Отхлебнув кофе, Генри заметил:

— Значит, вы не подумываете о том, чтобы забросить цветоводство?

— Забросить? — Пит замер, так и не успев донести чашку до рта. Он удивленно посмотрел на Генри, как будто не верил своим ушам. — Вы хотите сказать, что я должен был бы забыть о розах? Нет, конечно же, нет. Мой отец, а до него его отец… У нас семейная традиция выращивать розы, мистер Тиббет. Это моя работа, а вот это мой дом. Нет, нет и еще раз нет… — И Пит рассмеялся, словно хотел побыстрее рассеять эти нелепые мысли.

— Как бы там ни было, — напомнил Генри, — эти деньги принадлежат вашей супруге, а не вам.

— Да-да, разумеется. Целиком и полностью все достанется только ей. Когда мы поженились, у нас было условие о разделенной собственности. Но какая разница? Тут деньги не будут иметь никакого значения. Может быть, Вайолет приобретет себе несколько новых нарядов… Или даже задумает поменять ковер… ну, в общем, по мелочам. Бедная моя Вайолет! Она в такой подавленности с тех пор, как умерла ее мать. Она бы согласилась снова увидеть леди Бэллок живой и отказаться от денег, если бы такое было возможно. Уверяю вас, сэр: мы люди без амбиций, мы совсем не такие, как, например, Примроуз и Эдвард. Мы работаем в саду, и нас это устраивает.

Повисла пауза. Пит сосредоточился на кофе и наклонил керамическую чашку так, что в ней спрятался его крупный нос.

— А вот тот пакет с инсектицидом, что вы оставили для Долли… — заговорил Генри.

Пит опустил чашку и вопросительно посмотрел на гостя:

— А что с ним не так? Это новое средство из Америки, которое мисс Долли мечтала испробовать. Еще один раствор паратиона. Очень, очень серьезное.

— В каком смысле?

— Оно, конечно, эффективное, но при этом чрезвычайно опасное. Лично я никогда бы не стал пользоваться таким у себя в оранжерее. Я же говорил вам об этом еще в Англии.

— Да, я помню. А где вы его достали?

— Конечно же, здесь, в Алсмере. Оно у нас в свободной продаже. Многие цветоводы применяют его. — Он не сводил с Генри чистых искренних глаз. — А почему вы о нем расспрашиваете? Неужели болезнь мисс Долли каким-то образом связана с этим средством? Да?

— Возможно, — уклончиво ответил Генри. — У нее очень чувствительная кожа, и, похоже, имел место контакт с вашим порошком.

— Вот видите! — победно воскликнул Пит. — Я же говорил только что, насколько это опасно!

— Тем не менее вы сами используете какие-то инсектициды?

— Существуют и другие средства, которые не так опасны. — Пит словно защищался.

— И наверное, вы применяете консерванты для цветов, чтобы сохранить их во время пересылки?

— Конечно. Все цветоводы так делают.

— Вы используете стрептомицин?

Пит не выразил никакого удивления, а лишь покачал головой:

— Нет, я его не применяю. Хотя многие предпочитают именно это средство, в особенности если речь идет о розах. Многие известные специалисты буквально молятся на него. Мой сосед, кстати, один из таких, Кай Ван Стин… — И Пит кивком указал на ближайший участок. — А почему это вас интересует?

— Вы хотите сказать, что розы, которые привезли для леди Бэллок, не обрабатывали стрептомицином?

Пит, закончив с кофе, прикурил короткую толстую сигару.

— Могли бы быть обработаны, конечно, но не были, потому что я никогда этим средством не пользуюсь. Такой ответ вас устраивает?

— Конечно, очень устраивает, — убедительно произнес Генри. Он выдержал паузу и продолжил: — Вы же знали, что для леди Бэллок вдохнуть стрептомицин означало бы верную смерть, не так ли?

— Знал ли я… о чем вы говорите? — Пит произнес это достаточно спокойно и не торопился опровергать предположение собеседника. Он еще не понимал, о чем идет речь. — Вы, наверное, считаете меня глупым, мистер Тиббет, но… какое может иметь отношение стрептомицин к моей бедной теще?..

Долгие секунды мужчины внимательно смотрели друг на друга. Первым заговорил Генри:

— Если вам об этом ничего не известно, мистер Ван дер Ховен, то мне нет смысла объяснять все это сейчас. Когда должна вернуться Вайолет?

Пит неопределенно пожал плечами:

— Кто же ее знает? Она обещала позвонить. Может быть, завтра или послезавтра. А раз уж вы здесь, может быть, посмотрите на мои розы? Я бы с большим удовольствием показал их вам.

И Генри и Эмми отправились на экскурсию по бесконечным оранжереям. Они тянулись за домом, занимая сразу несколько крохотных островков, соединенных узкими мостиками, и доходили чуть ли не до большого озера. В некоторых теплицах трудились рабочие: подрезали и опрыскивали растения, хотя Пит не без гордости заметил, что большая часть работы механизирована и автоматизирована и вообще не требует постоянного присутствия человека в оранжерее. Пока Эмми расспрашивала Пита о системе проведения розам прививок, Генри воспользовался моментом и по-голландски переговорил с одним из работников. Мужчина подтвердил все то, что Генри уже слышал от Ван дер Ховена. В этих теплицах никогда не использовался ни паратион, ни стрептомицин.

Вернувшись в гостиницу, Генри позвонил в лондонскую квартиру Сары Мэссингем. Внимательно выслушав его, она воскликнула:

— Ну конечно! Это были именно розы!

— Тогда данная версия имеет право на существование? То есть леди Бэллок могла умереть лишь от того, что понюхала букет цветов?

— Почему бы и нет? Если она была чрезвычайно чувствительна, ей было достаточно и нескольких молекул, оставшихся на розах. Если она глубоко вдохнула, конечно. Более того, на всех остальных препарат не мог оказать такого действия.

— Так оно и получилось, — согласился Генри.

Когда первая волна эмоций улеглась, Сара заметила:

— Правда, надо учитывать еще и то, что человек, который подстроил все это, должен был знать о ее аллергии…

— И должен был иметь доступ к розам и возможность достать стрептомицин, — добавил Генри.

— Эдвард Дюваль — врач, — напомнила Сара. — Он знал, что в свое время ее лечили стрептомицином. И еще я вспомнила о вашем рассказе, как в Лозанне у нее закружилась голова… Стрептомицин, кстати, легко растворяется в воде, а фруктовый сок мог замаскировать его горький привкус. Возможно, таким образом был произведен своеобразный тест…

— Это мог быть и самый обычный стакан соку. К тому же все это произошло десять лет назад. Все дело в том, что у Эдварда Дюваля не было доступа к розам.

— И все же ему удалось убить ее, — упрямствовала Сара.

— Интересно, каким образом?.. Кстати, как дела у Долли?

Сара немного помолчала.

— Ничего не могу сказать: ее снова лечит доктор Гриффитс. Я с тех пор не ездила в Хиндчерст…

— А жаль, надо бы навестить ее. Вы сейчас очень заняты?

— Нет. На следующей неделе мне придется временно заменять еще одного врача, но…

— Тогда сделайте мне одолжение, Сара. Немедленно отправляйтесь в Хиндчерст и не отходите от Долли ни на секунду. Станьте ее тенью. И не допускайте к ней никаких посетителей, особенно членов семейства Кодуорти.

— Но каким же образом, ради всего святого, я сумею…

— Вам придется постараться и что-то придумать. Вы врач, что уже дает вам некоторое преимущество. Я приеду как можно скорее, но у меня остаются здесь еще кое-какие дела. Если произойдут какие-то важные события, звоните мне сюда, в гостиницу. Договорились?

— Думаю, да. — В голосе Сары прозвучало сомнение. — Но я беру на себя только ту часть нашего расследования, которая касается медицины. Вы, надеюсь, помните об этом? Мне, в общем, не очень-то нравится все это…

— Чепуха, — оборвал ее Генри. — Не придумывайте, вы в восторге от всех этих дел.

Наградой и подтверждением послужил ее легкий смешок.

— Ну хорошо. Видимо, вы все-таки правы. Значит, я еду в Хиндчерст.

— Вы просто ангел, и я вас обожаю! — Именно в этот момент в комнату вошла Эмми. Генри быстро добавил: — Всего вам хорошего, Сара! Эмми передает вам сердечный привет. — И он положил трубку.

Эмми только приподняла брови, стараясь выглядеть надменно и хладнокровно, но ей это не удалось. Поймав на себе взгляд Генри, она заметила: