– Какая прелесть, – ядовито ответил Тан, – счастлив это слышать.
– Ну-ну, не злись, – усмехнулся Габриэль, вставая с койки, – можешь попробовать сходить к ней тоже, вдруг повезет? Или тебе стали нравиться мальчики?
– Что?! – Танриэль вскочил с кровати, – ты совсем ополоумел, тварь!
Пудовый кулак Танриэля врезался Гебу в левую скулу. Тот даже не пытался уклониться, а просто стоял, глядя брату в глаза. От удара Габриэль перелетел через койку и врезался в стену. Поднявшись, он посмотрел на Танриэля налитыми кровью глазами и бросился на него. Братья сцепились, но это была уже не дружеская потасовка, устроенная ими несколькими часами ранее, а жестокая и грязная драка. Танриэль нанес брату удар с правой, тот уклонился и ответил ударом ноги в живот Танриэлю. Юноша согнулся от боли, но быстро перекатился. Встать он не успел – подскочивший Габриэль схватил брата за волосы и, откинув его голову нанес два удара правой в лицо, в кровь разбив губы и нос Танриэлю. Через несколько минут они, окровавленные и тяжело дышащие, отошли друг от друга.
– Легче стало? – спросил Габриэль, сплевывая кровь.
– Засунь свой поганый язык себе в задницу!
– Может тебе?
– Хватит издеваться!
– Я еще и не начинал.
– Ты издеваешься надо мной всю мою жизнь! – крикнул Танриэль.
– Знаешь что? – зло спросил Габриэль, чей взгляд вдруг стал пронзительно-холодным.
– Что?
– Если бы не память о нашей прекрасной матери, которая так сильно тебя любила, я бы давно избавил тебя от своего общества, – Габриэль посмотрел брату в глаза, – и был бы этому очень рад.
– Ты серьезно? – тихо спросил Танриэль, чья ярость улетучилась, не оставив и следа.
– Да! – рявкнул его брат, выходя из кельи и громко хлопнув тяжелой дверью.
5
Габриэль шел по улицам Ориона, яростно пиная валявшиеся на дороге камни. От его злобного взгляда люди шарахались в стороны. Подвернувшаяся собака сначала яростно залаяла, а потом, заскулив, отбежала в сторону. Дойдя до ближайшей таверны, Габриэль остановился. «Опять не сдержался» – подумал он, входя внутрь. Окинув взглядом полупустое заведение, Габриэль двинулся к дальнему столику. На душе было погано. Подошедшая служанка поинтересовалась, что нужно молодому человеку.
– Принеси вина, – устало сказал Габриэль, тыльной стороной ладони стирая кровь с лица, – неси полный кувшин.
Девушка внимательно посмотрела на ссадины и синяки на его лице, на разбитые костяшки. В ее глазах было сомнение, стоит ли наливать этому человеку. Не дай Солнце напьется и сломает что-нибудь. Вздохнув, Габриэль закатал рукав рубашки и показал девушке череп в обрамлении черного пламени на предплечье. Служанка молча кивнула и, не сказав больше ни слова, ушла.
«Что за дурак, ты, Танриэль? – подумал Геб устало, – ну зачем ты выводишь меня на эмоции, братец? Зачем?»
Габриэль уже и не помнил тех дней, когда он мог жить, не сдерживая себя. Уже очень давно все его существование превратилось в пытку, в сражение с самим собой. Ярость и злость клокотали в нем, заставляя желать смерти любому, кто окажется с ним рядом. Что-то внутри терзало его, заставляло смотреть на всех вокруг сквозь призму ненависти.
Габриэль ненавидел всех, даже Танриэля, которого искренне любил. Все, кто оказывался с ним рядом, вызывали в нем в лучшем случае раздражение и неудовольствие, в худшем – желание искромсать их на мелкие кусочки.
От этого было не спастись, это чувство постоянно было рядом, выедало разум, сводило с ума.
Через несколько минут кувшин и стакан стояли рядом. Габриэль огляделся по сторонам. За соседним столом гуляла какая-то компания. Судя по одежде – рудокопы. «Западные», – отрешенно подумал Габриэль, наливая себе полный стакан, – «Работают, пьют и спят. Над ними не висит ни страх мучительной смерти, ни нарастающее безумие. Самая большая проблема – это отложить пару монет с пирушки, чтобы потратить их на шлюху».
Габриэль не заметил, как его стакан опустел. Вино помогало, притупляло ненависть к окружающему миру, делало его злобу тише.
Налив еще, он положил голову на стол и провалился в дремоту.
– Мама, можно еще? – мальчик указывал на блюдо с медовыми пирожными. Его голубые глаза радостно сверкали.
– Конечно, дорогой, – высокая молодая женщина подвинула тарелку к нему поближе, – Геб с папой еще не вернулись?
– Они ушли в лес. Я тоже хотел, но папа сказал, что я еще маленький. А мне уже восемь!
– Не расстраивайся Тани, еще успеешь, – женщина тряхнула золотыми, как у сына, волосами и пошла на кухню. Схватив с блюда еще одно пирожное, мальчик выбежал на улицу, успев по пути серьезно уменьшить немаленькую сладость. Ран, старый пес, который уже очень давно жил у их семьи, внимательно смотрел на ребенка. Мальчик подошел к собаке и, погладив по голове, скормил Рану остатки пирожного. Разомлевший и довольный пес перевернулся на спину и подставил счастливому ребенку свое пузо.
– А вон и папа с Габриэлем возвращаются! – крикнул мальчик, указывая на опушку. Оттуда широким шагом шел высокий мужчина с угольно-черными бородой и волосами, завязанными в хвост. Рядом с ним шел мальчик, лет тринадцати-четырнадцати с темными волосами и пронзительными зелеными глазами. На волокуше, сделанной из сшитых шкур, мужчина вез четыре волчьи туши.
– Привет, любимая, – мужчина бросил волокушу, притянул к себе вышедшую из дома женщину и поцеловал ее, – а как тут мой младший сын? Танриэль, ты где?
– Я тут, папа! – мальчик выскочил из будки Рана, где секунду назад прятался, и вприпрыжку понесся к отцу.
– Оп! – мужчина подхватил сына на руки, – вот он мой мальчик! Габриэль, – обратился он к старшему, – отнеси пока туши в сарай, я сейчас.
Юноша взялся за ручки и повез волокушу к невысокому бревенчатому строению слева от дома. Оставив ее там, он вернулся к дому. Все уже были внутри. Раздавался тоненький голосок Танриэля и раскатистый смех отца. Габриэль улыбнулся, взял несколько разделочных ножей и пошел к сараю. Взвалив одного волка на стол у сарая, он начал свежевать тушу. Вспорол брюхо, начал вынимать внутренности. Сзади послышались шаги.
– О, смотрю начал без меня, – отец с улыбкой потрепал сына по плечу и, взяв второй нож, начал помогать.
– Угу, – Габриэль улыбнулся в ответ, и вытер рукавом пот, стекавший в глаза. За работой прошел час. Уже заканчивая, они услышали со стороны деревни какой-то шум. Габриэль вышел из-за сарая посмотреть и остолбенел. На деревню налетело несколько дюжин людей, вооруженных луками, мечами и топорами.
– Отец! – не своим голосом заорал Габриэль, – разбойники!
Тот схватил оба ножа и бросился к дому. Забежав внутрь, он приказал:
– Риа, бери детей и бегите в лес, быстро!
Женщина схватила Тана за руку, и бросилась к выходу. Ее муж побежал следом.
А в деревне тем временем царил хаос. Два крайних дома горели, еще один начал заниматься. На дороге лежали убитые жители деревни. Оставшиеся вооружились кто чем смог и дали отпор бандитам. Отец Габриэля бежал прямо к месту схватки.
Трое бандитов отделились от общей массы и бросились за Рианой и ее детьми. Когда те были уже около леса, один из бандитов метнул копье, которое вошло женщине прямо между лопаток, выйдя из груди. С протяжным стоном она упала на траву, в одном шаге от спасения. Танриэль и его брат остановились, потрясенно глядя на тело своей матери. Она еще была жива.
– Мама! – Танриэль упал около нее на колени, – вставай, нам надо идти! – из его глаз катились слезы, – мама, ну что же ты!
У Габриэля помутилось в глазах. Проглотив тяжелый и горький комок, он сказал:
– Танриэль, беги к нашей поляне и залезь на старый дуб. Я приду и найду тебя, идет?
Мальчик посмотрел на брата.
– Но мама… Ей нужен знахарь, – произнес он сквозь слезы.