«Откуда взялся этот чудак? – подумал он. – Друг мистера Гленарвана? Нет, это невозможно».

Все же он подошел к незнакомцу.

– Вы буфетчик? – спросил тот.

– Да, сударь, – ответил Ольбинет, – но я не имею чести…

– Я пассажир каюты номер шесть.

– Номер шесть? – повторил буфетчик.

Он схватил свою раздвижную подзорную трубу, направил ее на линию горизонта и застыл неподвижно.

– Ну да. Как вас зовут?

– Ольбинет.

– Отлично, друг мой Ольбинет, – продолжал пассажир каюты номер шесть. – Хорошо было бы, если бы вы приготовили мне завтрак, да поживее. Вот уже тридцать шесть часов, как я ничего не ел. Собственно говоря, эти тридцать шесть часов я проспал. Это простительно человеку, примчавшемуся из Парижа в Глазго без единой остановки. В котором часу у вас завтракают?

– В девять часов, – машинально ответил Ольбинет.

Незнакомец полез за своими часами. Это заняло довольно много времени, так как он обнаружил их лишь в девятом кармане.

– Отлично, – сказал он, – но сейчас еще нет и восьми. Ну что же, Ольбинет, дайте мне стакан шерри с бисквитом, иначе я упаду от истощения.

Ольбинет слушал, ничего не понимая; незнакомец же не умолкал ни на мгновение, с удивительной легкостью перескакивая от одной темы к другой.

– А где капитан? – трещал он. – Неужели капитан еще не встал? А его помощник? Чем занят его помощник? Неужели и он еще спит? Погода отличная, ветер попутный, а судно предоставлено самому себе?!

Как раз в тот момент, когда он произносил эти слова, на трапе показался Джон Мангльс.

– Вот капитан, – сказал Ольбинет.

– Ах, я счастлив, – вскричал незнакомец, – я счастлив познакомиться с вами, капитан Бертон!

Джон Мангльс широко раскрыл глаза. Он был изумлен не только потому, что его назвали капитаном Бертоном, но и потому, что увидел незнакомца на борту своего судна.

Этот последний продолжал рассыпаться в любезностях.

– Позвольте пожать вам руку, – говорил он. – Если я не сделал этого вчера вечером, то только потому, что не хотел мешать вам в момент отплытия. Но сегодня, капитан, я считаю долгом прежде всего познакомиться с вами.

Джон Мангльс недоуменно смотрел то на Ольбинета, то на незнакомца.

– Итак, – продолжал тот невозмутимо, – знакомство состоялось, мой дорогой капитан, и мы с вами уже старые друзья. Скажите же, довольны ли вы своей «Шотландией»?

– О какой Шотландии вы говорите? – произнес, наконец, Джон Мангльс.

– О той «Шотландии», на которой мы находимся. Отличное судно! Мореходные качества этого корабля мне хвалили не менее, чем высокие моральные достоинства его командира, славного капитана Бертона! Кстати, не состоите ли вы в родстве с неустрашимым африканским путешественником Бертоном? Если да, то я вдвойне рад нашему знакомству.

– Сударь, – ответил Джон Мангльс, – я не только не родственник путешественника Бертона, но я даже и не капитан Бертон.

– А, – вскричал незнакомец, – значит, я говорю с помощником капитана, мистером Берднессом?

– Берднессом? – переспросил капитан, начинавший подозревать истину. Но с кем, однако, он имеет дело, – с сумасшедшим или только с чудаком? Только что он собрался окончательно выяснить этот вопрос, как увидел подымавшихся на палубу Гленарвана, его жену и мисс Грант.

Незнакомец также заметил их и вскричал:

– А, пассажиры! Пассажиры! Превосходно! Я надеюсь, Берднесс, вы представите меня…

И он поспешил к ним навстречу, не дожидаясь ответа Джона Мангльса.

– Миссис, – сказал он, обращаясь к мисс Грант. – Мисс, – повернулся он к миссис Гленарван. – Сэр, – закончил он, грациозно поклонившись Гленарвану.

– Мистер Гленарван, – сказал Джон Мангльс.

– Сэр, – откликнулся тотчас же незнакомец, – надеюсь, вы извините, что я сам представился вам. Но в море можно позволить себе несколько уклониться от этикета. Я надеюсь, мы быстро подружимся, и в обществе этих дам весь путь на «Шотландии» покажется нам столь же коротким, как и приятным.

Элен и Мэри так растерялись, что не находили слов для ответа. Они решительно не понимали, каким образом этот человек мог появиться на палубе «Дункана».

– Разрешите узнать, с кем имею честь говорить? – спросил Гленарван.

– С Жаком-Элиасеном-Франсуа-Мари Паганелем, секретарем парижского Географического общества, членом-корреспондентом географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены и Нью-Йорка, почетным членом Восточно-индийского королевского института географии и этнографии, короче говоря, с человеком, который после двадцати лет географических исследований в четырех стенах своего кабинета пожелал стать рядовым бойцом науки и теперь отправляется в Индию, чтобы найти там связующие звенья между исследованиями великих путешественников!

Секретарь Географического общества был, очевидно, хорошо воспитанным человеком, так как вся эта тирада была произнесена им не без грации. Впрочем, Гленарвану было знакомо его имя. Жак Паганель пользовался широкой и заслуженной известностью. Его географические труды, его отчеты о последних открытиях, печатаемые в «Бюллетенях» Географического общества, его переписка со всем светом – все это делало Паганеля одним из самых выдающихся ученых Франции. Поэтому, услышав имя Паганеля, Гленарван сердечно протянул руку своему неожиданному гостю.

– Теперь, – сказал он, – когда представления закончены, разрешите мне, господин Паганель, задать вам один вопрос?

– Хоть двадцать, – ответил Паганель, – мне бесконечно приятно беседовать с вами.

– Вы прибыли на борт этого судна еще позавчера?

– Да, сударь. Позавчера, в восемь часов вечера. Сойдя с поезда, я сел в извозчичью коляску, которая доставила меня на «Шотландию». Каюту номер шесть я заказал себе по телеграфу из Парижа. Ночь была темная. На борту «Шотландии» я никого не встретил и прямо прошел в свою каюту. Я не спал в дороге почти тридцать часов, и, зная, что лучшее средство от морской болезни – это хорошенько выспаться и лежать в постели в первые часы плавания, я тотчас же улегся и проспал ровно тридцать шесть часов, прошу мне верить.

Теперь слушатели поняли, чем объясняется присутствие Жака Паганеля на борту «Дункана». Географ в темноте перепутал суда и вместо «Шотландии» попал на «Дункан». Все было ясно. Оставалось только узнать, что скажет ученый, узнав название и маршрут корабля, на котором он очутился.

– Итак, вы избрали Калькутту отправным пунктом ваших исследований, – господин Паганель? – спросил Гленарван.

– Да, сударь. Всю свою жизнь я мечтал увидеть Индию, и эта мечта моей жизни скоро осуществится! Можете себе представить мою радость!

– Значит, если бы вы попали вместо Индии в другую страну…

– Я был бы бесконечно огорчен, – прервал его Паганель. – У меня есть рекомендательные письма к вице-королю Индии лорду Сомерсету и поручение от Географического общества, которое необходимо выполнить.

– Ага, значит у вас есть поручение…

– Да. Мне предложили предпринять любопытную и важную экспедицию, программу которой разработал мой ученый друг и коллега Вивьен де Сен-Мартен. Речь идет о путешествии по следам братьев Шлагинвайт, полковника Воу, Вебба, Ходжсона, миссионеров Хука и Габэ, Муркрофта, Жюля Реми и ряда других знаменитых исследователей. Я хочу добиться успеха там, где в тысяча восемьсот сорок шестом году потерпел неудачу миссионер Крик. Короче говоря, я намереваюсь исследовать течение реки Яру-Дзангбо-Чу, орошающей Тибет на протяжении полутора тысяч миль и протекающей вдоль северного подножья Гималаев. Надо же, наконец, узнать, не впадает ли эта река в Брамапутру на северо-востоке Ассамы! Вы понимаете, господа, путешественнику, который разрешит эту интереснейшую географическую задачу, обеспечена большая золотая медаль!