Из ее писем одна лишь Мелек Султан знала, что сестра мало того, что несчастна в браке, так еще и в силу слабого здоровья не смогла выносить ребенка, которого потеряла на ранних сроках, а теперь тщетно пыталась забеременеть снова. Эсмехан Султан была очень ранимой и нежной душой, отчего крайне тяжело переживала этот удар судьбы. Она, в раннем возрасте лишившаяся матери Михрибан-хатун, которая скончалась, так и не оправившись от родов, сама страстно мечтала о семье. Пусть не о любви, но хотя бы о детях. И сейчас, осознав, что сестра почувствовала при осознании ее второй беременности, Мелек Султан переполнилась жалостью, но постаралась этого не показать, чтобы не задеть ее чувства еще сильнее.

– Благодарю, Эсмехан. Взгляни, это моя дочь Имма.

– Подержи, – Карахан Султан приподняла правнучку с колен, тем самым предлагая забрать ее.

Эсмехан Султан подошла, со смятением взяла Имму Султан на руки и, сглотнув, с грустной улыбкой заглянула в личико улыбающейся девочки.

– Такая же милая, как и ты, Мелек, – заключила Эсмехан Султан, погладив племянницу по волосам. – И улыбка совсем как у вас с Элиф Султан – сразу становится тепло на душе.

Вскоре Имма Султан закапризничала и расплакалась, и ее унесли служанки, а султанши в привычном обществе разместились в покоях. После смерти Михрибан-хатун Карахан Султан взяла внучку под свою опеку, и та выросла буквально на ее глазах, став такой же близкой, как и любимая внучка Мелек Султан. В силу того, что они часто вместе проводили время в детстве, сестры очень сдружились и стали близкими подругами. А Элиф Султан по-прежнему была в фаворе у Карахан Султан, которая из трех оставшихся в гареме жен сына неизменно предпочитала ее, искренне любя, как родную дочь.

– Бахарназ Султан тоже здесь? – очень ясно дав понять своим тоном, как она к ней относится, спросила Мелек Султан.

– Они с Орханом приехали из Акшехира еще несколько дней назад, – холодно улыбнулась Карахан Султан. – Этот год, что мы провели без нее, поистине показался нам раем. Мы все вздохнули спокойно, стоило ей с сыном отправиться в санджак. Пусть там и томится вдалеке от нас. Я порядком от нее устала… Но Бахарназ, как приехала, никак, видно, не нарадуется своему пребыванию здесь и расхаживает по гарему, словно она здесь хозяйка.

– И не говорите, – согласно отозвалась Элиф Султан. – Я с ней как-то встретилась в коридоре, так она тут же бросилась изливать на меня свой яд. Говорила так важно и надменно, будто она уже Валиде Султан. Не приведи Аллах.

– То есть совсем не изменилась, – с усмешкой заключила Мелек Султан. – А как мои младшие сестры? Ясмин и Махфируз, верно, очень взволнованы в преддверии новой жизни.

– Ясмин пришелся не по нраву ее будущий муж, – Карахан Султан вздохнула и качнула головой. – На Махфируз обозлилась, якобы ей достанется куда лучший муж: и моложе, и богаче. Жаловалась мне на днях, думая, что я как-то повлияю на выбор сына. Но даже я не в силах что-либо поделать. Так решил мой лев, а вы знаете, что переубедить его очень трудно, если он уверен в правильности своего решения. Свадьбы ваших младших сестер состоятся на днях одновременно друг с другом, как и у вас когда-то. Все приготовления уже закончены, так что мы ждали лишь тебя, Мелек, чтобы начать празднества.

– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать. А отец во дворце? Я хотела бы его увидеть. И моих братьев, разумеется.

– Они уехали два дня назад на охоту, но сегодня должны вернуться. К вечеру, я думаю, будут здесь.

Тут раздался стук в двери, и Фатьма-хатун, подойдя к ним, впустила в покои Радмира-агу, который мало изменился с течением лет – такой же высокий, сухой и сдержанный. Лишь седина стала много заметнее в его черных курчавых волосах. Поклонившись, он многозначительно посмотрел на Карахан Султан, которая тут же поняла, о чем он сообщил ей одним лишь взглядом, и с улыбкой огляделась в покоях.

– Эсмехан, проводи сестру в ее прежние покои, которые уже подготовили к ее приезду, – благожелательно проговорила она, при этом намекая, что девушкам следует оставить их. – Заодно, если пожелаете, навестите своих сестер. А к вечеру я жду вас в своих покоях.

– Как вам угодно, – покорно отозвалась Эсмехан Султан и, поднявшись с тахты вместе с Мелек Султан, направилась в ее компании к дверям, взяв сестру под руку.

Элиф Султан любопытно глянула на Радмира-агу, который, стоило султаншам уйти, подошел к Карахан Султан и протянул ей послание, перевязанное шнурком, которое прежде прятал в сжатом кулаке.

– Из столицы, – с намеком сообщил евнух.

– Можешь идти, Радмир, – забрав послание, велела ему султанша.

Под направленными на нее взглядами Элиф Султан и Фатьмы-хатун, которым было позволено остаться в силу их осведомленности, Карахан Султан раскрыла послание и пробежалась по нему быстрым взглядом. На ее прежде напряженном лице расцвела довольная и чуть облегченная улыбка.

– Что она пишет? – осторожно спросила Элиф Султан, которая, как доверенное лицо султанши, знала, кто отправил ей это послание из самой столицы.

– Все идет согласно плану. Она в Топкапы по-прежнему вне подозрений. Пишет, что военный поход, наконец, завершен, и шехзаде вместе с Коркутом-пашой и Ахмедом-пашой вернулись в столицу, но повелитель с Давудом-пашой с ними не прибыли. Неизвестно, что их задержало. Но это и не важно… Пока что султан Баязид и Топкапы меня не интересуют. Это последний этап, а нам предстоит пройти первый. Как только шехзаде Осман вернется из столицы в свою Амасью, я велю хатун действовать.

– Султанша, вы полагаете, уже пришло время? – испуганно спросила Фатьма-хатун. – Что-то мне тревожно… А если хатун разоблачат? Тогда придет конец всему! И в первую очередь под угрозой окажетесь вы с шехзаде Махмудом. Султан Баязид не простит покушения на сына. Один Аллах ведает, как он распорядится вашими жизнями!

Элиф Султан, тоже встревоженная, молча повернулась к султанше, ожидая ее ответа.

– Вы знаете, как долго и тщательно я искала подходящую девушку, – ответила Карахан Султан, в противовес им выглядя уверенной и спокойной. Она всегда держалась поразительно холодно и с достоинством, даже когда оказывалась в затруднительном положении. – Хатун справится, я не сомневаюсь. Как вы помните, я держала ее при себе больше года и учила всему, что ей может понадобиться при выполнении моего задания.

Поднявшись, Карахан Султан прошла немного вперед, отчего длинный шлейф ее зеленого парчового платья зашуршал, и остановилась спиной к оставшейся сидеть Элиф Султан, лицо которой выражало затаенный страх, и напряженной Фатьме-хатун.

– Довольно с нас томительных лет ожидания и покорности, – голос Карахан Султан лился подобно меду, но в нем таилась недюжинная злоба, и это делало его приятным слуху, но зловещим. – Да и я больше не могу сдерживать сына – он всякий раз приходит в ярость, когда я прошу его еще немного подождать. И Махмуд прав. Он ждал достаточно. Больше двадцати лет мы с ним ждали часа, когда, наконец, сможем поднять свои головы и перестать притворяться смирившимися со своим поражением. Когда-то, много лет назад, я обещала сыну, что он займет османский трон и будет править миром. И это произойдет. На этот раз мы возьмем то, что по праву принадлежит нам! И если по-другому не получается, то возьмем войной и кровью.

Гарем.

– Ну а у тебя как дела? Что-то ты все молчишь…

Эсмехан Султан, идя по дворцу под руку с сестрой, скованно улыбнулась, отведя взгляд, и Мелек Султан все поняла без слов.

– Яхья Бей показался мне хорошим человеком. И у него такое доброе, располагающее к себе лицо. Неужели?..

– Нет-нет, он действительно добр ко мне, – поспешила заверить ее Эсмехан Султан, но, запнувшись, сокрушенно прошептала: – Но муж много старше меня и относится ко мне скорее как к дочери, нежели как к жене. А мне бы так хотелось, чтобы все было… как у вас с Ферхатом Беем.

Мелек Султан чуть улыбнулась от таких слов и снова коснулась ладонью живота. Эсмехан Султан, заметив этот ее жест, погрустнела и, посмотрев перед собой, увидела вышедших из-за угла трех поразительно похожих красивых женщин. Бахарназ Султан горделиво ступала по коридору в алом платье с отделкой из красного кружева. На ее плечах покоился черный соболиный мех, а в уложенных в высокую прическу черных волосах сверкала рубиновая диадема, к которой был прикреплен шифоновый платок, и он развевался от ее шагов.