Кемисхан Бей опустил взгляд в пол, с досадой понимая, что от него требуют. Если он будет служить этому человеку и делать все, что он прикажет, то получит должность в столице, пусть и не ту, на которую надеялся. В этом случае им с семьей удастся остаться в Стамбуле, как и просила жена, которая так старательно обустраивала их новый дворец и так надеялась на то, что их дети вырастут в лучших условиях и при много больших возможностях.

Мог ли он ради гордости отказаться от этого предложения и, вернувшись во дворец, сообщить, что им придется отправиться обратно в ту глушь, из которой они было вырвались? Что им придется и дальше влачить жалкое существование на не менее жалкое жалованье санджак-бея мелкой и незначительной провинции? Нет, он слишком уважал свою жену и слишком любил своих детей. Он всегда хотел дать им лучшее, но не мог. А теперь у него есть такая возможность…

– Что за должность?

Коркут-паша хохотнул, приняв это за утвердительный ответ, и хлопнул его крепкой ладонью по плечу в знак одобрения.

– Будешь главным казначеем. И как только примешься за новые обязанности, кое-что сделаешь для меня. Но помни: теперь ты подчиняешься мне и, соответственно, хранишь в тайне все дела, которые я тебе поручаю. Если хоть кто-то узнает о том, что ты делаешь по моему приказу, я заберу не только твою жизнь, но и отправлю в преисподнюю твоих славных детишек.

Сглотнув, Кемисхан Бей заставил себя кивнуть и, наступив на горло собственной гордости, с мрачной готовностью спросил:

– Что от меня требуется?

Вечер.

Дворец Топкапы. Покои Хафизе Султан.

Она всегда питала особую любовь к синему цвету, потому этим вечером отдала предпочтение ему. Посмотревшись в зеркало на результаты трудов служанок, султанша чуть улыбнулась, будучи довольной увиденным, и обернулась на своих сыновей, которые разместились на тахте и разговаривали о чем-то своем.

Всегда сдержанная и рассудительная Хафизе Султан была на удивление заботливой матерью. Ее дети всегда были окружены лаской и вниманием. Но любая, даже самая любящая мать, никогда не заменит детям отца. И, подтверждая это, три маленьких шехзаде радостно сорвались с мест, едва порог опочивальни переступил их отец.

Шехзаде Осман был самым красивым из своих братьев, и, конечно, почти что каждое женское сердце сладко замирало, стоило ему пройти мимо гарема. Высокий, со статной мужественной фигурой, необычными для востока золотыми волосами и запоминающимся, красивым лицом с правильными чертами. Его нельзя было не заметить. Он так и приковывал к себе взгляды, даже когда хотел этого меньше всего. И он так самоуверенно улыбался, словно говорил всему миру «вам меня не изменить, как ни старайтесь». Это добавляло ему особого темного шарма.

Хафизе Султан, увидев, как сыновья обхватили его со всех сторон, осталась спокойна и поклонилась с достоинством. Пламя в ее душе давным-давно угасло. Если она и любила когда-то этого невыносимого, порочного, но пленительно красивого мужчину, то с годами чувство ее умерло. Бесчисленные наложницы, неприятный нрав шехзаде Османа и его отчужденность в последние годы сыграли свою роль. Хафизе Султан покорно приняла свою судьбу брошенной фаворитки и матери трех шехзаде. Она сосредоточилась на роли матери и заставила себя забыть все то, что испытала, как влюбленная и, причем безответно, женщина.

– А мы завтра погуляем в саду? – спросил старший их сын, шехзаде Яхья.

– Можно пострелять из лука! – подхватил второй по старшинству шехзаде Касим. – Или…

– Не выйдет, – усмехнулся шехзаде Осман и, увидев обиженные лица детей, добавил: – Да что вы сразу скисли? Домой мы едем, обратно в Амасью! Завтра же отправляемся в путь. Все готово.

Пока мальчики бурно радовались, истосковавшиеся по дому, Хафизе Султан внимательно на него посмотрела, так как ей ни о чем не сообщили. Она даже еще не начинала сборов. Перехватив ее взгляд, шехзаде Осман перестал усмехаться и стал серьезным. Возможно, так на него подействовало всегда холодное выражение лица его фаворитки.

– Начинайте собираться. Думаю, до утра успеем. Мы не так уж много с собой привезли.

– К чему такая спешка, шехзаде? – сохранив вежливость, спросила в непонимании Хафизе Султан. – По правилам вам необходимо дождаться возвращения повелителя, чтобы передать трон ему, ведь вы – регент.

– Ты будешь меня учить, что делать? – тут же вскипел он, надменно на нее посмотрев.

– Простите. Разве я посмела бы?

Раздраженно отвернувшись от нее, шехзаде Осман потрепал по головам сыновей и хотел было уйти – он никогда надолго не задерживался.

– Я слышал, в гареме готовится праздник? – напоследок спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да, это так. Фатьма Султан решила порадовать наложниц, которые были недовольны задержкой жалованья, – ответила ему Хафизе Султан и добавила также сдержанно: – Для вас также готовится увеселение. Наложницы будут танцевать.

– Что ж, прекрасно, – ухмыльнулся шехзаде Осман и, весело подмигнув детям, ушел.

Дворец Топкапы. Гарем.

Веселье уже началось, и праздник охватил весь гарем. Когда в него вошли члены династии, наложницы прекратили разговоры и танцы, но лишь на время. Стоило султаншам пройти за свой столик и разместиться вокруг него, тут же снова заиграла музыка, возобновились танцы, разговоры и смех. Фатьма Султан в темно-зеленом и богато украшенном изумрудами платье оказалась во главе стола в соответствии со своим высоким положением, а ее верные спутницы Нергисшах Султан и Хафизе Султан оказались по обе стороны от нее.

Нергисшах Султан, облачившаяся в нежно-кремовое платье с цветочной вышивкой, этим вечером светилась счастьем. Ее муж, как она и надеялась, получил должность в столице, и теперь им не придется возвращаться в захолустье и бедность. Правда, он не стал бейлербеем Румелии, как ожидалось, но его назначили главным казначеем, а это тоже очень почетная и высокая должность при дворе.

Узнавшая об этом Фатьма Султан была обескуражена – столько лет на посту главного казначея ее в трудное время выручал Демир Челеби, которому она во всем доверяла. А теперь она лишилась «своего» человека и боялась, что с этим пошатнется и ее положение. Демир Эфенди много раз одалживал гарему куда большие средства, чем положено, по старой дружбе с султаншей, но теперь ей будет не к кому обратиться за помощью, если она ей потребуется.

– Уверяю вас, султанша, вы во всем можете положиться на моего мужа, – искренне заверяла ее Нергисшах Султан, возобновив разговор, который был начат еще в покоях Валиде Султан до прихода в гарем. – Кемисхан Бей сделает для вас все, ведь он знает, как вы дороги мне. Вам совершенно не о чем беспокоиться!

– Да, конечно, – с любовью глянув на нее, кивнула Фатьма Султан, но беспокойства в ней меньше не стало. Ее пугало, что назначение дал Коркут-паша, почему-то переступив через решение Давуда-паши. Ведь он-то планировал сделать Кемисхана Бей бейлербеем Румелии. Все это странно… – Я в нем не сомневаюсь. И очень рада, что твой муж удостоился такой почетной должности. Золото потечет рекой в вашу семью. Да и мы все уповаем на его справедливость. Пусть Кемисхан Бей с честью исполняет свои обязанности и дарует нам всем процветание.

– Аминь, – с довольной улыбкой отозвалась ее племянница.

Взгляд Фатьмы Султан вдруг обратился ей за спину, и она сразу же напряглась. Обернувшись, Нергисшах Султан все поняла, увидев вошедшую в гарем Афсун Султан с гордой осанкой и широкой улыбкой на красивом лице. Темные волосы ее были распущены и вились кольцами. На султанше было то же дорогое платье из темно-синей парчи, цвет которого она подчеркнула с помощью серебряных украшений с такими же синими сапфирами.

– Красивая женщина, – тихо заметила Нергисшах Султан, разглядывая идущую по гарему хасеки, которая выглядела как всегда энергично, уверенно и при этом искренне, без фальши.

– Этот гарем видел много красавиц, и у каждой была горькая судьба, – вздохнула Фатьма Султан. – Все мы помним Эмине Султан…