Лошадей использовали в основном для военной службы, извоза или цирковых представлений и торжественных процессий[650]. Стоили они очень дорого, и поэтому держали их редко, так как это было по средствам только очень богатым людям. Ослов и мулов держали чаще. Их отправляли работать на мельницу или использовали для перевозки грузов и людей[651].

Собак держали в каждой усадьбе для охраны. По мнению Варрона, «собак лучше иметь мало, но внушительного вида и рьяных: приучи их ночью бодрствовать, а днём спать взаперти»[652]. Кроме того, пастухи использовали собак в качестве сторожей при стадах.

Домашнюю птицу, в особенности кур и гусей, разводили повсеместно. В небольших имениях держали не более сотни птиц, размещая их в сарайчиках. Ухаживали за ними в основном женщины[653]. Варрон отмечал, что «в старину у наших предков было два вида птичников: внизу по двору бродили куры, и доходом от них были яйца и цыплята, а высоко в башнях или на крыше усадьбы жили голуби»[654]. В пригородных же имениях птицу часто выращивали в очень больших количествах, с расчётом на городской рынок. Некоторые хозяева сооружали целые «птицефермы», где в особых птичниках содержались не только привычные всем куры и гуси, но и дрозды, голуби, утки и даже павлины[655].

Разведением пчёл занимался отец Вергилия, поэтому поэт, очевидно, был хорошо знаком с основами пчеловодства. Пасеку можно было устроить на небольшом клочке земли или в саду. Варрон сообщает, что «ульи одни делают круглые из прутьев, другие — из дерева и коры, некоторые — из дуплистого ствола, некоторые — из глины, а некоторые — даже из стеблей ferula (многолетнее травянистое растение с толстым стеблем. — М. Б.), квадратные, высотой фута в три, а шириной в один…»[656]. Пчёлы всегда приносили очень хороший доход, поскольку мёд потреблялся римлянами в огромных количествах, являясь единственной альтернативой недоступному сахару. При этом римляне знали множество сортов мёда, а также полезные свойства прополиса и воска[657].

Вергилий, который проживал в своём имении постоянно и прекрасно знал сельскохозяйственную науку, был, очевидно, хорошим хозяином, да и к рабам своим относился по-человечески. Вероятно, у поэта был умный вилик, что позволяло ему всё своё свободное время посвящать поэзии.

Ранние произведения Вергилия и его «Буколики» произвели большое впечатление на Мецената, который, оценив блестящий талант молодого поэта, предложил ему создать значительную дидактическую поэму о земледелии[658]. Дидактические поэмы как порождение эллинской культуры призваны были поучать и советовать, как лучше сделать что-то в определённой области. Поэтому создание таких работ требовало от поэта не только высокого поэтического мастерства, но и глубоких знаний о воспеваемом предмете. Идея Мецената, очевидно, показалась очень привлекательной Вергилию, с детства имевшему склонность к сельским сюжетам и, что немаловажно, располагавшему значительными познаниями в области сельского хозяйства.

В 37/36 году Вергилий приступил к созданию обширного произведения, которое получило название «Георгики» (Georgica, «Поэма о земледелии», от греческого слова georgos — земледелец). Над этой дидактической поэмой он работал долгих семь лет — примерно с 37/36 по 30 год[659]. В этот период Вергилий проживал на своей вилле в пригороде Неаполя (Партенопеи), а Октавиан боролся с Марком Антонием и улаживал дела на Востоке:

По свидетельству Светония, «когда он писал «Георгики», то обычно каждое утро сочинял по многу стихов и диктовал их, а потом в течение дня переделками сокращал их до очень немногих»[661]. Сам Вергилий, объясняя этот способ, говорил, что «рождает свои стихи по нраву и обычаю медведей. Ибо, как самка этого животного рождает на свет детёныша не имеющим вида и облика и затем, облизывая того, кого она таким родила, придаёт форму его телу и определённость чертам, так и то, что его гений производил поначалу, было грубым на вид и несовершенным, а позже, после обработки и усовершенствования, приобретало очертания и облик»[662]. Лишь изредка, когда его настоятельно приглашали друзья, Вергилий приезжал в шумный Рим и останавливался в своём доме на Эсквилинском холме.

Летом 29 года, после окончательного одобрения Мецената, поэт представил, наконец, «Георгики» на суд самому Октавиану. Возвращаясь с Востока после победы над Клеопатрой и Марком Антонием, император остановился в городе Ателла в Кампании, где намеревался отдохнуть и полечить горло. Туда же вместе с Меценатом приехал и Вергилий. На протяжении четырёх дней поэт читал свои «Георгики» перед Октавианом и его окружением (по одной книге в день), а когда уставал, то его сменял Меценат[663]. Современники отмечали, что всегда стеснительный Вергилий, декламируя свои стихи, как будто преображался и его голос становился удивительно приятным и изящным. По словам Светония, «поэт Юлий Монтан не раз говорил, что охотно похитил бы кое-что у Вергилия, если бы мог при этом похитить его голос, облик и жесты: ибо одни и те же стихи в его собственном произношении звучали прекрасно, а без него были пустыми и вялыми»[664].

Поэма «Георгики» написана гекзаметром (2188 стихов) и делится на четыре книги, каждая из которых посвящена одному из видов сельского хозяйства. Первая книга — «Земледелие» — подробно повествует об обработке полей и предсказании погоды, вторая — «Садоводство» — о выращивании различных деревьев и виноградной лозы, третья — «Скотоводство» — о разведении скота и уходе за ним, а четвёртая — «Пчеловодство» — об устройстве пасеки и уходе за пчёлами. Соответственно, две книги поэмы отданы флоре, а две — фауне. Помимо этого каждая книга содержит очаровательные миниатюрные картины природы (весенний пейзаж, буря, деревенские забавы, бой быков, пасущееся стадо) и значительные вставные эпизоды, посвящённые, например, знамениям в связи с убийством Юлия Цезаря, прославлению Италии и сельской жизни, падежу скота в Норике. Они очень украшают и освежают поэму, позволяя читателю ненадолго отвлечься от центральной темы. В основе композиции поэмы отчётливо прослеживается принцип антитезы, поскольку нечётные книги поэмы заканчиваются мрачными эпизодами, а чётные — светлыми и радостными.

Если «Буколики» пестрели обращениями к Азинию Поллиону, то «Георгики» целиком и полностью посвящены Меценату «за то, что тот, ещё мало его зная, помог ему защититься от насилий одного ветерана, который чуть не убил его, сражаясь за поле»[665]. В начале каждой книги Вергилий с восхищением упоминает своего нового патрона, специально обращаясь к нему, а в третьей книге даже особо подчёркивает, что сочинил поэму по его приказанию[666]. Более того, учёные полагают, что с формальной точки зрения вся поэма построена в виде единого обращения к Меценату.