Дрёма подкралась незаметно, перенося её туда, куда ей хотелось. И удивительно было видеть, что это не была Варда. Это были просто тропы межреальности. Она вдруг подумала, что потеряла след и это конец. Она подумала, что больше никогда не сможет вернуться домой. Подумала и испугалась, решив, что лучше она будет страдать, глядя на свой дом и не имея возможности туда вернуться, чем навеки потеряется. Она потянулась взором к Варде и та тут же проявила себя.

В ту ночь ей снова не удалось как следует выспаться, однако теперь она это решение приняла сознательно.

Утро наступило с мысли, что ей всё опостылело. Вся эта эльфийская честь и гордость, вся осторожность, вся та мудрость, которой гордились бессмертные. Зачем это всё, если первая же реальная задача разбивается вдребезги о суровый мир действительности? Она и раньше ходила в лес и била разных тварей в одиночку так, что в конце-концов сложно стало находить кого-то, кто не знал бы её запаха или ауры. Сейчас желание было похожим — она ждала драки. Не для того, чтобы погибнуть. Просто для того, чтобы вкусить опасность. Чтобы понять, что все её страдания — ничто по сравнению со смертью.

Почему бы не понять без драки?

На это Энейя мысленно жала плечами, внутри оставаясь наполненной всё той же злобой и безысходностью, какую испытывала с того самого момента, как сорвалась с тропы.

Йормуил шёл молча, не доставляя хлопот и не развлекая даму разговорами либо расспросами. Он точно знал, куда ему следует идти. Этот путь ощущала и Энейя. Ощущала она усиливающуюся пульсацию, к которой у них были ключи, вверенные дорой Нодой. Если бы не эти ключи, они бы на своей шкуре испытали силу охранных заклятий и ловушек, оставленных на этой территории. С каждым днём биение становилось всё отчётливей, пока они не дошли до сакрального места.

То был камень. Огромный валун стоял посреди поля, продуваемый всеми ветрами. Рядом с ним находиться было очень неуютно даже будучи обнесённой оберегами, созданными специально для таких целей. Но не сам камень был причиной волнений. Причиной было то, что стояло на камне.

Как и откуда Нода раздобыла тот кристалл, что алым полыхал на вершине камня, никто не знал — ходили лишь слухи. Кристалл работал в полную силу: и Йормуил, и Энейя чувствовали это своим внутренним чутьём. Нода при этом хотела усилить заклинание. Как?

— Госпожа дала мне свиток, — Йормуил полез в походную сумку и извлёк тубус. Он достал оттуда три свитка. Один развернул, отложил в карман. Развернул второй, положил его обратно в тубус. Третий протянул Энейе. — Они не заряжены. Просто руны на бумаге, — пояснил полуэльф. — Итуэнмаэ Энейя, Вам необходимо обновить оберег прежде чем мы начнём. Хотел бы так же спросить, Вы будете мне помогать?

— Если помощь потребуется, — коротко отозвалась Энейя и взяла свиток.

Она долго возилась с новым оберегом. Строчки символов всё не складывались в заклятье и обрывались где-то на середине, «ударяя по рукам». Когда заклинание срывается — приятного мало. Неогранённая сила подпитывает себя и приобретает облик, а эти чары, как на зло, хлопали воздушными боевыми заклятьями на любую ошибку, что дополнительно нервировало тёмную эльфийку.

В конце-концов она, покрывшись испариной, справилась с заклятьем.

— Госпожа, видимо, сильно беспокоится, раз выдумывает такие сложные чары, — проронил Йормуил. — У меня у самого ушёл вечер, чтоб повторить. Не уверен, что эта задача будет мне по силам без подсказки в виде свитка, — признался он, слегка краснея. — Если Вы позволите, я бы приступил.

Энейя уселась на траву и стала наблюдать за филигранной работой полуэльфа, который, на минуточку, не специализировался в магии от слова вообще. Говоря, что эльф не колдует, нельзя говорить, что он совсем не колдует. Скорее это значит, что ему не нравится колдовать, или что он умеет делать что-то другое лучше, нежели колдовство. Тёмную эльфийку всегда поражала филигранность бессмертных в вопросах магии.

Йормуил расплетал заклинание: кристалл вначале перестал пульсировать, затем он даже перестал существовать, развернувшись в огромную туманную сферу. Сфера поднималась в небо выше деревьев и растянулась почти на всё поле. Она излучала всё тот же алый свет, но сейчас от неё иногда отрывались огоньки, тут же гасимые чарами Йормуила. Энейя видела, как полуэльф напряжён, делая два дела одновременно, потому она стала гасить огоньки сама. Огоньки — не более чем отделившиеся части общего заклинания, которые не распались бесполезным мусором, а обрели свою собственную форму, закольцевались, подпитались и сейчас могли представлять опасность.

Работа продолжалась. В сфере то и дело мерцали ветвистые алые молнии, выжигая траву и землю. Тут и там из травы проклёвывались камни, будто ростки пшеницы весной. Они трескались и рассыпались щебнем, а после взмывали в воздух, разлетаясь на тысячи мелких песчинок. Всё это говорило о том, что трансформация, составленная дорой, была не очень аккуратной. Оценить её аккуратность, по правде говоря, было сложно ввиду сложности самого заклятья.

Вскоре сфера начала сужаться, сжиматься, воздух вокруг загудел, а потом сила начала стягиваться в точку, образуя точно такой же кристалл. Не успел ещё этот кристалл оформиться, как новый порыв силы зарокотал внутри. К этому рокоту сложно было привыкнуть, однако в нём было что-то манящее. Сила, звериная страсть. То, о чём бессмертные так легко забывают. Она выходила из кристалла. Она гудела и разносилась по округе.

Это то, что следовало бы сделать Энейе — гудеть и разноситься по округе своей накопившейся злостью, выплеснуть всю ту желчь, что в ней скопилась за долгое время.

— Гердомаэ Йормуил, — шепнула Энейя, прекрасно понимая, что полуэльф её услышит. — Я вынуждена покинуть Вас. Не говорите никому, что видели меня, прошу.

Лицо полуэльфа выразило недоумение. Энейя попыталась мило улыбнуться, на сколько это было возможно с её уставшим телом.

— Я в некотором роде Вам обязана, однако все считают, что я ушла. Вместо того, чтобы отплатить Вам за услугу, я вынуждена просить Вас о ещё одной, — стала плести она паутину из слов. — Пусть все будут уверены, что считают верно.

Полуэльф стоял на месте довольно долго. На лице его застыла неуверенность, но после он кивнул.

— Взамен, — сказал он, — я попрошу Вас рассказать, куда Вы дальше направитесь. Не спрашивайте, зачем.

Энейя вздохнула и ответила:

— Вглубь Штагры. Потом, может быть, на север, во владения империи Мрака. Если я буду осторожной, то мне ничего не угрожает, — заметила тёмная эльфийка.

Они стояли на ветру. Плащи трепетали у них за спиной. Впереди серыми гигантами возвышались горы, позади тянулся бескрайний лес — дорога назад. Назад, но не домой. Путь домой был где-то там. И первое, что пришло Энейе в голову — дом не здесь. То есть там, за теми серыми исполинами больше шансов отыскать дом, нежели здесь.

— А Вы будете осторожны? — задал свой последний вопрос Йормуил.

Энейя никак не ответила.

Несколько дней её путь пролегал по родной земле, туда, где начиналась земля, чуждая самой жизни — Штагра. День за днём она пробиралась всё дальше, и вначале закончился лес, начались горные тропы и перевалы. Пройдя насквозь горы она пошла глубже, чувствуя, что сила охранного кристалла ослабевает. Вскоре Энейя сняла оберег, защищающий от пограничных чар и почувствовала себя немного более свободно. Вместе с тем внутри залегла некоторая тоска, будто она вместе с чарами отделила себя от ЛеиЕны, хотя столько сил вложила в эту страну.

Она шла, не зная усталости, и вскоре под её ногами снова стал расти лишайник, а стены гор постепенно принялись расступаться. Тропа вывела её за пределы горной гряды лишь к сумеркам, нырнув за поворот и забросив её в рощицу, сплошь состоящую из сухих или высыхающих деревьев. Рядом начинали расти алые камни, внутри которых вились языки безумного пламени. Ещё десять лет, и они станут массивными глыбами, изрыгающими пламя и пожирающими всё живое много амреллов окрест.