2. Антигалилей (песня) Ну, кто в наши дни поёт? – Ведь воздух от гари душен. И рвут мне железом рот, Окурками тычут в душу. Ломает меня палач На страх остальному люду. И мне говорят: «Заплачь!» А я говорю: «Не буду!» Пихнут меня в общий строй, Оденут меня солдатом, Навесят медаль – герой! – Покроют бронёй и матом. Мне водку дают, как чай, Чтоб храбрым я был повсюду. И мне говорят: «Стреляй!» А я говорю: «Не буду!» А мне говорят: «Ну что ж, Свою назови нам цену. Объявим, что ты хорош. Поставим тебя на сцену». Врачуют меня врачи, Кроят из меня Иуду. И мне говорят: «Молчи!» А я говорю: «Не буду!» 1967 Элегия Сентябрь сколачивает стаи, И первый лист звенит у ног. Извечна истина простая: Свободен – значит, одинок. Мечтая о свободе годы, Не замечаем мы того, Что нашей собственной свободы Боимся более всего. И на растерянные лица (Куда нам жизни деть свои?) Крылом спасительным ложится Власть государства и семьи. В углу за снятою иконой Вся в паутине пустота. Свободен – значит, вне закона. Как эта истина проста! Входная дверь гремит, как выстрел, В моём пустеющем дому. Так жить нам вместе, словно листьям, А падать вниз по одному. 1967 Друзья и враги (песня) Наших пыльных дворов мечтатели, Вспоминаю вас я, По игре в футбол – неприятели И по партам – друзья. Но не знаю я тем не менее, От каких же шагов Начинается разделение На друзей и врагов. Все мальчишками были близки мы – По плечу и на «ты». Под гранитными обелисками Догорают цветы… Что же ты, моё поколение, Не сносило голов? Опоздало ты с разделением На друзей и врагов! А зелёненький шарик крутится, Молодым не до сна А на улице вновь распутицу Затевает весна. Обнажают реки весенние Рубежи берегов. Начинается разделение На друзей и врагов. 1968 Любовница блока
(песня) Памяти Л. А. Андреевой-Дельмас Без дерева высохшей веткой, При солнечном свете страшна, В салопе, затёртом и ветхом, Бредёт тротуаром она. Плывёт привиденье дневное По улицам мимо ворот, И шёпот ползёт за спиною: Любовница Блока идёт. В могиле своей одинокой Лежит он – чужой и ничей. Ни прибыли нету, ни прока От тех позабытых ночей. С болонкою лысой и старой, Из года бессмертная в год, Пугая влюблённые пары, Любовница Блока идёт. Летит над землёю горбатой Военных угроз дребедень. Наш век беспокойный двадцатый Клонится к закату, как день. Разгул революций неистов, Ракеты уходят в полёт. Под звонкое кваканье твиста Любовница Блока идёт. Идёт через воду людскую, Идёт по любимым гробам, И серые губы тоскуют По мёртвым и чистым губам. И, новых грехов отпущенье Даруя другим наперёд, Навстречу земному вращенью Любовница Блока идёт. 1968 Поэты Лежат поэты на холмах пустынных, И непонятно, в чём же корень зла, Что в поединке уцелел Мартынов, И что судьба Дантеса сберегла? Что, сколько раз ни приходилось биться, Как ни была рука его тверда, Не смог поэт ни разу стать убийцей, И оставался жертвою всегда? Неясно, почему? Не потому ли, Что был им непривычен пистолет? Но бил со смехом Пушкин пулю в пулю, Туза навскидку пробивал корнет. Причина здесь не в шансах перевеса, – Была вперёд предрешена беда: Когда бы Пушкин застрелил Дантеса, Как жить ему и как писать тогда? 1969 Новелле Матвеевой (песня) А над Москвою небо невесомое, В снегу деревья с головы до пят, И у Ваганькова трамваи сонные, Как лошади усталые, стоят. Встречаемый сварливою соседкою, Вхожу к тебе, досаду затая. Мне не гнездом покажется, а клеткою Несолнечная комната твоя. А ты поёшь беспомощно и тоненько, И, в мире проживающий ином, Я с твоего пытаюсь подоконника Дельфинию увидеть за окном. Слова, как листья, яркие и ломкие, Кружатся, опадая с высоты, А за окном твоим заводы громкие И тихие могильные кресты. Но суеты постылой переулочной Идёшь ты мимо, царственно слепа. Далёкий путь твой до ближайшей булочной Таинственен, как горная тропа. И музыкою полно воскресение, И голуби ворчат над головой, И поездов ночных ручьи весенние Струятся вдоль платформы Беговой. А над Москвою небо невесомое, В снегу деревья с головы до пят, И у Ваганькова трамваи сонные, Как лошади усталые, стоят. 1969 |
