Аль Квотион Словоточие Посвящаю своему возлюбленному чаю с лимоном. «Я открыл приют для голодных птиц…» Я открыл приют для голодных птиц, У них сотни крыльев, у них нет лиц. Я кормлю пшеном черных теплых букв Бесконечность перьев и жадных рук. И не важно то, что болит в груди, Рядом с ними я становлюсь другим, И учусь все чаще не петь, молчать. Прилетайте, птицы, на горький чай, Посмотреть в обертке красивых слов На мою печаль и мою любовь. Прилетайте есть, прилетайте пить И, совсем по-птичьи, к утру забыть. Ночью птицы спят, ночью тихо жить, Ночью громче сердце и меньше лжи, По ночам во мне говорят стихи, И светло душе, и шаги легки. Ночью птицы спят, я сижу один, Может быть, прощен, может быть, любим, Зажигая свет в темноте ресниц, Созидая корм для голодных птиц. «И вроде жизнь еще не кончилась…» И вроде жизнь еще не кончилась, И вроде я не опоздал, Но все же злее одиночество, Когда вокруг шумит вокзал. Поэтом скомканным шатаешься, Устав от дум, от баб, от дел, Жуешь судьбы краюшку-краешек, И улыбаешься в прицел. Мы умираем не от старости, Не от любви, не от войны, От неба синего до крайности, Кричащего у нас в груди. Бросаем все без милосердия, Поэты, юноши из снов, Но на поверхности бессмертия Лежит запекшаяся кровь. И наши души – коридорами Для пришлой боли всех людей, Мы плачем полночью за шторами, Мы память людных площадей, Времен тоски, времен отчаянья, Не достучавшейся весны, Времен утробного молчания Всей изувеченной страны. Слова – изведанное зодчество, Слова – топор, слова – стена, Мы убиваем в себе творчество Глотком дешевого вина. Мы птицы, руки в свет простершие, Мы список сгинувших имен, Мы этим миром перекошены, Но снова прорастаем в нем. Как больно, остро! Знаешь? Чувствуешь?! Закрой глаза и пой, и пой, Мы бьемся насмерть в солнце душами, Мы мир таскаем за собой. Конечно, зло, добро – условности, Все ведомо на свете нам, Вот только не хватает совести Идти к свободе по телам. Мы гибнем взвешенными пачками, По килограмму на штыки, Поэты, стихотворцы, мальчики, Держатели всея тоски, Бессильные военнопленные, Мы продаемся за гроши, И вырывается вселенная Из обесточенной души. Уходим молча. Имя-отчество Под каждой стонущей строкой. Но все же злее одиночество, Напоенное пустотой. «Ты знаешь вопрос «зачем», ты искал ответа…»
Ты знаешь вопрос «зачем», ты искал ответа, Ты в книгах его искал и искал в глазах. А там, за окном, непослушное рваное лето Гуляет забытым ребенком в вечерних дворах. Там каждое слово – прообраз бесед грядущих, Там каждый вопрос – заключает в себе ответ. Там мир – это холст, на котором рисует души Тот вечный никто, для которого мира нет. Ведь что наша жизнь? Это небо. Пейзаж. Вид с мыса. Два облака, солнце и воздух – ничто на треть. Ты можешь сидеть и искать в этом небе смысл, И можешь расправить крылья и в нем лететь. Два маленьких шага от женщины и до дуэли, Две маленьких песни на струнах натянутых жил. Все просто: пока ты искал своим жестам цели, Я жил. Понимаешь, мой мальчик? Я просто жил. «Ты смотришь в эти буквы беглые…» Ты смотришь в эти буквы беглые, А я смотрю тебе в висок, Оплавленный земными бедами, Забывший собственный исток, Нелюбящий, холодный, мраморный, Смотрю и вижу весь наш мир, Живущий по жестоким правилам Оплаты брошенных квартир, Усталой тихой нелюдимости, Спивающихся болью снов, Убитой сплетнями невинности, Дверей, закрытых на засов. Мир, где голодными сединами, Держась за слабые сердца, Мы все становимся картинами Руки безликого творца. Холсты. Большие, безымянные, И подпись Бога, как итог. Нас вложат в рамы деревянные И закопают точно в срок. И вместо рая – многоточие, И вместо ангела – свечу. Но засыпая в одиночестве, Твое я имя в ночь шепчу. И мысли эти – неоправданны, Они лишь оттиски виска, Пропахшего войной и ладаном, Судьбой текущего в века. Чего мне не хватает? Смелости? Знамен? Тоски? Но все же знай, Любовь к тебе растет до зрелости И морем бьется через край, Любовь глубокая, бездонная, Ответь, скажи, я все смогу. Но ты все смотришь в буквы черные, И веришь только в тишину. «Соври, что завтра будет лучше…» Соври, что завтра будет лучше, Что та же осень, только краше, Что тот же вздох, но без удушья. Соври, что мы не станем старше. Соври, что люди не уходят, И что любовь всегда взаимна. Соври о чести и свободе, Соври, что жизнь необходима. Соври о том, что все болезни, Нас превращающие в землю, Пройдут. Соври, что не исчезнем. Соври, что истина не дремлет. Соври, что дети все вернутся, Навек ушедшие из дома. Соври, что ангелы проснутся, И выйдет Бог из вечной комы. Соври, что тот старик с глазами Всех пьяниц мира будет счастлив. Соври, что стены между нами Прорвет лавина новой страсти. Соври, что станем мы добрее, Не так жестоки и угрюмы, И между школой и аллеей Не будут подниматься тюрьмы. Соври, что тот, кто нами правит, Хранит в рассудке человечность. Соври про честность этих правил. Соври, что завтра будет вечность. Соври про солнце в каждой луже, Про светлый смех за каждой дверью. Соври, что завтра будет лучше. Сегодня я тебе поверю. |
