– А где же всеми любимая хасеки? – с иронией осведомилась она.

Фаниса Султан только сейчас очнулась от своих мыслей, полных воспоминаний о темных глазах, и, посмотрев на нее, устало вздохнула.

– Шехзаде Мурад пригласил свою любимую хасеки к себе, – с тенью саркастической улыбки сообщила ей Амирхан Султан. Заметив, как после этих слов Ассель Султан сглотнула и с явным усилием сохранила невозмутимость, женщина добавила с тем же наигранным удивлением, с каким та задала свой вопрос. – Неужели тебя это изумило, Ассель? Ожидала чего-то иного?

– Уж точно не того, что шехзаде позовет тебя, Амирхан, – съязвила в ответ Ассель Султан.

– Немедленно прекратите, – спокойно встряла в их разговор Филиз Султан, уже привыкшая «разнимать» своих невесток. – Я не желаю слушать подобное.

– Прошу простить меня, султанша, – вежливо отозвалась Амирхан Султан. – Я забылась.

Наградив ее презрительным взглядом, Ассель Султан молча отвернулась, обратив полные затаенной боли глаза к танцующим рабыням, не смотря ни на кого конкретно. А она-то размечталась… Похоже, в который раз ложны ее надежды. Мурад вовсе не остыл к Сафанур, раз даже заставил ее пренебречь присутствием на празднике ради их свидания.

– Фаниса, ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоилась Филиз Султан, заметив, что внучка весь вечер молчит и выглядит странно отстраненной. – Из-за той поездки на озеро ты, часом, не захворала?

– Нет, султанша, – робко улыбнувшись бабушке, ответила Фаниса Султан. – Я чувствую себя хорошо. Просто у меня сегодня нет настроения веселиться. Если позволите, я бы лучше вернулась к себе и легла спать пораньше.

– Раз так, то ступай, конечно, – кивнула ей Филиз Султан и с любовью улыбнулась, когда внучка, поднявшись с подушки, подошла к ней и поцеловала ее руку. – Доброй ночи, милая.

– Благодарю вас.

Сделав поклон, Фаниса Султан направилась к дверям ташлыка, и Лейсан-хатун тут же пристроилась рядом.

– У вас какой-то нездоровый румянец, султанша, – встревоженно заметила служанка, посмотрев на алые щеки своей госпожи. – Вдруг вы и вправду заболели? В тот день на озере был холодный ветер, да и мы слишком долго пробыли на воздухе.

– Думается мне, это болезнь иного рода, – привычно взяв ее под локоть, сокрушенно прошептала Фаниса Султан и, поймав удивленный взгляд служанки, добавила еще тише, чтобы не услышали сопровождающие их позади рабыни: – С той поездки не могу перестать думать о нем. Что-то со мной происходит, Лейсан, и я не знаю, что это. Такая тоска тут, в груди, и сердцу будто тесно. Не знаю, как объяснить…

– Похоже, вы действительно заболели, и заразил вас этой болезнью наш доблестный перс с загадочным взглядом темных глаз, – прошептала Лейсан-хатун в ответ и улыбнулась, когда ее госпожа томно вздохнула.

Они, держась друг за дружку, как подруги, свернули в очередной темный коридор, освещаемый факелами, и увидели, как у дверей своих покоев шехзаде Алем, сказав что-то стоящим с ним самым своим близким друзьям Дастану и Хасану, скрылся в покоях, а двое воинов пошли им навстречу по коридору. Видимо, в свои комнаты.

– А вот и он, – подавив улыбку, шепнула Лейсан-хатун.

Фаниса Султан успела лишь издали уловить приближающуюся высокую фигуру Дастана, а после потупила взор и с трепещущим сердцем не поднимала его до тех самых пор, пока они не встретились посередине коридора. Ей пришлось из вежливости посмотреть на поклонившихся ей молодых людей и кивнуть им в ответ на приветствие, после чего султанша, вцепившись в руку Лейсан, хотела было поскорее уйти, чтобы ничем не выдать себя, но ее вдруг остановил голос, от которого ее внутренности сделали кульбит.

– Султанша, позволите мне задержать вас?

Вспыхнув, Фаниса Султан испуганно переглянулась с Лейсан, но все же обернулась и увидела, как Хасан, понимающе усмехнувшись, поклонился и оставил их, удалившись по коридору. Лейсан же тактично отошла в сторону, велев рабыням идти в покои и ждать их с госпожой у дверей.

– Что такое? – дрожащим голосом спросила изнывающая от смущения султанша, предусмотрительно сохранив меж собой и Дастаном дистанцию в пару шагов.

Он, однако, невозмутимо ее нарушил и, шагнув к ней с теплым, будто тлеющим взором, сунул руку за пазуху и достал маленькое послание, скрученное в трубочку и перевязанное шнурком.

– Если вы снизойдете до моей просьбы принять это послание и прочесть его, я стану самым счастливым человеком во дворце, – приглушенно проговорил Дастан, держа его на раскрытой смуглой ладони.

Завороженная глубиной его черных глаз, смотрящих на нее с невыносимой мольбой, Фаниса Султан судорожно вдохнула и, понимая, что еще пожалеет об этом, все же забрала послание, почувствовав, как по ее руке пробежался странный импульс, стоило ее пальцам чуть коснуться теплой и сухой ладони Дастана. Он ловко перехватил ее маленькую ладошку, в которой султанша сжала его послание, и невесомо поцеловал ее тыльную сторону. Ей показалось, что ее кожи коснулось перышко – таким легким и несмелым был этот поцелуй.

С потерянным видом наблюдая, как Дастан распрямляется, медленно выпускает ее ладонь из своей и кланяется перед тем, как уйти, Фаниса Султан даже не дышала. Она смотрела, как он, повернувшись к ней спиной, уходит, не оборачиваясь, в темноту коридора, и… падала. Как будто, приняв это послание и разрешив ему поцеловать свою руку, она позволила тщательно выстроенным за эти дни стенам рухнуть в пропасть, в которую и сама по своей же воле шагнула.

– Идемте, султанша, – в реальность ее вернул теплый голос Лейсан-хатун, которая выглядела неуместно радостной. – Узнаем, что он вам написал.

– Стоит ли?.. – робко взглянула на нее Фаниса Султан.

– Ваше сердце должно дать вам ответ. Прислушайтесь к его голосу. Что оно говорит?

Нахмурив брови, словно и вправду решив услышать этот «голос», султанша немного помолчала, смотря на свой сжатый кулачок, в котором таилось злополучное послание, а после подняла на нее лихорадочно блестящий взгляд.

– Прочту и тут же сожгу.

Лейсан-хатун хихикнула и поспешила по коридору вслед своей взволнованной госпоже.

Покои шехзаде Мурада.

Жар, исходящий из горящего камина, грел разместившихся перед ним на подушках мужчину и женщину. Шехзаде Мурад умиротворенно смотрел на танцующее пламя, обнимая полулежащую в его объятиях спиной к нему Сафанур Султан, которая была в одном нижнем платье из молочно-белого шелка, одна бретелька которого спала с ее матово блестящего плеча.

– Ну, что ты об этом думаешь? – приглушенно спросил шехзаде, оторвавшись от созерцания огня и губами коснувшись ее виска.

– Не знаю… – тихо вздохнула Сафанур Султан, рассеянно поглаживая его смуглую руку, обнимающую ее. – Не рановато ли? Ей еще только пятнадцать лет. Можно и повременить, разве нет?

– Понимаю, тебе трудно с ней расстаться. Поверь, любимая, я чувствую то же самое. Фаниса – мое сокровище, и я всем сердцем желаю, чтобы она была счастлива, но валиде права. Она уже расцвела и вынуждена томиться в этом дворце с нами, когда могла бы обрести свое счастье в браке, в самостоятельной жизни. Пятнадцать лет – не так уж мало для заключения брака. Фаниса больше не ребенок, и мы не имеем права из-за своей любви к ней заставлять ее ждать больше, чем того требуется.

– Египет? – отстранившись, Сафанур Султан повернулась к шехзаде с тоскливым взглядом. – Это же так далеко…

– Не так далеко, как кажется, – ласково улыбнулся мужчина, скользнув ладонью по ее щеке и шее. – Египет же не на другом конце света.

Опустив золотые глаза, Сафанур Султан с грустным видом замолчала. По-доброму усмехнувшись, шехзаде Мурад притянул ее к себе, обратно в свои объятия. Султанша тут же обвила его руками и, закрыв глаза у мужа на груди, снова вздохнула, только уже много горестней, смирившись с тем, что она не в силах что-либо поделать.

– У тебя останутся Амрийе и Нилюфер, а до их свадеб еще далеко, – желая утешить ее, проговорил шехзаде, после поцеловав в волосы. – Не нужно печалиться об этом, Сафанур. С позволения Аллаха ты родишь мне еще много детей – таких же прелестных, как те, которых уже родила.