Отпраздновав в 61 году великолепный триумф, Помпей не отказался от намерения обеспечить своих ветеранов земельными наделами и утвердить все свои распоряжения на Востоке. Сенаторы продолжали этому противодействовать и, чтобы сломить их сопротивление, Помпей в 60 году заключил негласный союз с двумя крупнейшими политическими деятелями — Марком Лицинием Крассом, желавшим укрепить власть всадников в провинциях, и Гаем Юлием Цезарем (100—44), который незадолго до этого провёл крупную военную кампанию по усмирению испанских племён и намеревался добиваться должности консула. Этот союз вошёл в историю как «первый триумвират»[87].
При поддержке Помпея и Красса Юлий Цезарь был избран консулом на 59 год. Это позволило триумвирам не только расширить своё политическое влияние, но и провести несколько важнейших законов в свою пользу, в том числе те, которые полностью удовлетворяли все требования Помпея. Второй консул Кальпурний Бибул, являвшийся представителем сенатской олигархии, фактически был лишён какого-либо влияния и власти. Он безуспешно пытался противодействовать Цезарю, но столкнулся с мощным отпором со стороны триумвиров. Как пишет Плутарх, «во время этих событий Бибул сидел взаперти в своём доме; в течение восьми месяцев он не появлялся для выполнения своих обязанностей консула, а лишь издавал указы, полные злобных обвинений против его противников — Помпея и Цезаря»[88]. Благодаря этому консульство Цезаря фактически превратилось в единоличное правление. По истечении срока консульских полномочий Цезарь смог добиться для себя пятилетнего наместничества в провинциях Цизальпинская Галлия, Нарбонская Галлия и Иллирик, что открывало огромные возможности для обогащения[89].
Отбывая в провинции, Цезарь позаботился о сохранении своего политического влияния в Риме и привлёк на свою сторону одного из самых популярных среди народа политиков — народного трибуна Публия Клодия Пульхра (92—52). Однако Клодий отличался весьма неуравновешенным характером, крайней беспринципностью и авантюризмом[90]. Проведя несколько важных законов в пользу плебса в начале 58 года, Клодий обеспечил себе полную поддержку народа и добился временного изгнания из Рима Цицерона — крупнейшего представителя сенатской олигархии и противника Цезаря. После этого он принялся нападать на Помпея и, возбудив несколько судебных процессов против его друзей, вынудил триумвира присутствовать на них. Однажды, как сообщает Плутарх, чуть было не дошло до прямого столкновения: «Когда Помпей лично выступил на одном из таких процессов, Клодий в окружении толпы бесстыдных негодяев поднялся на возвышение и задал такие вопросы: «Кто разнузданный тиран? Кто этот человек, ищущий человека? Кто почёсывает одним пальцем голову?» На каждый вопрос толпа громко и стройно, словно хорошо обученный хор, выкрикивала, едва лишь Клодий встряхивал краем тоги, — «Помпей»»[91]. Всё это, безусловно, не могло не сказаться на сплочённости триумвирата. Помпей начал сближаться с олигархами, подозревая, что выпады Клодия против него осуществляются не без согласия Цезаря.
В 58 году Юлий Цезарь покинул Италию и с большой свитой друзей и приближённых отправился в Галлию. Эта страна в основном охватывала современные территории Франции и Бельгии и была населена многочисленными кельтскими племенами, находившимися на разных ступенях развития, нередко воевавшими друг с другом и нападавшими на владения римлян. Практически сразу по прибытии Цезарь был вынужден начать военные действия. Благодаря его полководческому таланту, в 58—56 годах римские войска разбили племя гельветов, отразили нашествие германских племён, покорили племена бельгов, венетов и др.[92] В итоге под властью Рима оказалась огромная территория от реки Рейн до Пиренейских гор. Сам же Цезарь, благодаря большому количеству военных трофеев, попавших в его руки, стал одним из самых богатых римлян.
В период отсутствия Цезаря политическая ситуация в Риме резко обострилась. Между Помпеем и Крассом вновь вспыхнула старая вражда, и триумвират готов был распасться, что было крайне невыгодно для Цезаря, боявшегося потерять крепкий тыл в период войны против галлов. Желая примирить Помпея и Красса, а также продлить свои полномочия в Галлии, он предложил триумвирам весной 56 года устроить встречу в городе Луке в Северной Этрурии. Предложение было одобрено, и в Луку прибыли не только триумвиры, но и многие римские сенаторы. Состоялся большой совет, на котором было принято несколько важнейших решений: во-первых, Цезарю ещё на пять лет продлевается наместничество в Галлии, во-вторых, Помпей и Красс становятся консулами 55 года, а по истечении полномочий Помпей получает на пять лет Испанию и Африку, а Красс — Сирию[93]. Решения триумвиров в Луке были негативно восприняты не только плебеями во главе с Клодием, но и олигархами под руководством Катона Младшего. Тем не менее, несмотря на их противодействие, консулами 55 года всё же были избраны Помпей и Красс, а полномочия Цезаря были пролонгированы.
В 55 году Цезарь предотвратил очередное вторжение германских племён в Галлию, а затем предпринял не совсем удачный поход в Британию, носивший скорее разведывательный характер. В 54 году он подготовился более основательно и с большим флотом отплыл к берегам Британии. Покорив несколько племён, Цезарь обложил их данью, а потом возвратился на материк[94]. В 54—53 годах в Галлии произошло несколько восстаний местного населения, недовольного новыми римскими порядками. И хотя римляне успешно подавили эти восстания, они не подозревали, что это только начало войны.
Красс же, собрав огромное войско, отправился в конце 55 года в назначенную ему провинцию Сирия. Он намеревался завоевать Парфию, поскольку ему, вероятно, не давали покоя лавры Помпея. В 54 году легионы Красса форсировали пограничную реку Евфрат и овладели несколькими городами. Эти победы заставили полководца забыть об осторожности. Весной 53 года, вместо того чтобы следовать безопасным путём через города Месопотамии, он двинулся по бесплодной пустыне вслед за отступавшей парфянской конницей, которая заманивала римлян всё дальше и дальше вглубь страны.
В начале мая легионы Красса были внезапно атакованы основными силами парфянской конницы близ города Карры. Римский полководец едва успел построить легионы в боевой порядок. Плутарх пишет, что «первым намерением парфян было прорваться с копьями, расстроить и оттеснить передние ряды, но, когда они распознали глубину сомкнутого строя, стойкость и сплочённость воинов, то отступили назад и, делая вид, будто в смятении рассеиваются кто куда, незаметно для римлян охватывали каре кольцом. Красс приказал легковооружённым броситься на неприятеля, но не успели они пробежать и нескольких шагов, как были встречены тучей стрел; они отступили назад, в ряды тяжёлой пехоты и положили начало беспорядку и смятению в войске, видевшем, с какой скоростью и силой летят парфянские стрелы, ломая оружие и пронзая все защитные покровы — и жёсткие и мягкие — одинаково. А парфяне, разомкнувшись, начали издали со всех сторон пускать стрелы, почти не целясь (римляне стояли так скученно и тесно, что и умышленно трудно было промахнуться), круто сгибая свои тугие большие луки и тем придавая стреле огромную силу удара. Уже тогда положение римлян становилось бедственным: оставаясь в строю, они получали рану за раной, а пытаясь перейти в наступление, были бессильны уравнять условия боя, так как парфяне убегали, не прекращая пускать стрелы»[95].
Красс послал на прорыв своего сына Публия с большим отрядом, но парфяне заманили его в ловушку. Сделав вид, что отступают, враги заставили Публия преследовать их, а затем, окружив его отряд превосходящими силами, «выстроили против римлян лишь своих броненосных конников, остальную же конницу не построили в боевой порядок, а пустили скакать вокруг них. Взрывая копытами равнину, парфянские кони подняли такое огромное облако песчаной пыли, что римляне не могли ни ясно видеть, ни свободно говорить. Стиснутые на небольшом пространстве, они сталкивались друг с другом и, поражаемые врагами, умирали не лёгкою и не скорою смертью, но корчились от нестерпимой боли, и, катаясь с вонзившимися в тело стрелами по земле, обламывали их в самих ранах, пытаясь же вытащить зубчатые острия, проникшие сквозь жилы и вены, рвали и терзали самих себя. Так умирали многие, но и остальные не были в состоянии защищаться. И когда Публий призывал их ударить на броненосных конников, они показывали ему свои руки, приколотые к щитам, и ноги, насквозь пробитые и пригвождённые к земле, так что они не были способны ни к бегству, ни к защите»[96]. Тогда Публий попытался отбросить парфян с помощью своей конницы, но безуспешно. Остатки его отряда укрылись на близлежащем песчаном холме и были уничтожены парфянами, а сам он покончил с собой. Отрубленную голову Публия парфяне водрузили на пику и продемонстрировали римскому войску, пришедшему от этого в глубокое уныние.
