Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Как вспоминала в Париже в марте 1989 года писательница и журналистка Зинаида Алексеевна Шаховская: «Все мы были уверены, что вернёмся в Россию и принесём обратно русскую культуру. И потому наша задача до того времени — сохранить свою сущность». Ощущение важности этой задачи было тем сильнее, что казалось: в самой русской России старая культура решительно вправе говорить о своеобразной мифологии эмигрантского фильма. Именно так — как о некоторой системе символов и метафор, ставших отображением психологии русских кинематографистов в изгнании. И невольно создавших интересный, неповторимо-значимый кинематографический мир.

Действительно, для поэтики эмигрантского кино характерно это стремление к фиксации множества знаменательных названий. Не помню уже и не знаю, кто именно зафиксировал эти фильмы-ребусы, заключившие в себе целую систему — как бы зашифрованный рассказ о судьбе «белых русских» за пределами России, невольно отражающий психологию их создателей.

Наиболее распространёнными из этих мифологем являются: МОТИВ ИЗГНАНИЯ («Михаил Строгов», «Белый дьявол», «Казанова», «За монастырской стеной», «Московские ночи», «Ностальгия»), КОРАБЛЬ — как символ путешествия («Ноев ковчег», «Ужасное приключение», «Сказки тысячи и одной ночи», «Дитя карнавала», «Песнь торжествующей любви», «Проходящие тени», «Мишень», «Лев моголов», «Счастливая смерть», «Прелестный принц», «Двойная любовь», «Тысяча вторая ночь»), ПАРИЖ — как центр новой жизни («Пятнадцатая прелюдия Шопена», «Дитя карнавала», «Дама в маске»), ДЕНЬГИ — постоянная проблема для эмигрантов («Дитя карнавала» — обе версии, «Проходящие тени», «Дама в маске», «Вышибала от “Максима”», «Костёр пылающий», «Пятнадцатая прелюдия Шопена»), ИНФАНТИЛИЗМ — ощущение себя детьми, брошенными в чужом большом мире («Ужасное приключение», финал «Костра пылающего», молодые супруги из «Проходящих теней»), и связанная с этим тема подброшенного ребёнка («Дитя карнавала» — обе версии, «Парижский тряпичник» — тема подкидыша повторяется дважды), ЖИЗНЬ ПОД МАСКОЙ и устойчивый мотив карнавала и карнавальных масок («Дитя карнавала», «Казанова», «Лев моголов», «Парижский тряпичник». «Дама в маске»), тема переодеваний, смены костюмов («Костёр пылающий», «Кин», «Таинственный дом»), ЛИЦЕДЕЙСТВО — судьба эмигранта оказывается сходной с профессией актёра... («Ужасное приключение», «Лев моголов»).

Сам кинематограф трактуется эмигрантами как источник власти над своими создателями, и тогда выясняется, что фильмы правят судьбами кинематографистов.

Однако в ещё большей степени, чем о создании эмигрантского стиля, мы вправе говорить о своеобразной мифологии эмигрантского фильма. Говорить как о системе символов и повторяющихся метафор, ставших отображением психологии русских кинематографистов в изгнании и создавших неповторимый мир своего кинематографа.

РУССКОЕ КИНО ЗА ГРАНИЦЕЙ

Перекрёстком всех дорог и перевалочным пунктом на пути эмигрантов в Европу был Константинополь. Самоощущение и быт русских в этом городе хорошо известны нам из описания русских писателей по обе стороны границы — по пьесе Михаила Булгакова «Бег», по рассказам Алексея Толстого, Тэффи, Адланова, Аверченко. Кинематографисты там находились в вынужденном простое. Редкий, чуть ли не единичный пример съёмок фильма в Константинополе силами русской студии — «Ужасное приключение» Якова Протазанова. Фильм был закончен в Париже и вышел на экраны в 1920 году, но снимался на протяжении всего пути следования студии Ермольева в эмиграцию. Съёмки не прекращались даже на пароходе.

В каком-то смысле этот фильм — путевой дневник ермольевской студии. В «Ужасном приключении» найдена мифологема, которая в дальнейшем определит тематику и стилистику эмигрантского фильма: сон и пробуждение, дающее надежду на то, что недавние события, вынудившие нынешних изгнанников покинуть родину, окажутся не более чем ночным кошмаром. Последнее было выражением заветной мечты всех эмигрантов.

Центром русского кинопроизводства в Париже стали общество «Ермольефф-синема» и выросшая на её базе студия «Альбатрос». Обосновавшись со своими сотрудниками в бывших павильонах «Братьев Пате» под Парижем, Ермольев начинает укреплять силы своей студии. В творческом отношении ядро его коллектива составляли режиссёры Я. Протазанов, А. Волков, В. Туржанский, С. Надеждин, В. Стрижевский, актёры И. Мозжухин, Н. Лисенко, Н. Кованько, Н. Колин, Н. Римский, операторы Ж.-Л. Мундвийе, Н. Топорков, Н. Рудаков, Ф. Бургасов, художник А. Лошаков и др.

За два года пребывания Иосифа Ермольева в Париже на его студии было поставлено 11 фильмов, в основном силами старого состава. К числу безусловных удач относятся: «Ужасное приключение» и «Правосудие прежде всего» Протазанова, «Сказки тысячи и одной ночи» Туржанского, «Дитя карнавала» Мозжухина и пользовавшийся огромным успехом многосерийный фильм «Таинственный дом» Волкова. В 1922 году Ермольев вместе с режиссёрами Стрижевским и Протазановым отправились работать в Мюнхен.

Сравним ситуацию во Франции с тем, что происходит в то же время в Германии. В 1920 году в Берлин приезжает Дмитрий Харитонов вместе с частью своей труппы (режиссёр П. Чардынин, оператор В. Сиверсен, актёры О. Рунич и М. Токарская). Харитонов открывает в Берлине свою студию, которая в конце 1921 года объединяется с фирмой «Атлантик», в результате чего создаётся общество «Атлантик-Харитонов-Фильм», определяющее основное направление эмигрантского кино в Германии — экранизация русской классики («Дубровский» Чардынина, «Жизнь побеждает» Висковского и др.) и мифологизация русской темы («Псиша — танцовщица Екатерины Великой», режиссёр Н. Маликов).

К слову, Николай Маликов был к тому времени довольно известным режиссёром. Начал он как ассистент Гардина, в 1916-м стал снимать самостоятельно, но его фильмы (кроме «Магнолии») не имели большого успеха. В 1918 году, ещё в России, он успел поставить кинодраму из жизни сектантов «Белые голуби» — единственный его фильм, сохранившийся до наших дней. Потом уехал в Ригу, где и был похоронен в 1931 году. Там же похоронили — много позднее — и популярнейшего Бориса Барнета. Но три года назад он был перезахоронен на московском Новодевичьем — с помощью денег, естественно, — дочерью Ольгой Барнет, известной актрисой МХАТа.

Картина «Дубровский» получила шумный зрительский успех. Это, как уже говорилось, была первая картина, снятая в Германии исключительно при участии русских актёров, статистов и режиссёров. После премьеры фильма, которая состоялась в берлинском «Tauentzien Palast», немецкая пресса отмечала «эпохальный приём у берлинского зрителя».

В 1923 году Харитонов совместно с Владимиром Венгеровым и Григорием Рабиновичем создаёт новую фирму «Цезарь», заявившую о себе обращением к русской классике: экранизацией повести Тургенева «Вешние воды» (режиссёр — тот же Н. Маликов). Вскоре в Германии наладил выпуск русских картин и приехавший из Франции Иосиф Ермольев, но серьёзной конкуренции Харитонову он составить не смог.

С марта по июль 1924 года дела у Харитонова шли как будто неплохо. За это время он успел закончить работу над картиной «Золотая клетка» в постановке В. Туржанского с участием Н. Колина и Н. Кованько и приступить к работе над фильмом «Прелестный принц» с тем же составом. Теперь его знала вся Германия, и его картины даже на местном рынке (не говоря уже об эмигрантской среде) имели успех и сбыт. Но прошло всего полгода, и Харитонов понял, что повторить здесь свой успех невозможно — действительно, времена быстро менялись, менялись и люди.

Следующий год принёс ему немало мытарств, разочарований, неприятностей. Самым большим ударом для Харитонова стал неожиданный крах концерна «Westi-Film». Он был вынужден уехать во Францию. «Я слыхал, — писал Харитонов брату, — что 25 октября будет (в России. — М. К.) широкая амнистия. Может, надумаем перебраться в Россию, ибо в России можно поступить на службу, а здесь я этого не могу, ибо не знаю языков. Ханжонков служит в Москве, получает приличный оклад жалованья и имеет приличное положение, а главное счастье — что работает на русской земле. Я сейчас перевести отцу не могу. Вы там в России, полагаете, что здесь так легко зарабатывать, если кто так думает, то только наивные люди». Из этого видно, что два года пребывания Харитонова во Франции положили конец всем надеждам. (Хотя и слух о благополучии Ханжонкова был, мягко говоря, преувеличен...)

62
{"b":"744534","o":1}