Фаниса Султан, ступая вместе с сестрами и матерью по коридорам дворца, не могла не улыбаться, видя, как они сияют от радости. Амрийе и Нилюфер то и дело смеялись и, держась за руки, вприпрыжку шли впереди них. Ее мать лучилась чистым счастьем, а на ее красивом лице царила задумчивая улыбка – мыслями она все еще была с отцом. Но выражение лица Сафанур Султан изменилось, стоило ей увидеть находящуюся в ташлыке, в который она с дочерьми вошла, Ассель Султан. Она разговаривала с Айше-хатун, что слушала ее с ледяным лицом.

– Пусть ко мне придут швеи и как можно скорее. Сегодня, наконец, привезли ткани, которые я заказывала, и я хочу, чтобы они поскорее принялись за работу.

– Как прикажете, султанша, – сухо ответила хазнедар, кивнув ей. Заметив вошедших в ташлык султанш, она, смотря за спину Ассель Султан, поклонилась им.

Та обернулась и, увидев ненавистную соперницу, по-змеиному улыбнулась с подчеркнутой неискренностью.

– Сафанур, да ты вся сияешь! Как приятно видеть тебя такой.

Фаниса Султан, заметив, как напряглась ее мать в гареме, где все взгляды обратились на нее, с неприязнью глянула на Ассель Султан.

– Фаниса, уведи своих сестер, – повернувшись к ней, мягко велела Сафанур Султан и улыбнулась, чтобы убедить дочь, что все в порядке. – Я сейчас.

Поклонившись, ее дочери ушли, и Сафанур Султан немного устало посмотрела на наблюдающую за ней с насмешливостью Ассель Султан. Они стояли друг напротив друга – такие разные, что казались полными противоположностями. Изящная в своей простоте, темноволосая Сафанур Султан в нежном платье из сливочного шелка и надменная Ассель Султан с красиво уложенными светлыми волосами, увенчанными драгоценной диадемой, в броском красном платье с отделкой из рубинов на лифе, которые ярко переливались.

– На тебя тоже приятно смотреть, Ассель, – с легкой улыбкой ответила Сафанур Султан, за годы научившись отвечать на подобные едкие и злобные замечания этой женщины. – Твое сияние буквально ослепляет – спасибо рубинам на твоем платье. Столько золота ты тратишь на свои наряды… Жаль, что такая красота остается незамеченной.

Решив, что этого достаточно, Сафанур Султан хотела было обойти Ассель Султан и уйти, но та больно схватила ее под локоть и заставила посмотреть на себя. Голубые глаза, которые были бы очаровательно-нежными, если бы не ее скверный нрав, бурлили от гнева и обиды.

– Ты можешь насмехаться сколько угодно, но ничто не изменит истины: мой сын – старший наследник, и однажды именно он будет править всем этим миром, – процедила она той в лицо. – Известно, что ждет меня. Я стану Валиде Султан и буду до конца своих дней властвовать в Топкапы и жить, ни в чем не зная нужды. А что станет с тобой, Сафанур? Ты не думала об этом? Сына ты родить не способна, как не мечтай. Дочерей твоих выдадут замуж, не успеешь оглянуться. Выходит, твой удел – гнить в Старом дворце в одиночестве и забытьи, теша себя воспоминаниями о былом!

Вырвав локоть из захвата ее пальцев, Сафанур Султан холодно на нее посмотрела и, не снизойдя до ответа, ушла, шелестя подолом платья, а Ассель Султан со злорадной улыбкой обернулась ей вслед.

Вечер

Покои Ассель Султан.

За окнами уже воцарилась темнота, возвещающая о приближении ночи, и небольшую опочивальню, обставленную в голубом цвете, освещали зажженные повсюду свечи. Стоя у большого зеркала в вычурной оправе, Ассель Султан красовалась перед ним в роскошном платье из темно-фиолетового переливающегося атласа с узкими рукавами, украшенными черным кружевом. Чуть склонив набок голову, из-за чего ее распущенные светлые волосы переместились на одно плечо, султанша надевала длинные бриллиантовые серьги, которые сверкали и переливались от каждого ее движения. Когда она закончила, ее служанка Фериде-хатун подошла к ней с пузырьком розового масла в руках, и Ассель Султан позволила ей оставить несколько мазков на ее шее.

– Этим вечером вы всех затмите, султанша, – с восхищением разглядывая свою госпожу, воскликнула Фериде-хатун и удостоилась благосклонной улыбки через отражение в зеркале.

– Пусть гарем знает, кто здесь является главной женой и матерью старшего наследника, – с высокомерной улыбкой произнесла Ассель Султан и, отвернувшись от зеркала, взяла из рук служанки диадему из тех же переливающихся в свете свеч бриллиантов, которую с видимым довольством воздела на голову.

– Сафанур Султан вам и в подметки не годится, – преданная своей госпоже и так же недолюбливающая упомянутую султаншу, злорадно сказала Фериде-хатун. – Уже вечер, а шехзаде к ней так и не зашел. Быть может, пламя его страсти к ней, наконец, угасло?

– На то и уповаю, Фериде, – отголосок искренней надежды и боли прозвучал в голосе Ассель Султан, пробившийся сквозь ее ледяную маску. – Пусть он забудет ее, выбросит из своей жизни! – горячо процедила она. – Пелена спадет с глаз господина, и он снова обратит свой взор на меня. Это все, чего я желаю сейчас…

– Я слышала, шехзаде Мурад распорядился устроить ужин в его покоях. Селим-ага мне по секрету сказал, когда мы с ним на кухне столкнулись. Как думаете, кого шехзаде намерен пригласить на этот ужин, султанша?

– Намекаешь, что он может позвать меня, раз со времени прибытия так и не навестил Сафанур? – уточнила султанша, чуть напрягшись.

– Может и так, – улыбнулась Фериде-хатун. – Почему нет? Если господин остыл к этой Сафанур, он мог пожелать побыть наедине с вами.

– Не знаю… – задумчиво протянула Ассель Султан и чуть усмехнулась, как человек, познавший достаточно разочарований. – Сомневаюсь, что все изменится так скоро. Возможно, шехзаде хочет пригласить своих сыновей и нас с Амирхан, чтобы обсудить их будущее. Филиз Султан как-то упомянула, что Сулейману и его брату пора в санджак и будто бы осталось лишь дождаться соответствующего приказа от падишаха.

Праздник уже начался, и Ассель Султан со своей служанкой появились в гареме, когда в нем уже вовсю шло веселье. Под переливы восточной музыки танцевали наряженные наложницы. Другие, наблюдая за ними, смеялись и шептались, как всегда, сплетничая обо всем на свете, а в стороне за столиком, накрытым множеством праздничных блюд, разместились султанши.

Филиз Султан в закрытом бежевом платье с высоким воротником с гордой осанкой восседала на сидении без спинки и, чуть склонив темноволосую голову, беседовала с сидящей на подушке у ее ног Амирхан Султан. На ней же, часто отдающей предпочтение светлым оттенкам, было изящное белое платье с широкими шифоновыми рукавами, а в ее темных волосах, что были собраны в высокую прическу – несколько локонов обрамляли ее красивое лицо с тонкими скулами и красивым ртом – высилась маленькая жемчужная диадема.

Направляясь к ним, Ассель Султан с гордостью и самодовольством ловила на себе удивленно-завистливые взгляды наложниц, а сама думала лишь о том, что среди султанш не было Сафанур Султан. Но ее дочь Фаниса Султан присутствовала на празднике, сидя на подушке с другой стороны от бабушки, что было странно – обычно Сафанур Султан была неразлучна с нею. Настороженность и волнение овладели султаншей, и она буквально заставила себя улыбнуться и поклониться.

– Филиз Султан.

Прервав беседу с Амирхан Султан, та подняла голову и прохладно посмотрела на нелюбимую всеми хасеки, которая вызывала в ней неприятные чувства не только в силу своих характера и низких поступков, но и потому, что напоминала ей ненавистную соперницу Эмине Султан. Те же светлые локоны, красота, яркость и вычурность нарядов, высокомерный взгляд и ядовитая улыбка. Только глаза ее не зеленые, а голубые и не самоуверенные, а скорее уязвленно-озлобленные. В этом и было их различие – одна была любима и в этом состояла причина ее самодовольства и внутреннего сияния, а вторая за напускным блеском и роскошью прятала боль и одиночество.

– Садись, Ассель.

Уколов надменным взглядом Амирхан Султан, которую она недолюбливала из-за ее близости к Филиз Султан, красоты и того, что она тоже была матерью шехзаде, Ассель Султан грациозно опустилась на принесенную ее служанкой подушкой и намеренно удивленно огляделась.