По голландским законам, как объяснил Майк, следовало рассматривать несколько вариантов того, что могло статься с деньгами Вайолет. Они могли быть распределены поровну между супругами, либо супруги могли владеть деньгами совместно, либо все наследство можно было перевести исключительно на счет мужа. Каждая из представленных систем имела свои преимущества и недостатки, и то, как в дальнейшем будут распределяться доходы семьи, каждая пара решает во время регистрации брака. После этого супруги уже не могут изменить свое решение, оно принимается раз и навсегда. Теперь Генри нужно было каким-то образом выяснить, какой из трех вариантов в свое время выбрали Вайолет и Пит. По крайней мере было возможно, что Вайолет оставляла за собой право полностью и самостоятельно распоряжаться своим наследством.

Швейцарская система оказалась довольно патриархальной. Впрочем, это не удивило Генри. Что же тут странного, если в этой стране некоторые женщины до сих пор еще не имели права голоса! Тут все принадлежало мужу. Вполне определенно и понятно, проще не бывает. Но — а в Швейцарии не бывает без «но», если речь идет о деньгах, — в некоторых случаях можно было заключать отдельные частные соглашения. Например, разрешалось составлять брачные контракты, в которых указывались различные обстоятельства и, в соответствии с этим, обе стороны заранее договаривались между собой о том, кому именно будет принадлежать, например, ожидаемое наследство. Таким образом, отношения между Эдвардом и Примроуз тоже оставались загадкой. Генри даже представить себе не мог, чтобы кто-то из них допустил постороннего человека в свои личные дела. Так или иначе, как мрачно отметил про себя Генри, супруги Дюваль после похорон явно намеревались уехать в Швейцарию, после чего он уже и не надеялся когда-либо еще раз встретиться с ними.

Однако тут он ошибся в предположениях. Когда он вернулся в Фокс-Трот, он увидел, что Примроуз и Эдвард уютно расположились в гостиной вместе с Эмми, и все трое наслаждаются шерри. Гости сердечно поприветствовали Генри, и Эдвард объяснил, что заехал сюда ненадолго — только для того, чтобы проверить состояние Долли.

— И как она себя чувствует? — поинтересовался Генри. — Мы были немного обеспокоены ее здоровьем.

— С ней порядок, — успокоил его доктор, который не слишком хорошо говорил по-английски и иногда путал слова. — Она ведет себя так, как и должна, учитывая таблетки, что я ей советовал. Послезавтра, когда кончатся похороны, она может перестать их принимать. Тогда она очень быстро восстановит силы, потому что уже отдохнула во время сна. Именно из-за похорон, как вы понимаете, я и хочу, чтобы она еще немного пила эти таблетки. Она, конечно, хотела бы на этих похоронах сочувствовать…

— Не «сочувствовать», а «участвовать», а еще вернее, присутствовать, — поправила мужа Примроуз. — Вечно у тебя одни и те же ошибки, — уже не так громко пожурила она супруга.

Доктор Дюваль бросил на жену быстрый взгляд:

— Да, моя дорогая Примроуз. Все время одни и те же ошибки. Как я сказал, мисс Долли наверняка захочет присутствовать на похоронах, а для нее это не очень хорошо. Дело в том, что в таком случае она в итоге, то есть итожно…

— Не «итожно», а «возможно», — вставила Примроуз, на этот раз более раздраженно, но доктор Дюваль попросту проигнорировал ее замечание.

— …это могло бы вернуть ее в состоянии шока и истерии, как это случилось вчера.

— Ане может получиться так, — осведомилась Эмми, — что она примет этих таблеток чересчур много?

Эдвард Дюваль улыбнулся:

— Она этого не сделает. Как мне кажется, мисс Долли вообще не очень-то любит глотать лекарства. Вы, наверное, тоже это заметили. Но, мадам, даже если она примет лишнюю таблетку, в этом не будет ничего страшного. Она только проспит подольше — может быть, целые сутки подряд. Или даже того больше. Но потом проснется, свежая, как новенькая, как вы выражаетесь.

Наступила тишина, потом Примроуз сказала:

— Я только что объясняла вашей супруге, мистер Тиббет, что успела сделать для нашей Долли, чтобы помочь ей.

— Неужели? — вежливо отозвался Генри.

— Вы оба были так добры, что остались здесь и ухаживали за ней, — ворковала Примроуз, но за ее бархатными тонами Генри явно слышал металл в голосе. — Мы чрезвычайно благодарны вам, но, конечно, не можем настаивать на том, чтобы ваше благородство длилось до бесконечности. Мы просто не имеем права злоупотреблять вашим добрым расположением к бедной женщине.

— Я только что пыталась доказать мадам Дюваль… — в отчаянии попыталась объяснить положение дел Эмми. Глазами она старалась показать Генри, что Примроуз вознамерилась выгнать их из Фокс-Трота, но она, Эмми, всячески этому сопротивляется.

Генри ответил ей обнадеживающей улыбкой, давая понять, что ее послание принято и расшифровано и теперь он принимает удар на себя.

— Благородство здесь ни при чем, а если оно и присутствует, то тут можно говорить только о Долли и ее большой душе, — ответил Генри. — Именно она была к нам столь добра и благосклонна, что пригласила погостить еще несколько дней в своем доме. — Он улыбнулся Примроуз, не забыв сделать легкое ударение на слове «своем».

Но Примроуз совершенно хладнокровно приняла этот удар.

— Бедняжка Долли! — вздохнула она. — Да, наверное, она счастлива. Как ей приятно играть роль хозяйки такого огромного поместья. Но если бы она нормально себя чувствовала и реагировала на все адекватно, то, конечно, поняла бы, что не может ожидать многого от такого известного полицейского эксперта. Он, разумеется, не может похоронить себя в глухой деревне и нянчиться с ней. Я искренне надеюсь на то, что вы тоже проявите к ней милосердие и простите старушку, господин старший инспектор. Она ведь перенесла такое сильное потрясение. Да не одно. Конечно, она ведет себя довольно странно. Но ей повезло, что мы с Эдвардом здесь. Более того, я уже позаботилась о том, чтобы Долли не приходилось хлопотать по дому и выполнять всю ту рутинную работу, к которой она, увы, так привыкла за долгие годы.

— У меня отпуск на неделю, мадам Дюваль, — пояснил Генри, — и я не могу даже придумать, где бы мне было приятней отдохнуть, нежели здесь, на природе.

Примроуз даже не обратила внимания на такой хитрый ход. Она продолжала, как будто и не слышала слов Генри:

— Я договорилась с миссис Биллинг из Тримбл-Уэллса, и она некоторое время будет приходить сюда как домработница и кухарка. На удачу оказалось так, что ее муж сейчас находится в больнице Хиндчерста по удалению аппендикса, и она целую неделю сможет пожить здесь. После этого, я надеюсь, Долли уже выздоровеет окончательно и миссис Биллинг будет приходить лишь на пару часов каждое утро, чтобы выполнять тяжелую работу по дому. Она очень трудолюбивая женщина. Моя мама частенько нанимала ее, когда в доме нужна была дополнительная помощь. Нам здорово повезло, что она согласилась.

Примроуз явно хотела сказать: «МНЕ явно повезло с ней». Затем она улыбнулась и продолжила:

— Миссис Биллинг приедет сюда вечером и станет сама заниматься домашним хозяйством. И за Долли она, разумеется, тоже присмотрит. Поэтому… — на этот раз улыбка предназначалась Генри, — вы и ваша жена можете чувствовать себя полностью свободными и возвращаться в Лондон, как только вы того пожелаете.

— Очень мило, — мрачно отрезал Генри. — Мы, разумеется, будем чувствовать себя свободными, и для нас было большим облегчением узнать, что за Долли будет кому присматривать. Как только миссис Биллинг появится здесь, мы с Эмми сможем гулять подольше, чтобы лучше исследовать эти прекрасные места. Мы обожаем прогулки за городом, — любезно пояснил он.

Примроуз гневно сверкнула глазами.

— Я надеюсь, что вы уедете к себе в Лондон еще до завтрашних похорон, — грубо и вызывающе заявила она.

— Это не исключено, — согласился Генри. — Как вы правильно заметили, мы теперь будем чувствовать себя совершенно свободными и делать все то, что нам захочется и мы посчитаем нужным.