Аарон, всё это время не спускавший взгляда с Профессора, медленно поднимает пистолет.

— Как звали моего брата? — Салли обращается к Профессору.

— Эрнандо, — выдыхая, произносит тот.

Салли поворачивается к Дирку, едва кивая головой. Он всё понял.

— Ты ошибся, Профессор. — Салли убирает нож от горла Нэнси, но не отпускает. — Его звали Хел.

Тишину нарушает выстрел. Дирк убивает Профессора. Без раздумий и сожалений.

— Какого хрена?.. — Аарон толкает Дирка, словно пытаясь привести в чувства и вернуть всё назад. — Нельзя же так, то, что он говорил…

— Я исправлю то, что он сказал, если это правда. — Салли отпускает Нэнси, оттесняя её от себя, словно прикосновение прикосновение к ней причиняет ему боль. — У меня перед ней должок.

Дирк бросается к Нэнси, обнимает и прижимает её к себе изо всех сил.

— Ты могла мне рассказать… За столько лет…

Нэнси не собирается плакать, сейчас это уже бессмысленно. Он всё знает — наконец между ними больше нет пропасти. Их связь может длиться бесконечно долго, словно все их размолвки были из-за этой лжи. Но их прерывают.

— Я всё понимаю, но… — Салли начинает что-то говорить, но быстро замолкает, когда его сбивает с ног Аарон и начинает избивать.

Дирк тоже хотел этого — убить Салли — ещё несколько минут назад. И ярость не до конца утихла внутри, но откуда-то приходит острое осознание, что очередная смерть Салли ему не нужна.

Дирк бросается к Аарону и оттаскивает его в сторону от Салли, даже не пытавшегося сопротивляться. Его глаза закрыты, и на мгновение Дирку кажется, что тот мёртв. Но спустя секунду раздаётся смех. Салли смеётся, содрогаясь всем телом и с трудом выговаривая слова:

— Хорошо бьёшь, Аарон. Почти как мой отец, Тот меня тоже не щадил.

Аарон вырывается из захвата Дирка:

— На этот раз ты от меня не сбежишь, ублюдок. Дирк тебя не отпустит, я не позволю.

— Позволишь, если хочешь, чтобы я спас Гордона. Ты ведь не хочешь, чтобы Нэнси — твоя дорогая и любимая Нэнси — тебя возненавидела? Ты же с ума по ней сходишь. Следил за ней постоянно все пять лет. Даже удивительно, как ты раньше не догадался, чем она занималась всё это время. Девчонка тебя сделала, — Салли буквально сгибается пополам в новом приступе смеха.

Его не перебивают, не трогают, пока он сам не затихает. Он поднимается на ноги, сплёвывая на пол кровь.

— Я не ищу вашего прощения, — Салли обращается к Дирку и Нэнси. — Потому не стану извиняться за сделанное. Мы все стали жертвами прошлого. Но я помогу, как и обещал, чтобы и у меня, и у вас было будущее. Если вы сами на это согласитесь. — Салли остаётся стоять на месте, поглядывая на Дирка. — Я могу решить вопрос не только с Гордоном. Профессор собрал много компромата на вас всех. Я почищу всё, что смогу, но гарантировать, что никогда и ничего не всплывёт не могу. И если вы не хотите, чтобы Нэнси сгнила в тюрьме, она должна исчезнуть. Уехать из страны и как можно дальше. Денег я подкину. Из запасов Профессора. Кое-что оставлю себе, остальное переведу туда, куда ты и хотела, Нэнси, больным детям. Твой труд всё же должен быть вознагражден.

— Что взамен? — Аарон поднимается на ноги, вновь сжимая кулаки.

— Сущий пустяк, — усмехается Салли. — Забудьте обо мне. Мы вообще все обо всём забудем — здесь и сейчас. Оставим всё в прошлом. Раз и навсегда. Это всем должно пойти на пользу. Ну а грехи искупим позже. В аду.

— Я… — Нэнси замолкает, не договорив.

Она смотрит на Салли. Грустно и устало. Она понимает, почему он сделал то, что сделал. И вряд ли ей станет легче от его смерти. Ничто не вернёт ей детей. Салли прав, когда говорит, что пора всё оставить в прошлом.

— Точку надо поставить, согласен. Но я повторю: я не собираюсь тебя отпускать ещё раз. — Аарон выхватывает пистолет и направляет на Салли.

Он не сводит взгляда с того, кого ненавидит настолько, что больше не замечает ничего вокруг. Не видит, как Нэнси мотает головой, а Дирк бросается к нему. И не слышит Салли, последними словами которого становятся:

— Подумай о последствиях…

Аарон жмёт на спусковой крючок, как никогда уверенный в том, что всё делает правильно. В этой истории больше не должно быть многоточий. Только жирная точка.

— Мария, принеси полотенце и горячей воды! — Темнокожая женщина не понимает, что ей говорят. Поэтому остаётся стоять на месте в углу небольшого деревянного домика. — Мария, мы учили слова. По-ло-тен-це! По-ло-тен-це!

— Не кричи, чужеземка…. — Бартолео приподнимается над матрасом, утирая со лба капли пота. Что-то говорит Марии на местном языке, и та сразу выбегает из домика. — Ничего нельзя решить криком, чужеземка.

Нэнси приходится приложить усилия, чтобы успокоиться и помочь Бартолео. Ведь та права.

Здесь — в части мира, отдалённой от привычной цивилизации и родной страны, Нэнси не часто встречала тех, кто относился к ней с пониманием и добротой. Она чужестранка. Белая. Ей не раз пришлось сталкиваться с непониманием, подозрительностью и даже жестокостью. С Нэнси даже дрались, ревнуя к ней своих мужчин. соперничество за собственных мужчин.

Нэнси приехала сюда около полугода назад — по программе помощи и поддержки. И с большим трудом привыкала к местным обычаям, языку и людям. Она чувствовала себя чужой и часто ловила на мысли, что ей стоит уехать обратно. Но на новом месте её удерживала Бартолео. И её беременность.

Бартолео не рассказывала свою историю, по крайней мере — не целиком. Нэнси собирала информацию по крупицам, порой просто наблюдая или даже подглядывая за Бартолео. Та была не похожа на остальных. Хотя и делала всё то же самое, что и другие женщины. Вела хозяйство, ухаживала за стариками и детьми. Но движения её были медленнее, чем у девушек её возраста, а сердце открыто для нового.

— Я хотела сбежать из деревни, от родителей и подобной жизни. Сюда и раньше приезжали добровольцы. С медицинской или гуманитарной помощью. Меня учили языку. Я быстро всё схватывала, я умная и настойчивая. Как-то раз приехал Лео. Мы много времени проводили вместе. Но всё когда-то заканчивается, и он уехал. Мне безумно хотелось к нему. Я была влюблена в его жизнь за пределами этой деревни. Но когда я озвучила подобное в общине, они приняли другое решение…

О дальнейших событиях Бартолео молчала. Нэнси догадалась, что беременность стала итогом того, с чем она не была согласна. Даже если выдали замуж — это всё равно было насилием. Аборт сделать было негде, и Бартолео лишилась шанса на то, чтобы попробовать изменить свою жизнь. Нэнси не давила на подругу, понимая, что та не хочет обсуждать случившееся. Просто была рядом, у спев искренне полюбить эту необычную и сильную девушку. И её пока нерождённого ребёнка тоже. Бартолео разрешала ей класть ладонь себе на живот, и Нэнси обожала моменты, когда ощущала, как малыш пинается изнутри.

— Ты как, Бартолео?

— С радостью бы поменялась с тобой местами. — Она улыбается, хотя Нэнси подозревает, что последнее даётся Бартолео не без труда. — Я отведу тебя в пещеру к Охар Ома, он… Он поможет.

Нэнси мягко улыбается в ответ. Даже в такой момент подруга беспокоится о ней. Нэнси рассказала ей о том, что когда-то тоже была беременна. О потере детей, о словах врачей, что больше никогда не сможет иметь детей. И даже немного о Дирке. Бартолео умела слушать.

— Бартолео, я хочу не сам факт материнства. Мне нужно то, что ушло.

— Или кто… — Мария залетает в хижину с тазом и полотенцем. — Помоги мне, Нэнси. Не уходи, когда придут они. — Бартолео не называет имён, но Нэнси и так догадывается, что речь идёт о старейшинах.

— Хорошо, я никуда не уйду. Ты будешь под защитой.

Через пару часов Нэнси выходит из хижины. Её футболка заляпана кровью, но зато на руках она держит новорожденную девочку.

«Покажи её солнцу. Оно даст ей сил и определит её судьбу». Бартолео сказала это, как только раздался первый крик малышки. Нэнси знала, что это делает один из старейшин, но никто не остановил её, когда она взяла ребёнка на руки.