– Семь-восемь месяцев! – вскричал Паганель.

– По меньшей мере. Корабли – редкие гости на островах Зеленого Мыса в период дождей. Но вы можете употребить это время с пользой. Этот архипелаг еще очень мало изучен. В области топографии, климатологии, этнографии и гипсометрии15 здесь есть над чем поработать…

– Вы можете исследовать реки, – сказала Элен.

– Здесь нет рек, – возразил Паганель.

– Ну, так речки.

– Их тоже нет.

– Быть может, ручьи?

– Ни одного!

– Ну что ж, – сказал майор, – вы поработаете в лесах.

– Для того чтобы был лес, необходимы деревья, а деревьев здесь тоже нет.

– Живописная страна, нечего сказать! – заметил майор.

– Утешьтесь же, милый Паганель, – сказал Гленарван, – горы-то, во всяком случае, тут имеются.

– О, они совсем невысокие и неинтересные. К тому же они давно исследованы.

– Это правда! – сказал Гленарван.

– По обыкновению, меня преследуют неудачи. Если на Канарских островах я должен был бы идти по следам Гумбольдта, то здесь меня опередил геолог Шарль Сен-Клэр Дэвиль.

– Неужели?

– Увы, это так, – ответил Паганель плаксиво. – Этот ученый находился на борту французского корвета «Решительный» во время его стоянки у островов Зеленого Мыса. Он побывал на вершине наиболее замечательной из гор архипелага, на вулкане острова Фого. Что мне остается делать здесь после него?

– Это действительно очень досадно, – сказала Элен. – Как же вы все-таки думаете поступить, господин Паганель?

Паганель молчал.

– Что ни говорите, – промолвил Гленарван, – а вам следовало высадиться у берегов Мадеры, хотя там и нет больше вина.

Ученый секретарь Географического общества продолжал хранить молчание.

– На вашем месте, Паганель, я бы подождал с высадкой, – произнес майор таким же тоном, каким он сказал бы: «я не стал бы ждать».

– Дорогой Гленарван, – спросил, наконец, Паганель, – в каких еще портах вы намеревались остановиться?

– О, не раньше, чем в Консепсионе…

– Проклятие! Это совсем удалит меня от Индии!

– Нисколько. С того момента, как «Дункан» пройдет мыс Горн, вы начнете приближаться к ней.

– Сомневаюсь.

– Впрочем, – продолжал очень серьезно Гленарван, – не все ли равно, попадете ли вы в Ост- или Вест-Индию?

– Черт возьми, сэр! – вскричал Паганель. – Вот довод, который совсем выскочил у меня из головы!

– И потом, мой милый Паганель, золотую медаль можно заслужить где угодно. Везде можно найти, что искать, что открывать, – на хребтах Кордильер так же, как и в Тибетских горах.

– А исследование течения реки Яру-Дзангбо-Чу?

– Вздор! Вы замените его исследованием течения Колорадо. Вот это действительно интересная река! Ее путь никому в точности не известен, и карты…

– Я знаю это, дорогой сэр. Карты бесконечно врут. О, я не сомневаюсь, что по моей просьбе Географическое общество так же охотно отправило бы меня в Патагонию, как и в Индию, но я не подумал об этом.

– Это ваша обычная рассеянность!

– Итак, Паганель, вы будете сопровождать нас? – сказала Элен самым приветливым тоном.

– Сударыня, а моя миссия?..

– Предупреждаю вас, что мы пройдем через Магелланов пролив, – добавил Гленарван.

– Сэр, вы искуситель!

– Я добавлю еще, что мы посетим порт Голода, – сказал Джон Мангльс.

– Порт Голода? – вскричал француз, осаждаемый со всех сторон. – Этот знаменитый в летописях географии порт?

– Географ будет очень полезен для целей нашей экспедиции, а что может быть лучше, чем заставить науку служить на пользу человечеству? – подхватила Элен.

– Это прекрасно сказано, сударыня!..

– Франция и Шотландия примут таким образом участие в этом предприятии, – продолжал Гленарван.

– Останьтесь с нами, господин Паганель! – воскликнул Роберт Грант.

– Знаете, что я вам скажу, мои дорогие друзья, – произнес, наконец, Паганель, – я вижу, вам очень хочется, чтобы я остался!

– А вы, Паганель, ведь вы сами умираете от желания остаться, – весело сказал Гленарван.

– Конечно! – воскликнул Паганель. – Но я так боялся быть навязчивым!

Все обитатели «Дункана» пришли в восторг, узнав о решении Паганеля. Роберт бросился к нему на шею с такой живостью, что достойный секретарь Географического общества едва не упал навзничь.

– Здоровый мальчуган! – сказал он. – Я обучу его географии!

Очевидно, Роберту предстояло стать незаурядным человеком. Все собирались передать ему свои качества: Джон Мангльс хотел сделать из него моряка, Гленарван – человека с мужественным сердцем, Элен – великодушного и доброго человека, майор – хладнокровного и невозмутимого воина и, наконец, Мэри – человека, умеющего ценить благодеяния.

«Дункан» быстро закончил погрузку угля и, покинув угрюмые острова Зеленого Мыса, поплыл на запад. 7 сентября при свежем северном ветре он пересек экватор и вступил в южное полушарие.

Плавание пока что совершалось благополучно. Все считали это хорошим предзнаменованием. Казалось, что шансы на успешный исход экспедиции возрастают с каждым днем. Джон Мангльс был твердо уверен, что экспедиция разыщет капитана Гранта. Правда, эта уверенность проистекала главным образом из горячего желания видеть Мэри Грант счастливой и спокойной: капитана Джона не на шутку заинтересовала молодая девушка, и он так удачно скрывал свое зарождающееся чувство к ней, что о нем знали на яхте все, исключая Мэри и его самого.

Что касается ученого-географа, то он, бесспорно, был самым счастливым человеком на яхте. Целые дни он проводил за изучением географических карт. Ими были завалены все столы в кают-компании, к сильному огорчению Ольбинета, которому они мешали накрывать на стол.

В спорах с буфетчиком сторону Паганеля принимали все пассажиры яхты, кроме майора, глубоко равнодушного к географическим проблемам вообще, а в часы приемов пищи – особенно.

Паганелю посчастливилось найти в сундуке у помощника капитана несколько разрозненных книг, в том числе одну испанскую, и он решил изучать испанский язык. Никто из пассажиров и команды «Дункана» им не владел, а между тем на чилийском побережье без испанского языка нельзя было обойтись. Будучи способным лингвистом, Паганель надеялся постигнуть тайны этого языка еще до прихода яхты в Консепсион, а пока с ожесточением работал, целые дни бормоча себе под нос какие-то странно звучащие слова. В краткие минуты отдыха он звал Роберта и, наряду с практическими сведениями по географии, рассказывал ему историю берегов, к которым так быстро приближался «Дункан».

10 сентября яхта находилась под 5°37' широты и 31°15' долготы.

В этот день Гленарван узнал одну историческую подробность, неизвестную большинству даже самых образованных людей. Паганель рассказывал историю открытия Америки. Говоря о великих мореплавателях, по маршруту которых теперь плыла яхта, он заметил, что Христофор Колумб умер, так и не узнав, что он открыл Новый Свет.

Все недоверчиво вскрикнули и запротестовали. Но Паганель настаивал на своем утверждении.

– Это вполне достоверно, – говорил он. – Я не хочу умалять славы Колумба, но это неоспоримый факт. В конце пятнадцатого века все умы были заняты одним: облегчить торговые отношения с Азией, найти новую дорогу на Восток, – одним словом, отыскать кратчайший путь в «страну пряностей» – Индию. Эту задачу ставил себе и Колумб. Он совершил четыре путешествия и подходил к берегам Куманы, Гондураса, к Москитному берегу, к Никарагуа, Верагуа, Коста-Рике и Панаме, принимая их за берега Японии и Китая, и умер, так и не заподозрив о существовании открытого им огромного материка.

– Я хочу вам верить, дорогой Паганель, – сказал Гленарван. – Тем не менее я не могу прийти в себя от изумления. Скажите, кто же из мореплавателей обнаружил ошибку Колумба?

– Его преемники: Охеда, сопровождавший его в путешествиях, Винсент Пинсон, Америго Веспуччи, Мендоса, Бастидас, Кабраль, Солис, Бальбоа. Эти мореплаватели прошли вдоль восточных берегов Америки с севера на юг, увлекаемые тем же течением, какое спустя триста шестьдесят лет влечет и нас! Знайте, друзья мои, мы пересекли экватор в том самом месте, где в последнем году пятнадцатого столетия он был пересечен Винсентом Пинсоном, а теперь мы приближаемся к восьмому градусу южной широты, под которым он пристал к берегам Бразилии. Годом позже португалец Кабраль забрался еще дальше – до нынешнего порта Сегура. Затем Веспуччи, в 1502 году, во время третьей своей экспедиции, спустился еще южней. В 1508 году Винсент Пинсон и Солис объединились для совместного исследования берегов нового материка. В 1514 году Солис открыл устье Ла-Платы и был убит туземцами, уступив Магеллану славу первым обогнуть материк. Этот великий мореходец в 1519 году отправился в плавание во главе экспедиции из пяти кораблей, проследовал вдоль берегов Патагонии, открыл порт Желанный, порт Св. Юлиана, открыл под пятьдесят вторым градусом широты пролив Одиннадцати тысяч дев, который должен был впоследствии получить его имя, и, наконец, 28 ноября 1520 года, очутился в Тихом океане. Подумать только, как должно было биться сердце у этого человека, какую радость должен был он испытывать при виде этого нового моря, засверкавшего на горизонте под солнечными лучами!