делу поистине не знают границ.

Смутившись, эльф поспешил отпустить камзол полувампира.

– Я никогда не предавал князя, как вы могли бы догадаться, – отбросив уже ненужное притворство, открыто сказал Кэллиэн, на всякий случай отойдя от эльфа на пару шагов. – В этом замке... не всем можно доверять, и все это время я боролся за его жизнь. Своими методами, уж простите. Конечно, они сильно отличаются от ваших… Но любую магию можно использовать по-разному, как светлую, так и самую темную. Любой дар может послужить во благо.

Лорд Лориэль попеременно переводил сумасшедший взгляд с очень даже живого и окрепшего князя на усмехающегося лорда Дэтре.

– Но теперь мне нужна ваша помощь, – добил Кэллиэн. – Я не всесилен. Да, я могу, кое-чем поступившись, удержать жизнь, могу перенаправить ее силы и резервы, но текущая проблема гораздо глубже. И я знаю, что вы в этой области добились куда больших успехов, чем я. Вы ведь умеете работать с сущностью?

У эльфа повторно отвисла челюсть.

Если бы грохот рушащихся стереотипов можно было услышать, он бы наводнил не только подземелье, но и весь замок, до самой высокой башни.

– Сколько лиц у твоих богов? – медленно спросила Инерис, глядя на тонкий язычок яркого пламени горелки. – Я мало что знаю про обычаи юга, но слышала, что у вас запрещено изображать своих богов, якобы они слишком многолики…

Было начало ясной ночи у подножия зловеще дымящейся горы. По счастью, высоко над пустыней гулял вольный ветер, уносящий дым прочь от путников. Да и путники таковыми уже не являлись. Ассаэр нынче утром перехватил странный бегущий по пустыне огонек, что-то пошептал над ним, посидел, баюкая его в руках – и объявил привал. Мол, нужно выждать пару-тройку дней, встретить Дантера, от имени которого один из учеников Сэ'Тха'Дарра прислал им весточку, а потом они обогнут гору и выйдут наконец на нужную дорогу.

План был смутный, на взгляд Инерис, но демон, насвистывая, тут же принялся разбивать куда более основательный лагерь, чем прежде. Оставалось только пожать плечами и отправиться с ним на охоту. Арбалет ей не доверили, но спугнуть пару ящериц наследница смогла.

Отдых, свежая еда и атмосфера ночной таинственности и поспособствовали внезапной тяге к мистике. Демонов у нее на родине считали едва ли не святотатцами, потому что из общих богов они почитали лишь троих – Безымянного, Шаэли и Маверо, да и то очень и очень условно… А про их собственные религиозные верования только страшилки рассказывали, одна Черная Рука чего стоила…

Инерис поежилась, вспомнив конечность, лежавшую на витрине в кабинете Кэллиэна.

– Так как? – поторопила она.

Демон, вальяжно разлегшийся на песке подле нее, медлил, то ли обдумывая ответ, то ли не желая его давать.

А может, готовил очередную колкость в духе "Похвальное желание просветиться, но в проповедники я не нанимался".

– У моего народа действительно несколько иные представления о богах, чем у твоего, – наконец произнес он. – Мы признаем Безымянного, Смерть, Тьму и Судьбу, их изображения есть и от ваших не особо отличаются. Остальной пантеон здесь теряет силу. Лесов у нас нет, могучих рек тоже, со снегом и плодородными землями напряженка…

Инерис кивнула, обрадовавшись про себя мирному настрою демона.

– У нас, по сути, три верховных божества, – продолжил Ассаэр, тоже смотревший в пламя. – Агграэ – Огонь, Эхтэ – Камень и Ш’ши – Небо. А изображения… Это не запрещено, но бессмысленно. Скажи, сколько лиц у неба? Как запечатлеть все мимолетные образы огня? Как счесть грани камня? – он пожал плечами. – На эти вопросы у нас нет ответа. Ясно одно: принимая разные обличья, они остаются собой всегда, их не спутаешь ни с чем. Поэтому мы и не изображаем их, но называем.

Инерис помолчала, впитывая сказанное.

– А как же вода? – наконец, спросила она. – Разве в пустыне это не главная ценность? Почему же Хозяйка не в почете?

По губам демона скользнула улыбка.

– Вода – не божество, Иней. Это святыня. Ты же видела у пустынников обряд водного благословения. Воде не молятся, это – основа жизни и ритуала. А Хозяйка Нероэ отвечает за моря и реки, коих здесь попросту нет.

– Все равно это не логично, – запротестовала она.

Демон, по лицу которого плясали красноватые отблески огонька, придавая ему жутковатый вид, снова улыбнулся. Блеснули белоснежные зубы.

– Боги должны жить в душе, а не в разуме. Зачем пытаться осмыслить их суть и перекладывать чужие верования на логику своего народа? Их можно либо принять сердцем, либо отказаться от них. Мы не смотрим на лица наших богов и не пытаемся их узреть. Мы видим их суть во всем, что окружает нас. Поэтому наши святыни никогда не узнает чужестранец – они не огорожены стенами, не изукрашены золотом и драгоценностями. К примеру, над нами высится одна из величайших святынь моего народа, – произнес он, указывая на зловещего вида черную гору. – Раз в год огнедышащая гора исторгает благодатный огонь – но боги милостивы, и жидкий камень никогда не покидает чаш на ее склонах. Поэтому молиться внизу совершенно безопасно, что и делают те, кто желает получить благословение брака. Пары вместе преклоняют колени и головы перед священным пламенем, смешивая свою кровь в чаше у самых корней горы, чтобы после алые капли слизало пламя. Это место, где огонь, камень и небо сливаются в единое целое. Высоко на ее склонах на древнем языке начертаны имена божеств, и камень, слитый с огнем, не осмеливается коснуться их уже многие тысячелетия... Это и есть гора Рахтакэ.

Инерис обняла колени и склонила голову набок, по-новому глядя на суровые очертания горы, легко выделявшейся на фоне фиолетового ночного неба. Даже сейчас было видно вьющийся над ней дымок.

– То есть у вас все женятся в один день?

Демон, лениво обгрызавший ножку ящерицы, едва не поперхнулся, но ответил:

– Нет, женятся как кому нравится, но за благословением являются раз в год.

– Чем вам богиня браков не угодила?

– Тем, что наши браки под чистым небом соединяет камень и благословляет огонь, величайшая милость и страшнейшая кара. К чему здесь лишние боги?

– Однако ты смел, – с невольным восхищением произнесла Инерис. – Вот так легко назвать богов лишними…

– Мы же на три четверти нежить, – напомнил демон. – Ну, ладно, я лично чуть меньше. Но даже вампиры, нежить наполовину, иначе относятся к богам. Жрецы учат, что светлые боги и сами изначально не жаждали слышать наши молитвы. А с отверженных какой спрос?

Пауза, наполненная неожиданным уютом. Рассказ у демона вышел что надо – пробирающий до костей, жутковатый, но при этом неожиданно поэтичный. И ни единого грубого слова, резкого замечания...

– Рахтакэ, – повторила Инерис, снова запрокинув голову. – Все-таки у вас странный язык, демон. Грубый, резкий, рычащий, хрипящий… Местами и вовсе язык сломать можно.

– Общий язык нам кажется въедливым мяуканьем, – пожал плечами Ассаэр, но тон его был мягким. Демон констатировал факт, а не пытался оскорбить или уязвить.

Поэтому Инерис негромко рассмеялась.

– По контрасту – возможно, – признала она.

– Ты просто никогда не слышала наших старинных песен, песен огня, песен Севера и Юга, – вдруг чуть слышно произнес Ассаэр. – И вряд ли когда-либо услышишь, у пустынников совсем иная музыка, а стать гостьей одного из древних домов огненной крови ты вряд ли сумеешь, не говоря уже о наших ритуалах. Но если бы это произошло, ты бы не стала называть наш язык грубым, а верования – странными.

– Хм...

Лики богов неизменны и вечны,

Словно бездонная пропасть над нами,

Как очага благодатное пламя,

Как белоснежный наряд подвенечный… – тихо пропела Инерис и вздохнула. Перевела взгляд на своего спутника – и поняла, что он как-то странно смотрит на нее. – Ты что?