Разумеется, бросить Эсфир она не смогла и, забрав ее с собой, в нужде вернулась в Стамбул, чтобы там найти пристанище и средства к существованию. Обратившись к тетке по отцу Назифе-хатун, так кстати прислуживающей одной семье в столице, Менекше-хатун получила от нее помощь. Та пристроила ее служанкой в дом поменьше, с хозяевами которого дружила семья, которой служила сама тетя. И это оказался дом Али Эфенди, где они пребывали по сей день. Эсфир она выдала за свою племянницу, родители которой скончались от оспы вскоре после ее рождения.

Девочка росла, не ведая о своем происхождении и думая, что она родилась в обычной бедной семье и в младенчестве осталась сиротой. Менекше-хатун оставила в тайне ее истинное происхождение, понимая, что знание о нем не дарует ей ни счастья, ни покоя. Эсфир стала такой же служанкой, как она сама, и, конечно, тяготилась своей судьбой, но, обладая от природы жизнелюбивым нравом, никогда особо не унывала.

И вот однажды, лет семь назад, Али Эфенди решил жениться во второй раз, несмотря на мольбы его жены Айше-хатун «не разрушать покой их дома». Она не смогла за годы брака подарить ему сына, наследника, и эфенди решился взять еще одну жену, которая дала бы ему желаемое. Али Эфенди долго искал подходящую женщину и непременно из хорошей семьи с безупречной репутацией, но один знакомый, служащий в Старом дворце, как-то сказал ему, что есть у него одна женщина на примете, которую он мог бы сосватать ему. Мол, она молода и красива, не глупа и покорна.

Евнух, разумеется, не сказал ему, что когда-то женщина эта была сослана из Топкапы, будучи фавориткой самого султана, который выгнал ее из своего гарема со скандалом. После того, как она ему надоела, султан Баязид велел отправить ее в Старый дворец, чтобы глаза, видно, не мозолила, но фаворитка заупрямилась и объявила о своей беременности. Лекари, осмотрев ее, заключили, что она не только не беременна, но и от природы страдает бесплодием, что, конечно, привело повелителя в небывалый гнев.

В тот же день духу Элмаз-хатун не было в Топкапы, и несколько лет она томилась словно в заточении в Старом дворце. И вот тот евнух, узнав, что знакомый знатный господин хочет жениться, решил использовать эту возможность и избавиться от забытой всеми фаворитки, да еще и бесплодной – кто такую замуж возьмет по собственной воле даже с ее красотой?

Но стоило Али Эфенди сходить на смотрины и краем глаза увидеть Элмаз-хатун, как он пал перед силой неожиданно овладевшей им страсти. Не раздумывая, он взял Элмаз-хатун в жены. Даже когда открылось ее бесплодие, о котором тот евнух предусмотрительно умолчал, он не развелся и, спустя годы, по-прежнему любил вопреки всему свою золотоволосую красавицу-жену.

Оказавшись в этом доме, Элмаз-хатун быстро нашла общий язык с юной служанкой Эсфир, и теперь они были буквально неразлучны, нежно друг друга любя. А Менекше-хатун трепетала каждый раз, когда видела их вместе, потому как давно догадалась об их родстве. И не только в силу поразительного внешнего сходства. Она помнила горькие рассказы своей госпожи Эмине Султан о том, что ей в Топкапы прислуживала сестра по имени Элмаз-хатун, которая после предала ее, по догадкам госпожи, ради того, чтобы занять ее место в покоях султана. Да и никто не делал тайны из того, откуда в дом пришла Элмаз-хатун – она же бывшая наложница, одалиска из султанского гарема.

– Не слушайте ее, госпожа, – воскликнула Эсфир, держа ту за руку. – Айше-хатун завидует вам, только и всего. Конечно, хозяин так вас любит. И тот платок… Ведь ей он и вправду такие не дарит. Вот она и плюется пламенем.

Элмаз-хатун весело усмехнулась, посмотрев на нее, и они прыснули от смеха. Менекше-хатун, опомнившись, подошла к ложу и протянула госпоже чашку с чаем, которую захватила с собой из кухни.

– Выпейте чаю. Он успокаивает.

– Ох, спасибо, Менекше, – не переставая улыбаться, отозвалась Элмаз-хатун и села на ложе, подогнув под себя стройные ноги, а после забрала чашку из рук служанки и принюхалась. – С жасмином, – блаженно протянула она и сделала несколько глотков ароматной жидкости. – Ну что там, эта змея успокоилась? Я уже из комнаты боюсь лишний раз выйти – как бы она на меня снова не накинулась с криками и обвинениями.

Эсфир весело посмотрела на свою «тетю» Менекше, которая спокойно отреагировала на слова госпожи – все в доме привыкли к извечным склокам двух госпожей и их проклятиям в адрес друг друга.

– Когда я шла к вам, все еще злопыхала. Амина и Карима с нею.

Тут снизу послышался какой-то шум, и все трое поняли, что это из своей лавки на базаре, где он успешно торговал дорогими коврами, вернулся Али Эфенди, а Айше-хатун с дочерьми бросились к нему с вечными обвинениями и жалобами в адрес его второй жены. Но Элмаз-хатун лишь хмыкнула и, ожидаемо услышав голос мужа, зовущий ее, бесстрашно покинула ложе и в сопровождении Менекше и Эсфир направилась вниз. Она давно поняла, что из любви к ней муж никогда не будет всерьез на нее гневаться, и женщина научилась ловко использовать эту его слабость.

Али Эфенди стоял посреди гостевой комнаты – высокий, стройный для своих лет, с обычным лицом восточного мужчины с черными волосами и короткой аккуратной бородой. За его спиной, оскорбленно вскинув подбородок, стояла Айше-хатун, а ее дочери, как всегда, держали мать под руки по обе стороны от нее.

– Муж мой, – почтенно склонила светловолосую голову Элмаз-хатун, всем своим видом излучая радушие и покорность. – Ты звал меня?

– Айше утверждает, что ты при всех проклинала ее и оскорбляла, – устало, но строго произнес Али Эфенди, порядком уставший за годы от вечных ссор в его доме. – Это так?

– Возможно ли, господин? – изумленно округлила свои голубые глаза женщина. – Айше решила, что ты к ней несправедлив, увидев у меня платок, расшитый золотом, и стала обвинять меня во всех бедах. Этому свидетели все слуги.

– Да как ты смеешь, мерзавка? – задохнулась от возмущения Айше-хатун и подалась к мужу, который раздраженно выдохнул. – Она меня не уважает! Скажи мне, эфенди, кто теперь первая жена в доме – я или она?! Я вынуждена терпеть оскорбления от этой одалиски?

– Айше, прекрати, – оборвал ее Али Эфенди, повысив голос. Затем он обвел грозным взглядом всю комнату. – Я не позволю устраивать в моем доме скандал из-за какого-то платка. Чтобы подобного больше не было!

Тишина была ему ответом и, развернувшись, мужчина вышел из комнаты, что, конечно же, тут же развязало руки его женам, а точнее, их рты.

– Да растопчет Аллах твое счастье! Как ты вообще посмела обвинять меня? Ядовитая змея!

– Аллах, позволь мне станцевать на ее похоронах, – приглушенно прорычала от сдерживаемого гнева Элмаз-хатун, разворачиваясь и уходя, чтобы не слушать крики ревнивой и завистливой первой жены.

А Менекше-хатун и Эсфир устало переглянулись и подавили улыбки, потому что знали – завтра жены Али Эфенди, стоит ему переступить порог дома, устроят очередной скандал на пустом месте.

Наконец, с наступлением октябрьского холода войско достигло столицы после победоносной войны. Дворец Топкапы с нетерпением ожидал возвращения трех шехзаде османской династии, которая в это утро собралась в султанских покоях, чтобы с почестями встретить их.

Четвертый из наследников, который на время похода был назначен регентом престола, сейчас, важно заложив руки за спину, возвышался возле отцовского трона и нервно поглядывал на выстроившихся напротив него в ряд женщин своей семьи. Шехзаде Осман был высоким и статным, как оба его родителя, с красивым гладко выбритым лицом. Светлые волосы его золотились в солнечном свете – он был единственный из двоих детей Эмине Султан, который унаследовал этот необычный оттенок волос. Глаза его темно-карими, с глубоким проникновенным взглядом. Это был по-настоящему красивый мужчина, только, как и в облике его матери, красота эта была какой-то ядовитой, слишком яркой, а улыбался шехзаде Осман неприятно, с оттенком самодовольства и чуточку язвительно.