– Как тебе наши покои? И вообще дворец?

– Все прекрасно, как и всегда, моя султанша, – усмехнулся Кемисхан Бей, с теплотой посмотрев на нее. – Благодарю за твои старания. Я надеюсь, все это нам не придется оставить…

– С чего бы? – тут же вскинулась Нергисшах Султан. – Давуд-паша обещал тебе должность! Он же не откажется от собственных слов?

– Всякое возможно, – пожал плечами мужчина. – Он мог и передумать. Все-таки должность бейлербея Румелии очень важна. Повелитель может счесть, что ее достоин другой человек, например, предложенный Коркутом-пашой, и Давуду-паше ничего не останется, кроме как отказаться от своего обещания, а нам – вернуться в провинцию.

– Не приведи Аллах, – пробормотала султанша и с досадой качнула головой. – Я так надеюсь на твое назначение. Жизнь в провинции порядком меня утомила. Здесь столько возможностей для твоей карьеры, для наших детей. Здесь и Фатьма Султан, которую я не хочу снова покидать. Кемисхан, ты постарайся завоевать доверие Коркута-паши, чтобы он не чинил тебе препятствий. Пусть и он поддержит твою кандидатуру. Только будь осторожен, прошу тебя. Он – опасный человек. Об этом все говорят. Даже Фатьма Султан его опасается.

– Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах. Но нам нужно быть готовыми ко всему, Нергисшах. И, если придется, спокойно и покорно вернуться в провинцию ни с чем.

Дворец Топкапы. Гарем.

Когда Айнель-хатун объявила во всеуслышание, что сегодня, наконец, жалованье будет выплачено Фатьмой Султан при небольшой помощи Афсун Султан, гарем забыл все свои обиды и упреки в адрес династии. А уж когда хазнедар упомянула, что наложницы получат еще и обещанные им подарки, те и вовсе бросились ликовать. Вечером в гареме будет устроен праздник, чтобы все смогли всласть порадоваться и заодно проводить уезжающего в Амасью шехзаде Османа.

Узнав, что Фатьма Султан велела подготовить красивых наложниц для танцев в султанских покоях этим вечером, Десен осознала, что это – ее шанс. Никто не делал секрета из того, что за золото Идрис-ага мог снизойти до ответной услуги. Не жалея только что полученного жалованья, Десен захватила с собой мешочек с золотом и решительно направилась к нему. Поспрашивав у слуг, она отыскала в гареме комнату главного евнуха возле маленького мраморного фонтана и постучала в закрытые двери.

Идрис-ага, приоткрыв двери, недовольно выглянул в коридор и, увидев Десен, усмехнулся.

– Что, тоже пришла просить выбрать тебя для танцев?

– Да, – не стала увиливать Десен и тоже усмехнулась. – Я хочу танцевать сегодня для шехзаде Османа.

Евнух оценивающе на нее посмотрел, скользнул по телу цепким взглядом и покивал.

– Ты хорошенькая, хатун, – заключил он. – Так что это возможно. Но я ничего не делаю просто так, – он расплылся в гаденькой улыбке.

– Я отдам вам половину своего жалованья, – назвала цену Десен, решив попробовать оставить кое-что и себе.

– Знала бы ты, сколько девушек сегодня ко мне подходили с той же просьбой. И скольким я уже обещал помочь. Одни красавицы, клянусь Аллахом! Самых лучших отобрал. Если ты хочешь оказаться в их числе, мне нужно нечто большее.

Десен хмыкнула и всучила ему целый мешочек со своим жалованьем, который жалобно звякнул, приземлившись на ладонь евнуха. Идрис-ага вмиг стал довольным и, спрятав мешочек за пазуху, ехидно ухмыльнулся.

– Что же, готовься к вечеру. Загляни в швейную мастерскую, выбери себе наряд, украшения. Ты должна быть сегодня особенно красивой. Глядишь, напоследок и ты урвешь свое счастье. Шехзаде Осман ох как любит красавиц. Так что постарайся. Кстати, как тебя зовут?

– Десен.

– Ну ступай, Десен-хатун. И о том, что произошло, ни слова, поняла? Язык держи за зубами.

Заговорщически улыбнувшись ему, Десен поклонилась и, взволнованная, сразу же отправилась за платьем, чтобы успеть выбрать самое лучшее. В швейной мастерской она встретила других наложниц, которые, весело хихикая, уже выбирали себе наряды для грядущих танцев. Они покосились на нее и зашептались. Пройдя мимо них, Десен огляделась, уже примерно представляя, что именно хочет найти. И вот спустя несколько минут тщетных поисков ее взгляд ухватил его. Из изумрудно-зеленого шелка, изящного, немного откровенного кроя с глубоким декольте и шифоновыми развевающимися рукавами.

Улыбнувшись, Десен подошла и выудила его из груды других платьев, как вдруг кто-то попытался выхватить драгоценное платье из ее рук, и она инстинктивно воспротивилась. Возмущенно обернувшись, Десен увидела перед собой очень красивую девушку с длинными рыжими волосами и славянской внешностью. Она помнила ее. Ольга, русская рабыня из тех, что недавно прибыли из Крыма.

– Я уже выбрала это платье для себя, – тоже возмущенная, произнесла Ольга, не отпуская платье. Они вцепились в него с двух сторон, не желая уступать. – Отдай!

– Я выбрала его первая, так что поищи себе другое, – твердо ответила Десен.

Другие рабыни притихли, с интересом наблюдая эту сцену.

– Я отложила это платье, чтобы подобрать к нему украшения, и ты его тут же схватила, – упрямилась Ольга. Она явно была не робкого десятка. – Оно мое!

Десен почувствовала накатывающую на нее злобу. В этот вечер все должно быть идеально! А идеально будет, если именно это платье окажется на ней вечером. Решившись на отвлекающий маневр, Десен сделала вид, будто попыталась толкнуть Ольгу. Та, растерявшись от неожиданности, на миг ослабила хватку, чем Десен и воспользовалась. Она тут же выхватила платье и, прижав его к себе, отошла в сторону и победно улыбнулась.

– Прости, но зеленый больше пойдет мне. Здесь много других красивых платьев. Уверена, ты найдешь себе что-нибудь по вкусу.

Лицо Ольги обиженно вытянулось, и она гневно тряхнула рыжими волосами, ниспадающими до самой ее талии.

– Даже это платье не спасет тебя, – желая отыграться, процедила униженная славянка. – Шехзаде на тебя и не взглянет. Он выберет меня, будь я одета даже в самое худшее из платьев.

– Посмотрим, – холодно усмехнулась Десен и, развернувшись, ушла, все еще прижимая к себе заветное платье, добытое таким трудом.

Дворец Топкапы. Зал заседаний совета.

Коркут-паша внешне весьма соответствовал своей репутации. Очень высокий, с внушительной фигурой и тяжелым, властным взглядом. Он восседал на месте великого визиря подобно падишаху, покоящемуся на своем троне. Кемисхан Бей, представ перед ним, сразу же ощутил волнами исходящие от второго визиря уверенность и опасность. Против воли этот человек настораживал, заставлял напряженно поджимать плечи и втягивать шею, как в ожидании удара.

– Паша.

– Добро пожаловать, Кемисхан Бей, – усмехнувшись в черную густую бороду, отозвался Коркут-паша. – У меня мало времени, так что закончим этот разговор побыстрее. Я знаю, зачем ты здесь, и сразу хочу сказать – ты не получишь должность бейлербея Румелии.

Сбитый с толку Кемисхан Бей озадаченно на него посмотрел и выдержал пронизывающий насквозь взгляд.

– Чем это обусловлено? Я в чем-то провинился?

– Тебе, верно, совсем не хочется возвращаться в свою всеми забытую провинцию, название которой я даже не помню. Не так ли?

Коркут-паша словно забавлялся над ним, и бей совершенно растерялся, но как мог не показывал этого.

– Если вы не хотите дать мне объяснений, я дождусь возвращения султана с Давудом-пашой и обращусь за ними к кому-то из них. Далее говорить нам не о чем, и я…

– Хватит, – спокойно оборвал его Коркут-паша и, лениво поднявшись на ноги, подошел, возвышаясь на целую голову, как настоящий великан. – Из нас двоих я решаю, когда разговор окончен, а когда – нет.

– Прошу прощения, – выдавил Кемисхан Бей, уже порядком напряженный.

– Ты действительно не получишь должность бейлербея Румелии. Но я не сказал, что из-за этого тебе обязательно нужно уезжать ни с чем. Ты можешь получить в столице не менее достойную должность при моем содействии. Если, конечно, согласишься быть на моей стороне и делать все, что я сочту необходимым в рамках твоих обязанностей.