– Недоволен чем? – с презрением отозвался шехзаде. – Тем, что я защитил честь матери, когда ее унижали при всем гареме, а она попросту не могла за себя постоять, потому что унижала ее его сестра? Лучше бы он прознал о том, как она гаремом управляет.

– Не пристало тебе так о султанше отзываться, – чувствуя, как испуганно заклокотало сердце в груди, воскликнула Афсун Султан. – Это опасно, Орхан. Повелитель и так…

– Сколько можно повторять одно и то же, валиде? – устало процедил юноша, отвернувшись. – Я знаю, как он ко мне относится. Но меня не остановит страх перед его гневом, если затронута моя семья. Если понадобится, я за все перед ним отвечу. И скажу, все, что думаю.

– Это меня и пугает.

– Вы, к слову, правильно поступили, разыграв покорность. Если повелитель потребует объяснений, он узнает лишь то, что вы снова стали жертвой обвинений Фатьмы Султан и вели себя, в отличие от нее, подобающе. Обвинить вас не в чем.

– Откуда тебе знать, что я притворялась? – чуть усмехнулась султанша, смотря на сына с тенью ласки.

Все же она слишком сильно его любила, потому всегда прощала подобные выходки, которые должна была бы, как мать, пресекать.

– Кому, как не мне, знать, что при желании вы вполне можете за себя постоять? – хмыкнул шехзаде Орхан, и на миг глаза его, обращенные к матери, потеплели. – И на будущее… Будьте осторожны в своих делах, валиде. Что бы не задумали.

– И ты, Орхан, будь осторожен. Твоя безрассудная смелость порою бросает меня в дрожь. Нельзя постоянно ходить по краю. Рано или поздно упадешь в пропасть… А я не хочу такой судьбы для своего сына.

Она подняла руку и с нежностью накрыла ею щеку сына, который смотрел на нее угрюмо, устав от подобных просьб. Но не отстранялся. Жаль, что всего миг.

– Мне пора, – шехзаде убрал материнскую руку со своей щеки и, быстро поцеловав ее тыльную сторону, отпустил. – Доброй ночи.

– И тебе, лев мой, – тихо отозвалась Афсун Султан в уже закрывающиеся двери, проводив его, стремительно ушедшего, печальным взглядом любящей матери, которая была не так уж и нужна повзрослевшему сыну.

Дворец Нилюфер Султан.

Султанше было немного не по себе, когда она сквозь вечерний полумрак преодолевала расстояние от кареты до дворца ее сестры – в целом небольшого и простого внешне. Она помнила, каким был дворец, в котором когда-то жила она сама с покойным мужем. Сама Хафса Султан дивилась роскошью его убранства и размерами. Михримах Султан сразу же себя осадила, ведь она дала себе обещание больше не жить прошлым и даже не касаться его в своих мыслях.

У порога ее встретил мужчина суровой наружности, который вышел ей навстречу, едва султанша вошла внутрь. Сразу же стало понятно, насколько строг Коркут-паша со своими слугами. В этом дворце царит жесткая дисциплина.

– В связи с последними событиями Коркут-паша отдал приказ никого не впускать во дворец, – даже не удосужившись узнать, кто она, сухо проговорил мужчина.

По ее простому наряду, конечно, не было понятно, что она – султанша. Да и женщина не удосужилась надеть хоть какие-нибудь украшения, по которым было бы очевидно ее происхождение. Потому Михримах Султан решила представиться сама, поскольку уезжать, так и не проведав сестру, не хотела.

– Я – Михримах Султан, родственница султана Баязида и сестра Нилюфер Султан. Если это возможно, я хотела бы узнать, каково ее состояние.

– Прошу простить меня, госпожа, – тут же поправился мужчина, и голос его стал в разы вежливее. – Я немедленно сообщу паше о вашем визите, и вы сможете обо всем у него узнать. Слуги проводят вас в холл.

– Благодарю.

Холл оказался обставлен в истинно восточном стиле без намека на европейские детали, которых было предостаточно даже в самом Топкапы. Здесь царили те же незатейливость и простота, что и снаружи, по всему, отражающие характер обоих хозяев дворца. Михримах Султан хорошо знала нрав своей сестры. Она не выносила роскоши и лоска, предпочитая во всем – и в характере, и в речи, и в нарядах – суровую простоту. Коркут-паша также никогда не славился тягой к роскоши. Напротив, по словам Эсмы Султан его все считали ужасным скрягой или, если говорить мягче, крайне расчетливым человеком.

Михримах Султан прежде никогда его не видела, и только теперь ей представилась такая возможность, когда Коркут-паша вошел в холл. Высоченный, с широкими плечами и крупной, статной фигурой, он одним своим видом внушал уважение и даже страх. Темноволосый, смуглый, с густой короткостриженой бородой и пронзительным взглядом под густыми изогнутыми дугой бровями паша был красивым мужчиной, однако, красота эта не привлекала, а будто призывала бежать и спасаться. И от него исходила темная аура властности – подавляющая, словно придавливающая к земле.

– Михримах Султан? – осведомился он густым низким голосом, скользнув по ней цепким взглядом.

Оробев перед пашой, миниатюрная и худенькая Михримах Султан нашла в себе силы только для того, чтобы кивнуть.

– Я не знал, что вы в Стамбуле. Надеюсь, причиной вашего приезда не послужило нечто плохое?

– Вовсе нет. Мой сын, Мехмет, хотел бы предстать перед повелителем для того, чтобы он определил его наместником в одну из провинций.

– Подозреваю, он надеется заполучить Эрзурум, где вы все эти годы и жили?

– Это так. По-вашему, это маловероятно?

– Как знать, – Коркут-паша не сказал по этому вопросу ничего определенного, хотя и имел свое мнение на этот счет. Но он смолчал, значит, не захотел ее разочаровывать раньше времени. – Если вы хотите проведать мою жену, она как раз этим вечером пришла в себя. Правда, еще очень слаба, так что говорить вряд ли сможет долго.

– Хвала Аллаху. Уже… уже известно, кто устроил это ужасное отравление? – робко поинтересовалась Михримах Султан, направившись вместе с пашой к дверям.

– Нет, но я этим занимаюсь, – мрачно ответил Коркут-паша, и от его тона султанше сделалось немного не по себе.

Он проводил ее до самых покоев и, войдя в них со смятением и волнением, Михримах Султан увидела покоящуюся на ложе сестру. Ей было странно и непривычно видеть ее, обычно всегда сильную и энергичную, немощно лежащей в постели с болезненным видом. На кровати рядом с ней сидела молоденькая девушка, облик которой не оставлял сомнений в том, что она дочь супружеской четы – так она была похожа на обоих своих родителей. Хотя, больше все же на Нилюфер Султан.

Едва глянув на нее, Михримах Султан ощутила прилив ностальгии. Именно так выглядела ее сестра, когда они еще жили в Старом дворце под опекой покойной матушки. Как же давно это было…

– Мерган. Это – Михримах Султан, сестра твоей матери, – без лишних слов представил ее Коркут-паша. – Пришла навестить ее.

Мерган Султан обернулась на его голос и, удивленно оглядев представшую ее взгляду женщину, у которой не было совершенно никакого сходства с ее матерью, поднялась и коротко поклонилась.

– Рада познакомиться с тобой, Мерган, – вежливо улыбнулась ей Михримах Султан.

– Я и не знала, что у моей матери есть еще одна сестра, – напротив, не слишком-то вежливо заметила девушка.

– Мерган, – одно слово отца, и та вся подобралась, виновато стрельнув глазами в его сторону.

– Ничего страшного. Не удивительно, что ты не знала обо мне, – поспешно воскликнула Михримах Султан, чтобы сгладить возникшую неловкость. – Мы с твоей матушкой не родные сестры, а названные. Нас растила одна женщина, Эсен Султан. Я имею смелость считать ее своей матерью, поскольку она вырастила меня.

– Ступай к себе, – безапелляционным тоном велел дочери Коркут-паша, и та, поклонившись снова, покорно ушла, хотя и с недовольством – верно, не хотела оставлять мать.

Наконец, Михримах Султан подошла к ложу и увидела, что сестра медленно повернула к ней голову и вперила в нее свой, как всегда, хмурый, пронизывающий взор.

– Нилюфер, здравствуй, – мягко произнесла Михримах Султан и, поколебавшись, все же присела на край кровати. Она с беспокойством оглядела бледное лицо той. – Ну как ты?