– Сегодня во дворец приехала Эсма Султан с дочерью. С ними Михримах Султан. Родственница повелителя, его двоюродная сестра. Она долгое время жила в Эрзуруме после казни супруга Искандера-паши, но, как выяснилось, на днях вернулась в столицу вместе с подросшим сыном. Верно, хочет пристроить его на какую-нибудь должность.

– Ее не стоит опасаться? – насторожилась Афсун Султан, удивленная подобной новостью.

– Вовсе нет, – усмехнулся Идрис-ага. – Она – ангел во плоти.

– Стоит ее поприветствовать, а заодно увидеться с Эсмой Султан.

– А зачем она вам?

– Есть у меня кое-что на уме… – загадочно улыбнулась в ответ султанша и поднялась с тахты в своем элегантном бордовом платье с длинными рукавами и шлейфом.

Дворец Топкапы. Гарем.

В сопровождении двух служанок и Идриса-аги султанша вышла к ташлыку и по счастливому стечению обстоятельств встретила идущих ей навстречу Эсму Султан, как всегда, бывшую образцом изысканности и вместе с тем роскоши, ее кроткую и милую дочь по имени Нермин, а также незнакомую ей невысокую и хрупкую женщину со светлыми волосами, действительно похожую на ангела.

– Султанша, – Афсун Султан с почтением кивнула, озарившись сияющей улыбкой. – Мы все польщены вашим приездом. Надеюсь, вы пребываете в здравии?

– Афсун Султан, – с приязнью кивнула ей в ответ Эсма Султан, не уличив в словах той неискренности. – На здоровье не жалуюсь, хвала Аллаху. А как вы?

– Прекрасно, – учтиво ответила Афсун Султан и, глянув на скромно стоящую подле матери Нермин, произнесла: – Здравствуй, Нермин. Я давно тебя не видела. Ты так похорошела… Уже и замуж пора, не так ли?

Нермин порозовела от смущения и покосилась на мать, а та как-то беспокойно сверкнула темными глазами.

– Пока рановато об этом говорить, – с неожиданной твердостью ответила она за дочь. – Всему свое время.

– Да, разумеется, – мягкий голос Афсун Султан прозвучал легко и непринужденно, без намека на неловкость. – А вы, полагаю, Михримах Султан?

– Верно, – миниатюрная светловолосая женщина улыбнулась чистой и доброй улыбкой ребенка. – Я рада знакомству с вами, султанша. Слухи не врут, вы и вправду очень красивы.

– О, благодарю вас, – якобы смутилась Афсун Султан, которая о своей красоте прекрасно знала. Правда, счастья она ей принесла немного, но хотя бы тешила самолюбие. – Все в Топкапы, я уверена, будут несказанно рады также познакомиться с вами. Знаете ли, я думаю, было бы уместно даже организовать празднество в честь вашего приезда. Все-таки, вы тоже – член династии.

– Не знаю, право… – смутилась Михримах Султан и в поисках поддержки повернулась к подруге. – Это слишком, я думаю.

– А я думаю, это хорошая мысль! – с энтузиазмом воскликнула Эсма Султан – известная любительница веселья и праздников. – Афсун Султан права. Заодно все смогут познакомиться с тобой, Михримах, и повеселиться. Что нам в моем дворце скучать?

– Надеюсь, Фатьма Султан не станет возражать, – озабоченно заметила Афсун Султан. – Ведь она должна дать свое позволение. Известно, в последнее время ей не очень-то нравятся мои затеи…

Тут-то Идрис-ага и понял, в чем заключался хитроумный замысел его госпожи. Очень осторожно и ненавязчиво она теснила в сторону Фатьму Султан, выставляя себя в более выгодном свете, и, видимо, была намерена также отдалить ее от других членов династии.

И он был изумлен. Его прежняя госпожа Хафса Султан обладала острым умом, но она была полна коварства и не боялась запачкать руки. Ум Афсун Султан был другим – она совершенно иной хитростью добивалась своего. Через лесть, улыбки и намеки. Как часто говорила сама султанша, она не стыдилась склонить перед кем-то голову или сделать вид, что склоняет ее.

– Глупости! – с улыбкой отмахнулась Эсма Султан. Будучи любимой дочерью повелителя, она всегда чувствовала себя уверенно в стенах его дворца. И сейчас, сама того не ведая, играла отведенную ей роль. – Я сама отдам все распоряжения.

Дворец санджак-бея в Манисе.

Еще недавно редкие облачка неотвратимо сгущались и темнели, знаменуя приближение грозы. Воздух словно наэлектризовался, а порывы ветра становились все яростнее и холоднее. Шехзаде Мурад со своими сыновьями и слугами возвращался с конной прогулки. Расслабленно восседая в седле, он поднял голову и беспокойно поглядел на густые тучи, которые грозили вот-вот разразиться ливнем. Где-то вдалеке, еще только подбираясь, рокотали отголоски грома. Мужчина надеялся, что они успеют добраться до дворца к тому моменту, когда начнется гроза.

Шехзаде Алем, который ехал следом за отцом вместе со своими извечными спутниками в лице друзей-воинов Дастана и Яхьи, уверенно держался в седле и увлеченно обсуждал с ними перспективу охоты, о которой на прогулке упомянул его отец.

Воинственному шехзаде уже не терпелось отправиться на нее, поскольку охота была истинно его стихией. Он наслаждался не столько преследованием добычи, сколько свободой и действиями в команде. Да и ему ужасно нравилось проводить время с отцом, вдали от дворца и гарема – они с ним всегда действовали слаженно, без лишних слов понимая друг друга. Порою им хватало просто взглядов, чтобы о чем-то договориться.

Шехзаде Сулейман тем временем угрюмо смотрел на дорогу перед собой и в мыслях проклинал этот день. В седле ему было до жути неудобно с непривычки, спина ломила от боли, а ноги затекли. Он не выносил долгих поездок с неясной для него целью прокатиться по провинции. Словно в этом заключалось некое удовольствие! Юноша предпочел бы провести этот день за увлекательной книгой в тишине и спокойствии, но его отцу вздумалось «провести время со своими сыновьями». И Сулейман был вынужден трястись верхом на лошади с раннего утра, а теперь они еще и попали в грозу.

Подтверждая его мысли, уже совсем рядом громыхнул гром, и лошадь под Сулейманом нервно дернулась, как будто чувствуя его неуверенность. Он едва удержался в седле, поправился и смущенно оглянулся. Кажется, никто этого не заметил.

Однако в следующий раз ему повезло меньше. Раскат грома был столь громок и резок, что его лошадь подскочила и резво бросилась вскачь, а шехзаде, не удержавшись в седле, свесился с него на бок. Послышались встревоженные возгласы, кто-то поскакал ему вслед, а Сулейман окончательно выпал из седла и больно рухнул на землю, но почему-то продолжил волочиться по ней за испуганной лошадью. Его нога застряла в стремени.

– Помогите! – задыхаясь от грязи и пыли, закричал Сулейман. – Помо… – он задохнулся пылью, залетевшей в рот.

Помощь вскоре подоспела. Тот, кто поскакал за ним, видимо, ухватил лошадь под уздцы и заставил ее остановиться. Все прекратилось, и Сулейман, закашлявшись, с усилием перевернулся со спины на бок. Его спасителем оказался отец. Он тут же спешился с коня и поспешил к нему, сев на корточки.

– Ты как, сын? Не сильно ушибся?

Чувствуя невыносимое унижение, Сулейман хмуро посмотрел в ту сторону, откуда к ним скакали его брат и слуги – они смотрели без сочувствия, но встревоженно и словно бы неодобрительно. Ведь не пристало шехзаде, старшему наследнику, так плохо держаться в седле. А еще это унизительное падение и последовавшее за ним волочение по земле… Лицо Сулеймана покрылось красными пятнами, и он, пряча от отца взгляд, сел на земле.

– Я в порядке! – буркнул он, увернувшись от его руки, которая потянулась было, чтобы коснуться его лица.

Шехзаде Мурад поджал губы, понимая чувства сына, но все же помог ему подняться несмотря на слабое сопротивление.

– Я же сказал: я в порядке! – раздраженно воскликнул Сулейман.

Оглянувшись на второго сына, шехзаде Мурад кивнул ему, и Алем отдал приказ слугам немного отъехать, дабы дать брату прийти в себя. Проводив их угрюмым взглядом, Сулейман выдохнул и потупился. Ему еще никогда не было так стыдно.

– Со всеми бывает, сынок, – попытался утешить его шехзаде Мурад, подойдя и положив руку ему на плечо. – Ты не виноват в том, что лошадь так себя повела.

– Алем бы не упал, – невесело усмехнулся тот и нахмурился, опустив голубые глаза. – Вам, наверно, стыдно, что у вас такой сын, как я.