– Девушке отдали одну из келий в храме. Я сходил с ней туда и… В общем она хочет тебя видеть.

– Зато я не хочу, – ответил Габриэль, падая на свою койку, – она не обрадуется, если я приду – она считает меня сумасшедшим. И знаешь, она права.

– Но она попросила тебя зайти. Зачем она сказала мне об этом?

– Из вежливости. Поверь, она не хочет меня видеть.

– Может быть. В общем, ее келья в южном крыле, третья от конца, справа.

– Черт, – Габриэль закрыл лицо руками и, вдруг, неожиданно спросил, – как думаешь, она девственница?

– А я откуда знаю?! – покраснел Танриэль.

– Не знаю. Просто подумал. Ладно, забудь.

– Нет уж. Ты чего задумал? – Танриэль приподнялся на локте.

– Ничего.

– Габриэль!

– Что?

– Что ты задумал?

– Послушай, – Габриэль сел, – я терпеть не могу людей и считаю эту расу полнейшей мразью. Я никогда не понимал женщин, и все, что мне нужно от них…

– Замолчи! – крикнул Танриэль, уже начиная смеяться.

– Ты понял, – широко улыбнулся Габриэль. Танриэль запустил в голову брата подушкой. Тот ловко увернулся и вскочил с кровати, – а вот это зря! – притворно грозным голосом вскричал Габриэль. Между братьями завязалась шутливая потасовка. Они толкались, пинались, боролись и валяли друг друга по полу. Все это время стены комнаты сотрясались от дикого гогота двух молодых глоток. Через некоторое время братья успокоились и вернулись к прерванному разговору:

– Итак, – начал Габриэль.

– О, пожалуйста, – взмолился Танриэль, – оставь свои откровения при себе!

– Знаешь, Тан, – неожиданно серьезно сказал его брат, – иногда я поражаюсь тебе. Тебе уже двадцать три года, ты красивый, умный парень, и я знаю кучу девушек, которые без ума от тебя. И, тем не менее, ты так и не переспал ни с одной из них, а от слова «секс» краснеешь как девушка на первом свидании. У тебя же была женщина и ты понял прелесть плотских утех. Неужели тебя не влечет делать это снова и снова? Почему ты противишься зову тела, я не пойму. Ты вообще в порядке?

– Твою же мать!

– Что? – спросил Габриэль, ухмыляясь.

– Какой смысл спать со всеми подряд? Ни любви, ни привязанности, ни серьезности – ты живешь как зверь! – зло выпалил Танриэль.

– Это инстинкты, братец. Они сильнее меня.

– Ты же даже имен у половины девушек не спрашиваешь!

– Почему? Если без этого никак, то спрашиваю.

– Знаешь, что? – глубоко вдохнул Танриэль, – пошел ты. Просто пошел ты.

– Ладно-ладно, – примиряюще сказал Габриэль, – пожалуй, я все-таки наведаюсь к спасенной принцессе.

– Не смей!

– Да не волнуйся, не трону я ее, – и уже тише закончил, – если сама не захочет.

– Конечно, – Танриэль упал на койку и раскинул руки в стороны, – уверен она просто скажет тебе спасибо, и ты утрешься.

– Несомненно. К тому же, – Габриэль выглянул из-за двери, – ее имя я уже знаю, – и скрылся прежде чем его брат придумал достойный ответ.

Габриэль оделся и вышел из бараков. Пропитанный весной двор окатил воина запахом навоза и сена. В кузнице мерно стучал молотом Фальк. Вдруг удары прервались и полетели грубые витиеватые ругательства. Габриэль усмехнулся: опять старый мастер уронил что-то себе на ногу. Или это нерадивый подмастерье сделал что-нибудь не так. Габриэль зашел в кузницу поздороваться.

– Здравствуй почтенный мастер, – поздоровался истребитель.

– Габриэль, – широко улыбнулся Фальк, – еще живой?

– Как видишь, – улыбнулся в ответ воин, крепко пожимая протянутую ладонь.

– Рад тебя видеть, сынок, – с чувством сказал кузнец, – как брат?

– Мы только что вернулись, он решил отдохнуть.

– Как ваша принцесса?

– Жива и здорова, – Габриэль бросил взгляд на наковальню, на которой, медленно тускнея, пылал алым длинный кинжал, – что это?

– А, – Фальк махнул рукой, – попытка вырасти в собственных глазах, вот что это. Метод скручивания металла, о котором мне рассказал один шибко умный сукин сын. Если все получится – этот ножик будет очень упругим и прочным, и я попробую таким же способом выковать меч.

– Или саблю, – ввернул Габриэль.

– Или саблю, – покладисто согласился кузнец, – что с твоими зубочистками?

– Обе в порядке, – заверил мастера истребитель, – уже год ими пользуюсь, никаких прблем. Медленно тупятся, быстро режут, легкие как перышко.

– У одной из них баланс смещен в сторону острия, – озабоченно произнес Фальк, – это может вызывать определенные неудобства.

– Я привык, – улыбнулся Габриэль, – к твоему оружию у меня нет никаких претензий.

– Но тем не менее, – Фальк бросил взгляд на остывший кинжал, – зайди ко мне через пару месяцев. Лучший из Черепов не должен ходить с ущербной железкой. Я сделаю тебе новую саблю.

– Договорились, – улыбнулся Габриэль, – давай Фальк, не хворай.

– И тебе удачи, сынок. Брату привет передавай, заходите, как время будет. Мне тут поговорить особо не с кем, – кузнец выразительно кивнул головой на двух широкоплечих парней, раздувающих мехи. Весь их ум отражался на простых, широких лицах. Габриэль хмыкнул и вышел на улицу. Дойдя до главного здания храма, он вошел и отправился искать нужную келью.

Нашел.

Постучал.

– Кто там? – раздался из-за двери сонный голос.

– Это Габриэль, вы звали меня.

– Подождите! – послышался шорох, – войдите.

Габриэль вошел. Лиора сидела на кровати, завернувшись в тонкую простыню. Воин закрыл дверь и задвинул щеколду.

– Ты хотела меня видеть? – спросил Габриэль.

– Да, – девушка потупилась, – я хотела сказать тебе спасибо.

– Не за что, это наша работа, – Габриэль сделал вид, что собирается уйти.

– Постой! – девушка порывисто встала. Простыня съехала, обнажив молочно-белую грудь, но Лиора как будто не заметила этого, она смотрела прямо в глаза Габриэлю, – я была одна и мне показалось, что я уже мертва. Вы вытащили меня.

– Да, – кивнул Габриэль, возвращаясь к ней, – я уже говорил, что это наша работа.

– Ты не хочешь, чтобы я отблагодарила тебя? – ровным голосом спросила Лиора.

– Почему же? – Габриэль подошел к ней вплотную, протянул руку и коснулся ладонью тяжелой груди, зажав розовый сосок между большим и указательным пальцами. Княжна вздрогнула и тихо застонала. Прижавшись к истребителю, она обвила его шею тонкими руками и поцеловала в губы.

– Благодарность принцессы мне по душе, – хмыкнул Габриэль, отстраняясь и позволяя девушке стянуть с него рубашку. Взяв ее за талию, воин притянул княжну к себе, его рука скользнула по ее упругим ягодицам. Не прекращая страстного поцелуя, они медленно опустились на жесткое ложе.

– Почему на тебе так много татуировок? – прошептала Лиора, проводя рукой по груди склонившегося над ней Габриэля, где с правой стороны был выбит маленький лавровый венок. Рука девушки медленно спустилась к прессу, на котором красовался короткий трезубец, перевитый цепью[4], и скользнула еще ниже.

– Что тебе сказать? – улыбнулся Габриэль, проводя языком по ее шее, – это дань традициям. Да и вопросов меньше задают: где я был, чем занимался. Ну всё, хватит разговоров.

Воин скинул оставшуюся одежду и лег с ней рядом. Ее руки обвили его шею, губы нашли его губы.

Габриэль проскользнул в комнату, которую они занимали с братом, когда на город уже упали сумерки. Аккуратно пробрался к кровати, скинул одежду и лег, собираясь от души выспаться.

– Как у тебя это получается? – поникшим голосом спросил Танриэль, – говорю я, не говорю – все едино. Ты ей и слова там не сказал, если не считать постоянной ругани, а она сама раздвигает перед тобой ноги.

Габриэль посмотрел на брата виноватыми глазами и протянул:

– Ну-у, общем-то это…

– Да ладно. Не оправдывайся.

– Давай поговорим.

– О чем? – безразлично спросил Танриэль.

– О тебе, – Габриэль глубоко вдохнул, стараясь подавить злость, – ты порой говоришь, как бредишь и несешь околесицу про любовь и остальную ерунду. Это твои принципы и идеи, и если тебе нравится быть аскетом, лишающим себя удовольствия насладиться женским телом, то будь им, а меня не учи жизни. Я живу своей головой и своими желаниями, и я не виноват, что у меня столь легко получается попасть к понравившейся женщине в койку. Все выходит само собой. Кстати, эта Лиорелла не была девственницей.