Антоний почувствовал, что силы покидают его. Завтра, остальное завтра. А сейчас — спать!
Он ложился в кровать, хотя не знал, дадут ли уснуть призраки прошлого и настоящего.
…Потом — черное полотно. И вот кто-то разрезал его. Блеснул яркий-яркий свет сверкающих люстр. Музыка, шум, смех, веселые окрики. Увешанные бриллиантами дамы и мужчины в смокингах славили Грая, поздравляли и поздравляли «новорожденного». Сам Грай, пусть слегка поседевший и располневший, по-прежнему притягивал взоры самых пылких красавиц. Он веселился, пил, острил, чувствуя себя королем праздника и королем жизни!
Недалеко от него сидел юноша, похожий на Грая, как две капли воды. Он тоже смеялся и пил, ведь праздник касался и его, будущего ВЛАСТЕЛИНА!
Какой-то коротышка, подобострастно заглядывающий в рот Граю, припомнил известную остроту великого Гете: мол, отцовство построено на доверии. «Но в вашем случае, Властелин, сомневаться в чем-либо невозможно! Ваш красавец сын унаследовал все черты отца. Бедная мама! Что осталось от нее?»
Зал дружно захохотал. Не смеялся лишь один человек — сам Грай. Ему точно плеснули в лицо кипятком, и он задыхался от нестерпимой боли и ужаса. «Мой сын… Неужели и он?.. Нет, при чем здесь он?.. Он ничего не знает! Он не имеет к моему поступку никакого отношения…»
А гости хохотали и пили! Веселье разливалось бурной рекой…
Черное полотно сомкнулось. Больше не было никаких картин. Остальную часть ночи Антоний спал спокойно.
Глава седьмая
Таинственный профессор
Антоний проснулся довольно поздно, когда солнце уже вовсю сверкало на небосклоне. Он услышал за дверями спальни шум и голоса. Антоний этому не удивился. Ведь отныне по распоряжению Малковича кто-то из слуг обязательно ночует в поместье.
Приятные здесь люди, доброжелательные, сердечные. Особенно эта чудесная девочка Руня. Она не ходит, она бегает, когда управляющий или кто-нибудь из старших дает ей поручение. Антоний поймал себя на мысли, что хотел бы поскорее увидеть ее.
Он вышел из спальни и сразу понял: случилось нечто страшное. Лица у слуг были мрачными. Женщины плакали. Антоний тут же окликнул Малковича. Управляющий подошел, опустив голову.
— Что произошло?!
— Беда, господин Антоний. Большая беда.
— Говорите же!
— Помните Руню? Помогала поварихе и так по разным заданиям…
— Я прекрасно знаю Руню.
— Она погибла.
— Нет… — в ужасе прошептал Антоний. — Как?.. Когда?..
— Вчера.
— Малкович, скажите что это неправда… Ведь вчера…
Антоний осекся. Он хотел сказать: «Вчера я видел ее. Мы вместе ходили к черной башне». Но тут же сообразил, сколь неуместными были бы его слова. Вчера Руню видели многие.
— Нелепая смерть, господин Антоний. Девочка упала в яму, которую охотники специально вырыли для медведя. Упала и сломала себе шею.
— Руня…
— К счастью, она не мучилась… Но как ее угораздило? Почему она пошла именно на ту поляну?
Антоний сразу вспомнил вчерашний испуг девушки. «Бабушка сказала, это было предупреждение. Я чего-то не должна делать…» И страшная птица в ее сне кричала: «Не смей! Не смей! А то горько пожалеешь!»
Птица, опять проклятая птица!
— Господин Антоний, одна беда не приходит. По селению все больше и больше распространяются слухи о том, что место это проклято. Еще несколько человек собираются уехать отсюда. Двое из них работают в поместье. Они уже мне сказали, что уходят.
— Потом, Малкович, потом.
Несчастная Руня не выходила из головы Антония. «Я чего-то не должна делать…» «А если она не должна была вести меня к черной башне?»
Антоний даже похолодел от такого предположения. Выходит, девушка пострадала из-за него?
Он не мог найти себе места, бесцельно переходил из комнаты в комнату. Так он опять оказался в зале, где висели портреты Властелинов. Их застывшие глаза жадно взирали на Антония. Они опять ждали от него какого-то решения…
— Что вам нужно? — прошептал молодой владелец поместья. — Мало вам тех, кого вы унизили, разорили, оставили без средств к существованию? И после вашей смерти людям нет покоя. Несчастная Руня… Это тоже дело ваших рук?
Глаза Властелинов сделались жестокими, в них читалось открытое презрение к последним словам Антония. Они ждали, требовали от него иного!..
Но были в этой среде мрачной отчужденности и другие глаза. Они пылали любовью к сыну, горячо поддерживали его!
Вновь неведомый шепот ворвался в его голову:
— Ты наш, Антоний! Наш!..
— Нет, сынок! Ты уже не их!
— Наш!.. Наш!..
Антоний повернулся к портрету Грая, возникло дикое желание разорвать, уничтожить его! Грай ответил ему тем же холодным, злым, отчужденным взглядом…
— Господин Антоний!
В зал вошел Малкович и сразу вернул Антония к реальности.
— Господин Антоний, небольшая просьба.
— Говорите!
— У Руни нет отца. Мать очень бедна. Предстоят похороны…
«Господи, предстоят похороны!»
— Малкович, я дам столько денег, СКОЛЬКО НУЖНО! Пусть поставит красивое надгробие, пусть…
— Вы хороший человек. Так близко приняли к сердцу горе незнакомых людей. Дай вам Бог здоровья!
— Я хочу увидеть ее.
— Конечно, господин Антоний. Только чуть позже…
Антония опять потянуло в красный кабинет. В этой резиденции воинской доблести князей Дубровиных какая-то удивительная атмосфера. Может, здесь он немного придет в себя после страшной трагедии. Несчастная Руня! Конечно, подобное может случиться с каждым. Но ведь девушка предчувствовала беду. И как она не хотела идти к черной башне…
«А я настоял!»
Антоний несколько раз в мрачной задумчивости прошелся по кабинету… «Если птица и загадочный Черный Монах обитают именно в той башне, то я вчера посетил обитель зла. И мне тоже угрожает опасность. И не только мне! Веселый, язвительный профессор Арон Пикус… Его следует предупредить. Не поверит! Он принадлежит к породе скептиков. Он что-то там нашел и ради этого «чего-то» никогда не отступит. Мне знакома такая порода людей. Да он и сам сказал: «Поиск истины повсеместно сопряжен с риском». Замечательная фраза! Точно прочел мои мысли.
Все-таки я ОБЯЗАН его предупредить, рассказать о смерти Руни!»
Но тут Антоний вспомнил, что Пикус не оставил ему визитки. Остается снова идти к черной башне, отыскать его там. «А вдруг не встретимся, разминемся. Подождать его? Сколько ждать?
Он говорил, что заведует кафедрой археологии в университете в Литте. Попробуем найти его через университет».
Через Интернет Антоний выяснил, что в Литте два крупных университета. Есть и телефоны кафедр археологии.
Звонок на первую кафедру ничего не дал. Там и слыхом не слыхивали ни о каком Ароне Пикусе. Это Антония сразу насторожило. Ученый мир (по крайней мере, одного города) «варится в собственно соку». Или Пикус — фигура слишком незначительная, или… он просто солгал. Можно, правда, сделать скидку на то, что с Антонием разговаривала не научный сотрудник, а секретарь, да еще, судя по голосу, девушка очень молодая, вероятно, неопытная.
На кафедре археологии второго университета хриплый дребезжащий голос не дал Антонию докончить:
— Вам, наверное, нужен Пирс?
— Он сказал Пикус.
— Нет, Пирс, — настаивал голос. — Роберт Пирс. Это я. Почетный член пяти академий наук мира. Я участвовал в знаменитой экспедиции на Гималаи еще в сороковых годах прошлого века.
— Господин Пирс, моему знакомому вряд ли больше сорока пяти.
— Сорок пять! Лучший возраст для мужчины-исследователя. Отбрасываешь романтику юности, и еще нет старческой боязни побыстрее закончить дело, а то, мол, не успеешь…
— Господин Пирс, — перебил Антоний, — имя Арон Пикус вам ничего не говорит?
— Нет, нет. С ним я никогда не встречался.
— Уверены?
— Я помню всех участников всех экспедиций, в которых участвовал, всех своих оппонентов, всех…
— Господин Пирс, ради Бога простите, но нет ли в Литте какого-нибудь небольшого частного университета, где тоже существует кафедра археологии?
