Остается лишь сопоставить некоторые факты. Коркут-паша, сам второй визирь империи, тайно отправляет в Трабзон золото, да еще все выглядит так, словно он занимается этим довольно долгое время, учитывая его раздражение относительно расточительности шехзаде Махмуда. Зачем бы последнему понадобилось столько золота при том, что из казны ему каждый месяц поступает золото по приказу смилостивившегося над братом султана Баязида? Уж не готовится ли шехзаде к чему-то? Например, к восстанию?

От одной мысли об этом Нилюфер Султан стало дурно. Она лежала в постели и раздумывала об этом не без тревоги. Это, конечно же, могли быть всего лишь ее выдумки. А если ее догадки верны? Что тогда ей делать со всем этим? Она не ведала…

Подобные размышления были прерваны приходом Коркута-паши. Он выглядел, как всегда, уверенно и грозно, но вместе с тем усталость печатью легла на его смуглое лицо. Внимательно посмотрев на жену, паша подошел к ложу и присел на него, шумно выдохнув.

– Как ты, госпожа?

– С последнего твоего визита пару часов назад мало, что изменилось, – не удержалась от привычной колкости Нилюфер Султан.

Но муж это также привычно проигнорировал. Заметив, что он явно чем-то озабочен, султанша спросила:

– Что-то выяснилось?

– Да, но это мало, что дало. Демир-ага вышел на человека, который был заказчиком покушений, однако известно лишь его имя – Мехмет Эфенди, да и настоящее ли оно? В Стамбуле этот человек известен среди таких людей, как он – промышляющих темными делишками, но при этом никто про него ничего не знает. Говорят, он чего-то таится, скрывает свое истинное лицо. От кого и зачем? Также неизвестно. И чем я ему не угодил, пока тоже остается загадкой…

Нилюфер Султан призадумалась, осмысливая его слова. Что еще за Мехмет Эфенди? И как он посмел покушаться на жизни визиря и его жены-султанши из самой династии?

– Ты этим голову не забивай, Нилюфер, – глянув на нее и заметив ее напряженное лицо, произнес Коркут-паша. – Я со всем разберусь. Ты лучше думай о том, как скорее поправиться.

Нилюфер Султан на это промолчала в настигшем ее раздражении. Но после недолгого молчания она, не удержавшись, заговорила:

– Коркут, я хотела спросить…

В ожидании повернув к ней голову, Коркут-паша заметил, что его жена выглядит… неуверенной?

– Из головы не идет твоя открывшаяся причастность к делам Трабзона.

Тут же раздражившись, Коркут-паша встал с кровати и, показывая, что не намерен говорить об этом, направился было к дверям, чтобы уйти.

– Это не приведет ни к чему хорошему! – вслед ему вдруг горячо воскликнула Нилюфер Султан. – Моя мать… – она запнулась, не уверенная, что ей стоило об этом говорить.

Заинтересовавшись, Коркут-паша обернулся у самого порога и медленно вернулся обратно, пытливо смотря на жену, которая теперь прятала от него взгляд.

– Причем тут твоя мать, Нилюфер?

Неохотно Нилюфер Султан изложила ему содержание предсмертного письма Эсен Султан к ней и не без опаски ждала его вердикта. Коркут-паша слушал ее молча, хмурился и ничем не показывал каких-либо чувств. Но после с усмешкой качнул головой.

– Ты ведь не всерьез, госпожа? Пророчества? – он смотрел на нее как снисходительный отец, позабавленный глупостями дочери. – Я премного уважаю твою матушку, но это все вздор. И на будущее. Больше никогда ты не станешь поднимать эту тему. Мои дела тебя не касаются и, если придется, я отвечу за них сам. Тебя и Мерган это никак не коснется. И, выходит, беспокоиться тебе не о чем. На этом все. Мне пора.

Поджав губы, Нилюфер Султан проводила его взглядом до дверей и выдохнула. Что же, пытаться влезть в это дело ей лучше не стоит. Быть может, все это действительно не ее ума дело? Пусть себе занимается подготовкой восстания или чем бы то ни было другим. Казнят – она особо грустить не станет, верно?

Волновало ее другое: действительно ли настолько реальна угроза со стороны Трабзона? Что же там происходит?

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Сафанур Султан.

Еще совсем недавно оживленная и счастливая Сафанур Султан, которую он держал в своих объятиях, теперь недвижимо лежала в постели. Веки ее были закрыты, будто сон сморил женщину, а на виске, с которого служанки в спешке стерли кровь, остался неровный кровавый развод.

Шехзаде Мурад, едва узнав о случившемся с его женой несчастье в хамаме, примчался в ее покои, куда ее уже принесли подоспевшие евнухи. Он впал в отчаяние, увидев ее, лежащей без сознания. И до сих пор оно не оставляло его, даже когда по его приказу в покои явилась лекарша. Он в крайне нервозном состоянии стоял в стороне и ждал ее вердикта.

Лекарша уже почти закончила свой осмотр, когда в покои вошла встревоженная Филиз Султан. Она быстро посмотрела на покоящуюся на ложе Сафанур Султан, испугалась увиденного и тут же перевела взгляд на бледного сына, который неотрывно следил за действиями лекарши и с явным трудом ждал, когда она, наконец, заверит его, что с его женой все в порядке.

– Сынок, – подойдя к сыну, Филиз Султан осторожно заглянула ему в глаза. – Я только что узнала и сразу же пришла. Что известно о случившемся? Она упала?

– Да, так утверждает ее служанка, – отрывисто и мрачно ответил шехзаде Мурад, словно не желая отвлекаться на разговор. – Ну, что скажешь? – в нетерпении он подался к лекарше. – Султанша в порядке?

– Трудно сказать сейчас, шехзаде, – виновато ответила лекарша, и глаза ее были полны сожаления. – Она сильно ударилась головой. Кровотечение было обильное, к тому же, Сафанур Султан при падении ударилась виском, а это опасно. И она до сих пор не приходит в сознание. Я боюсь, как бы…

Филиз Султан тревожно замерла, а шехзаде Мурад с ревущим в груди отчаянием глянул на неподвижную жену.

– Как бы что? – дрогнувшим голосом переспросил он.

– Простите, но султанша может и не очнуться.

– Она умрет?.. – с недоверием посмотрела на нее Филиз Султан.

Лекарша промолчала и опустила взгляд. Все в покоях поняли, что это означало: «это вполне вероятно».

В полном смятении Филиз Султан проследила за тем, как ее сын, как в дурмане, присел на ложе и, склонившись над любимой и ко всему прочему беременной женой, прислонился своим лбом к ее лбу. Спина его вздрогнула, как от приглушенных рыданий, которые он, видно, безуспешно пытался в себе подавить, и султанша отвела взгляд, не в силах наблюдать за подобным.

Она на миг растерялась, не зная, что им всем делать в такой ситуации, но, взяв себя в руки, подозвала к себе лекаршу, чтобы сын не слышал их разговора, и приглушенным голосом спросила у нее:

– Неужели ничем нельзя помочь ей? Все настолько серьезно?

– Время покажет, султанша. Если падение и удар виском были не слишком сильными, то Сафанур Султан может поправиться спустя пару недель или немногим больше. Но судя по обилию крови и тому, что она все еще пребывает без сознания и не реагирует на все мои средства, призванные привести человека в чувства, травма ее серьезна.

Сглотнув, Филиз Султан в огромном беспокойстве обратила взгляд к сыну в ужасном предчувствии того, сколь сильно будет его горе, если Сафанур Султан все же не оправится.

Чуть повернув голову, она увидела своих напуганных внучек, которых сразу же отвели в детскую, едва их мать принесли сюда из хамама. С ними была служанка Сафанур Султан, и решив, что ей необходимы подробности произошедшего, Филиз Султан вошла туда. Рабыня, которая до этого что-то шептала девочкам, пытаясь их успокоить, увидев ее, поднялась с тахты и поспешно поклонилась.

– Султанша.

– Бабушка! – подошла к ней испуганная Амрийе. – Нас не пускают к маме. Она заболела, да?

– Да, красавица, – наклонившись, Филиз Султан поцеловала ее в лоб и погладила по волосам. – Ваша мама приболела, но не бойтесь. Она должна скоро поправиться. А чтобы вы не заразились, вам придется некоторое время пожить в моих покоях, со мной. Хорошо?

Амрийе покивала в знак согласия, а малышка Нилюфер просто во все глаза смотрела на бабушку, как и все дети, без всяких объяснений чувствуя, что случилось что-то плохое.