— Итак? — нетерпеливо повторил Антоний.

— С какого вопроса мне начать отвечать?

— Кто вы?

— Интересно, что вы сами обо мне думаете?

— Вы преследовали меня на «БМВ», побывали здесь до моего приезда, управляющий вас запомнил. Могу лишь догадаться, что вам каким-то образом удалось пробраться в дом и спрятаться тут до того, как ушли слуги и включили сигнализацию. Я вообще сомневаюсь, что вас зовут Агнет и что вы — моя поверенная в делах. Вы самозванка.

— Какая гневная тирада! — рассмеялась зеленоглазая женщина. — Вы буквально пригвоздили меня к позорному столбу! Раскрыли мой обман! Но зачем я пришла? Убить вас? Я могла бы это спокойно сделать, когда вы спали. Или когда, спотыкаясь, брели в темноте по коридору.

— Чего вы хотите?

— Это уже второй вопрос. Мне важно, чтобы вы поверили: я не враг. И я не пряталась в вашем доме. Для меня не составляет труда пройти через любые стены, проникнуть куда угодно и когда угодно.

— Послушайте, Агнет… или как вас там? Объясните, что все это значит?

— Пусть пока буду Агнет. Имеет ли значение имя? Я хочу сказать главное: все, что вы видели и слышали этой ночью, — не сон, не бред, не галлюцинации.

— И туман, и птица, и говорящие портреты предков?..

— Не сон, не бред, не галлюцинации! — повторила зеленоглазая женщина. — И еще: я хочу помочь вам.

— Помочь? В чем?

— Познать истину. Вы хотели уже с утра устроить допрос Малковича и слуг. Они не скажут вам ничего, не приоткроют даже вершины айсберга, поскольку ничего не знают. Важно, чтобы вы поняли СУТЬ.

— Почему я должен вам верить?

— В самом деле? — задумчиво ответила Агнет. — Но если вы мне скажете покинуть вас, я тотчас исчезну.

Антоний вспомнил, как уже с первой минуты их знакомства почувствовал к этой женщине симпатию. Он горько сожалел о старом добром Попилисе, но в глубине души… радовался появлению Агнет. Да, она привлекательна (дико привлекательна!), но было и что-то иное помимо красоты, секса. Она располагала, вызывала теплоту. Вот и теперь Антоний ощущал к ней невольное доверие. Однако он помнил, как обманчивы бывают чувства.

— Почему над этими местами витает страх? Кто такой Черный Монах, что за черная башня? О ней… говорили люди на портретах?

— Я не могу ответить на вопросы, на которые ответить сможешь только ты сам (она уже перешла на «ты»). Я лишь помогу тебе сделать первый шаг, чтобы во всем РАЗОБРАТЬСЯ. Но дальше ты сам пойдешь, Антоний. Ты не только должен РАЗОБРАТЬСЯ, но и ПРИНЯТЬ верное решение.

Взгляд зеленоглазой женщины упал на бумаги, которые просматривал Антоний.

— Грай Торредо, основатель рода Властелинов! — горько сказала она. — С него все и началось. Ровно двести лет назад.

— Я читал, но ничего не понял.

Агнет поднялась и протянула руку Антонию:

— Пойдем. Ты УВИДИШЬ ЕГО!

— Грая Торрредо? — Антоний посмотрел на свою собеседницу как на безумную.

— Да! Сейчас ты пройдешь сквозь время. А потом вернешься в исходную точку: в тот же день, час, минуту, когда начал свое необычное путешествие.

— Нелепость! Бред!

— Поверь, Антоний, есть на земле узловые точки, где не существует понятия «необратимость времени». Одна из них находится здесь, в этом красном кабинете…

Агнет вдруг прервалась, лицо ее побелело, глаза засверкали. Почти тут же Антоний услышал дикий крик птицы. Он обернулся и увидел, как громадный черный гриф отчаянно бьется в стекло, но, видимо, прорваться в красный кабинет ему было пока не под силу. Но он продолжал и продолжал БИТЬСЯ О СТЕКЛО, оставляя на нем кровавые пятна.

— Скорей давай руку! — торопила Агнет.

Антоний медлил. Червь сомнения начал подтачивать его только что зародившееся доверие к зеленоглазой женщине. Он может сделать шаг, который станет для него роковым.

— Скорее!..

Антоний вновь обернулся к окну. Ярость черного хищника не знала предела. Желтые глаза птицы готовы были спалить и Антония, и Агнет, и весь мир! Очевидно, что когда-нибудь она разобьет стекло и ворвется сюда. Выбора у Антония не оставалось. Он протянул руку!

— Теперь слушай, четко подчиняйся моей команде и запоминай. В следующий раз ты должен будешь СДЕЛАТЬ ЭТО САМ… Каждая клетка твоего тела наполняется легкостью. Ты сбрасываешь себя ненужный груз мыслей, чувств, эмоций, сомнений, уходишь в себя. Нет ничего: ни твоего поместья, ни этой комнаты, ни черной птицы. Нет самого Антония, как облаченного в плоть физического лица. Ты теряешь вес, теряешь тело…

Электрический заряд пронзил Антония. От боли он чуть не задохнулся. Окружавшие предметы теряли реальные очертания, превращаясь в подобие геометрических фигур. Потом он и вовсе видел лишь числа, на которые раскладывался каждый компонент окружающего его пространства. Звуки стали однотонными, вибрирующими, сквозь них в мозг врывалась команда:

— …Ты прорываешь телесную оболочку!

В ту же секунду он стал легким, как перышко, и его понесло в какую-то черную дыру. На мгновение его охватил страх, но тут же последовала новая команда о недопустимости каких-либо эмоций.

Теперь он был в полной, без единого запаха черноте, купался в ней, как в бесконечном море. Он не представлял, сколько времени пробыл в таком состоянии, да это его и не интересовало. Но, постепенно, точно огоньки маяков, появились крохотные светящиеся точки. Они складывались в необыкновенные узоры, но отринувший любые чувства Антоний не мог любоваться их красотой. Мозг безразлично констатировал, что точек больше и сами они крупнее. Постепенно они превращались в огромные дыры, прорывающие черное полотно. Рваное черное полотно становилось все более тонким и наконец исчезло совсем. Перед Антонием возникло огненное солнце. Мир вновь наполнился запахами. Сердце Антония радостно забилось.

Но тут же он понял, что радоваться нечему: запахи, которые он ощутил, были запахами гари, пыли, дыма и пожарищ. Антоний увидел толпы бегущих куда-то людей, услышал их плач и стоны. Он пришел в ужас, обернулся, пытаясь найти Агнет. Однако зеленоглазая женщина исчезла, предоставив Антонию возможность (как и предупреждала!) разобраться во всем самому.

Невидимое тело Антония металось среди несчастной, обезумевшей толпы. И вдруг… он заметил необычайно похожего на него юношу с темно-русыми волосами и синими-синими глазами…

Антоний невольно слился с ним.

Люди бежали, как стадо, лишенное вожака. Бежали женщины, старики, дети и, главное, молодые здоровые мужчины. Бежали, кто как может: богатые ехали в запряженных лошадьми повозках, бедные — до дыр протирали по камням последние башмаки. Иные тащили набитые барахлом котомки, другие с трудом прикрывали тела последним, вконец изношенным тряпьем. Плакали дети, умолявшие взрослых дать им хоть немного еды. Но еды не было. И только богачи тайком, чтобы не быть закиданными камнями, пожирали свои запасы.

Огромный безжалостный всадник в костюме палача без разбора косил людей сотнями и тысячами. В этой безумной гонке выживали только сильнейшие. У кого этих сил не хватало, падали на обочину дороги, где попадали под топор безжалостного всадника: за толпой следили голодные, бездомные собаки и кружили стаи стервятников.

Дорога, нескончаемая дорога. Где-то далеко оставались брошенные жилища и родная земля. Люди бежали от ужасов войны, вызванной распадом некогда великой Империи.

По щекам бегущих стекал пот вперемежку со слезами. О чем они думали, что чувствовали, на что надеялись? Никто бы не ответил на это, ибо люди не знали, что будет через сутки, часы и даже минуты… Впереди какое-то селение, может, хоть там повезет? Но до этого селения еще надо дойти. Толпы бегущих редели, зато орды шныряющих и кружащих вокруг хищников росли. Оставшиеся в живых могли лишь с ужасом наблюдать, как острые зубы их кровавых преследователей рвали на куски мертвецов, а иногда и тех, в ком еще теплились остатки жизни, как начиналась грызня хищников и стервятников за «пиршество», как сверкали в схватках клыки и клювы, и под конец раздавался торжествующий вой и клекот победителей.