Первым её мужем (неофициальным) был знаменитейший Леонид Собинов. Несколько лет взаимного счастья кончились трагическим абортом по настоянию так называемого мужа. Больше детей у неё уже не было. Зато была достаточно долгая связь с великим князем Дмитрием Павловичем, одним из ведущих убийц Распутина. Это породило слухи о самом активном участии Веры Алексеевны в убийстве старца — именно она будто бы поднесла ему бокал с ядом. Она предпочитала не отрицать эту версию, но, конечно, это был блеф. После революции она уехала за границу, вышла замуж за богатого предпринимателя, жила с ним во Франции и в Австрии. Продолжала играть в балете, потом преподавала.
Ядовитая Тэффи карикатурно описала её (как утверждают) в рассказе «Демоническая женщина»: «Она носит чёрный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой для цианистого кали, стилет за воротником, чётки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке». Похожие эффектные выкрутасы действительно были ей свойственны. Но в её круге было привычно не замечать подобные крайности — или делать вид, что не замечаешь...
В конце 1960-х годов она писала Вере Дмитриевне Ханжонковой из Австрии огромные и очень трогательные письма. В них она подробнейше, доскональнейше вспоминает свои громкие успехи в кино и балете, охотно рассказывает о них. (Кое-какие из этих писем у меня, к счастью, сохранились, и я собираюсь отдать их в родной Госфильмофонд). В эти последние годы она была одинока; по всему ощущалось, что она скучает по родине и хочет вернуться. По слухам, она уже подала прошение о возвращении и даже получила положительный ответ, но — не успела. Она умерла в конце 1972 года в австрийском городке Баден.
Одной из самых знаменитых актрис предвоенного и военного периода была, безусловно, родившаяся в 1896 году Зоя Фёдоровна Баранцевич. Ничего о её семье и семейной жизни я не скажу, ибо ничего не знаю. И никто не знает. Создаётся ощущение, что она сразу хотела начать свою биографию с театральной учёбы у Марджанова и с работы в театре в Ростове-на-Дону. К слову сказать, она кроме актёрского дарования была вполне способной сценаристкой, писала стихи и прозу. Почти все её сценарии были реализованы известными и малоизвестными режиссёрами. Стихи же, которые часто печатались в киножурналах (а может быть, и где-то ещё), скучноваты и малоинтересны.
Для меня сугубо интересно и важно, что её уважал и любил снимать один из престижнейших режиссёров Евгений Бауэр. Он снял её в едва ли не лучшем своём фильме военного времени «Нелли Раинцева». Трагический надрыв героини фильма актриса, по-моему, сыграла великолепно — с привычным тактом, со скромной и даже как будто болезненной приглушённостью. Она всегда была очень точна в своём сдержанном, женственно-упрямом и как бы осторожном — чуть-чуть скрытном — темпераменте. Всегда невольно выражала некую драматичную интеллигентность (иначе не скажешь). Таковой была практически во всех своих фильмах, начиная с первого, «Анна Каренина», где играла Китти. Дебют её в кино состоялся в 1914 году именно в этой роли в фильме В. Гардина. После этого актриса сразу же снискала популярность, играя главным образом роли юных интеллигентных девушек, склонных к самопожертвованию и... к мистическому настрою.
В книге «Записки актёра и кинорежиссёра» (1965) Амо Бек-Назаров писал о Зое Баранцевич: «Её игра всегда была обмыслена и выверена. Исполнительная техника — постоянно идеальна. Изобретательность и находчивость её были неистощимы. Работать с ней было одно наслаждение». Артист удачно снимался с ней у Е. Бауэра, притом в очень претенциозном мистическом фильме «Сказочный мир». Широкий зритель оценил этот фильм весьма сдержанно, что нашло отражение в прессе, но столичная интеллигентская публика, насколько знаю, восприняла его с явной симпатией.
За свою четырнадцатилетнюю кинокарьеру Зоя Баранцевич снялась более чем в сорока картинах у лучших авторов того времени, среди которых были и А. Ханжонков, и Н. Туркин, и Б.Чайковский, и П. Чардынин, да и многие другие. Кроме того — немаловажная деталь! — Зоя Фёдоровна активно занималась литературным творчеством. Ею создано несколько сценариев (под псевдонимом Людмила Случайная), в том числе и такие своеобразные, как «Кто загубил?» (нервозный фильм режиссёра Н. Туркина), «О, если б мог выразить в звуках» и «Умирающий лебедь» (оба Е. Бауэра). Фильмы эти имели немалый успех.
Она же — автор серьёзных, хотя и незавершённых воспоминаний «Люди и встречи в кино». И она же была одной из тех немногих, кто, оказавшись в Крыму, проводил Бауэра в последний путь. («Ещё один «умирающий лебедь!» — воскликнула она, стоя рядом с Верой Ханжонковой у могилы режиссёра).
Четыре её самых последних фильма: «Атаман Хмель» — по повести всё того же Льва Никулина (режиссёр Гардин), «Слесарь и Канцлер» (режиссёр Гардин по пьесе Луначарского), «Хозяин чёрных скал» (режиссёр Чардынин) и ещё детский сценарий для Маяковского. Последний сценарий был в оригинале популярным рассказом О. Генри «Вождь краснокожих»). В первых трёх фильмах она снялась сама, будучи вдобавок автором всех четырёх сценариев. В 1928 году с ней случилось нечто малопонятное: она резко забросила творчество (в двадцать пять лет!) и очень медленно, едва ли не болезненно писала, что-то о себе и для себя — почти до самой смерти. Практически вовсе ушла из киношной профессии и только перед самой Великой Отечественной разрешила себе стать ненадолго актрисой — почему-то вдруг Серпуховского театра.
Первый коллектив профессиональных актёров в этом театре — Музыкально-драматическом гортеатре — возник в 1932 году. Его художественным руководителем стал малоизвестный Ю. Ф. Юрьев. Музыкально-драматический коллектив собрали из немногих актёров и наиболее даровитых участников художественной самодеятельности. В репертуаре труппы значились и классические, и советские пьесы. Этот театр в самом начале войны был расформирован, так что играть актрисе стало негде. Наверняка она продолжала как-то жить и, хочется верить, по-прежнему была красива и артистична. Скончалась она пятидесяти шести лет — в 1952 году.
Как прошли последние годы её жизни, не знает никто. Кого и как она любила, с кем была особенно близка, отчего умерла так рано? Умом и сердцем чувствую какой-то очень странный, очень драматичный подтекст...
Ещё одно популярное, но, увы, сегодня малоизвестное имя: Мария Матвеевна Горичева, в девичестве Казанджиева. Она родилась в 1887 году в Астрахани, а училась в Петербурге под руководством актёров Александрийского театра. Была (прошу прощения!) пошловато красива. Работала в разных провинциальных театрах, гастролировала в них как ведущая актриса. Начала столичную карьеру в театре братьев Адельгейм, была замужем за одним из братьев — Рафаилом. Потом много играла в харьковском театре Синельникова, откуда перешла в театр Корша. Первый её фильм с неполиткорректным названием «Жидовка-выкрестка» был снят в 1912 году — она сыграла Сару, дочь сапожника.
Первые её роли — девушки улицы, несчастные жертвы грубой и нищей жизни. Но вскоре её амплуа заметно обогащается: теперь её героини — революционерки и подпольщицы, а ещё... светские дамы, лихо тратящие свою жизнь на интимные приключения. Всего она за восемь лет снялась более чем в пятидесяти фильмах — по-моему, своеобразный рекорд. Вошла в плеяду «королев экрана», но... Фильмы её почти не сохранились, а то немногое, что мне известно из старых киногазет, далековато от восторга: внешняя эффектность при явном недостатке глубины.
Известный советский критик-обозреватель Б. С. Лихачёв наградил её весьма нелестной характеристикой: «Внесла на экран дешёвую мещанскую мелодраму, отдававшую глухим провинциализмом». Почти таково же мнение Станиславского: «Она не знает артистической этики» (24.11.1907), «...у Г-й нет обаяния» (19.8.1909). Согласитесь, эти цитаты очень красноречивы.
Одним из первых и самых успешных её фильмов (притом самым продолжительным — десять серий!) была «Яма» по известнейшей скандальной повести А. Куприна. Хотя писатель вслух открещивался от этой ленты, но она запечатлела именно ту, доподлинно купринскую «Яму»...
