– Господин Паганель, – спросила Элен, – вы думаете, что индейцы, к которым попали в плен потерпевшие крушение, сохранили им жизнь?

– Да, разумеется, я в этом совершенно убежден! Ведь индейцы не людоеды. Один из моих соотечественников, некто Гинар, – я с ним познакомился в Географическом обществе, – в течение трех лет был в плену у индейцев. Он страдал, с ним плохо обращались, но, как видите, он все-таки остался в живых. Европейцы – полезные люди в этих местах. Индейцы знают их достоинства и берегут их, как породистых домашних животных!

– Все ясно, – сказал Гленарван. – Нужно ехать, и как можно скорее! По какой дороге мы отправимся?

– Дорога будет легкой и приятной, – ответил Паганель. – Сначала несколько гор, потом отлогий спуск по восточному склону Кордильер и, наконец, равнина, гладкая, покрытая цветами, – словом, настоящий сад!

– Посмотрим по карте, – сказал майор.

– Извольте, дорогой Мак-Набс. Мы начнем путешествие на чилийском побережье в том месте, где его пересекает тридцать седьмая параллель, то есть между мысом Румена и бухтой Карнейро. Затем, миновав столицу Араукании, мы перевалим через Кордильеры Антукским ущельем, причем сам вулкан останется значительно южней. Далее, мы спустимся по отлогим склонам горы и, перейдя Рио-Колорадо, достигнем пампасов, озера Салинас, реки Гуамини и Сьерра-Тапалькен, то есть границы провинции Буэнос-Айрес. Мы пересечем ее, взберемся на Сьерра-Тандиль и оттуда спустимся прямо к мысу Медано на берегу Атлантического океана.

Намечая маршрут экспедиции, Паганель ни разу не бросил взгляда на карту, лежавшую перед ним. Он не нуждался в этом. В его изумительной памяти хранились все работы Фрезье, Молина, Гумбольдта, Мьера, д’Орбиньи, и он безошибочно и не колеблясь выбирал наилучшее направление. Окончив этот географический перечень, он добавил:

– Итак, друзья мои, путь ясен. Мы пройдем его в тридцать дней и прибудем на восточное побережье раньше, чем туда успеет дойти «Дункан», особенно если ему придется бороться с встречными ветрами.

– Значит, «Дункан» должен будет крейсировать между мысом Корриентес и мысом Св. Антония? – спросил Джон Мангльс.

– Совершенно верно.

– Скажите, дорогой Паганель, – начал Гленарван, – кто, по вашему мнению, должен принять участие в этой экспедиции?

– Чем меньше людей, тем лучше. Ведь это только разведочная экспедиция, а не боевой отряд, ставящий себе задачей силой отбить капитана Гранта у индейцев. Я полагаю, что в экспедиции должны участвовать мистер Гленарван, майор Мак-Набс, который, конечно, никому не пожелает уступить свое место, ваш покорный слуга, Жак Паганель…

– И я! – вскричал Роберт.

– Роберт, Роберт! – укоризненно сказала Мэри.

– А почему бы нет? – ответил Паганель. – Путешествия закаляют юношей. Итак, мы вчетвером и еще человека три матросов с «Дункана».

– Как, – огорченно спросил Джон Мангльс у Гленарвана, – вы считаете меня лишним в этой экспедиции, сэр?

– Дорогой мой Джон, – ответил Гленарван, – мы оставляем на борту «Дункана» пассажирок, то есть самое ценное, что у нас есть на свете! Кому же мы можем доверить их, как не преданному капитану «Дункана»!

– Значит, мы не будем сопутствовать вам? – спросила Элен, глаза которой вдруг стали грустными.

– Милая Элен, – ответил Гленарван. – Наша разлука будет совсем короткой…

– Хорошо, – сказала Элен. – Поезжайте и добейтесь успеха!

– Заметьте, что нашу поездку даже нельзя назвать путешествием, – сказал Паганель.

– А как же вы ее назовете?

– Это небольшая экскурсия. Мы проедем через материк, как люди ездят, скажем, из Эдинбурга в Глазго.

Этими словами Паганеля закончился спор, если можно так назвать разговор, все участники которого придерживаются одного мнения.

Приготовления к экспедиции начались в тот же день. Они держались, впрочем, в строгом секрете, чтобы не возбудить подозрений индейцев.

Отъезд был назначен на 14 октября. Когда пришла пора выбрать трех матросов для участия в экспедиции, весь экипаж предложил свои услуги, и Гленарван оказался в затруднении. Чтобы не обидеть никого, он решил предоставить выбор случаю. Жребий выпал на долю помощника капитана Тома Аустина, Вильсона, дюжего молодца, и Мюльреди, который не побоялся бы принять вызов любого чемпиона бокса.

Гленарван с величайшей энергией делал все приготовления к отъезду. Он во что бы то ни стало хотел выехать в назначенный срок. Покамест шла подготовка к отъезду сухопутной экспедиции, Джон Мангльс занялся пополнением запасов угля. Он решил сняться с якоря в день отъезда отряда, чтобы раньше Гленарвана прийти к аргентинскому берегу. Отсюда возникло настоящее соревнование между начальником отряда и капитаном яхты, соревнование, от которого выиграли и яхта и экспедиция.

Жребий выпал на долю помощника капитана Тома Аустина, Вильсона, дюжего молодца, и Мюльреди, который не побоялся бы принять вызов любого чемпиона бокса.

14 октября в назначенный час все было готово. За несколько минут до расставания все пассажиры «Дункана» собрались в кают-компании. Яхта уже снималась с якоря. Гленарван, Паганель, Мак-Набс, Роберт Грант, Том Аустин, Вильсон и Мюльреди, вооруженные карабинами и револьверами Кольта, готовились покинуть яхту. Проводники и мулы уже ожидали их на набережной.

– Пора! – сказал, наконец, Гленарван.

– Счастливого пути! – ответила Элен, с трудом сдерживая волнение.

Гленарван прижал ее к груди, в то время как Роберт бросился на шею к Мэри.

– А теперь, дорогие мои, – сказал Паганель, – пожмем друг другу руки так крепко, чтобы хватило до самой встречи у берегов Атлантики!

Паганель добивался невозможного. Однако некоторые из прощальных объятий, пожалуй, отвечали требованию достойного ученого. Все поднялись на палубу, и семь участников экспедиции покинули яхту. Скоро шлюпка доставила их на набережную, находившуюся в полукабельтове расстояния.

Элен в последний раз крикнула:

– Счастливого пути и успеха, друзья!

– Успеха мы добьемся, ручаюсь вам! – ответил ей с суши Паганель.

– Полный ход вперед! – приказал Джон Мангльс механику.

– Вперед! – ответил ему с берега Гленарван.

И в ту секунду, когда всадники, всадив шпоры в бока своих мулов, двинулись по берегу, «Дункан», пеня волны ударами винта, тронулся в путь, направляясь в океан.

Гленарван нанял группу проводников – трех мужчин и одного мальчика. Старшим среди них был англичанин, проживший в этих местах более двадцати лет. Он отдавал мулов напрокат путешественникам и сам служил им проводником через кордильерские перевалы. Спустившись с гор, он передавал путешественников аргентинским проводникам – бакеано, которые великолепно знали все дороги в пампасах.

Англичанин, несмотря на то, что в течение долгих лет единственным обществом ему служили индейцы, не забыл еще своего родного языка. Это значительно облегчало начальнику отряда, Гленарвану, возможность отдавать всякого рода распоряжения, так как испанский язык Паганеля пока еще оставался непонятным туземцам. Проводнику-англичанину, по местной терминологии катапацу, помогали два пеона19-туземца и мальчик лет двенадцати. Пеоны следили за мулами, несущими кладь экспедиции, а мальчик вел на поводу вожака каравана мулов – мадрилу – малорослую лошадку с колокольчиками на шее. На семи мулах ехали путешественники, на восьмом – катапац, а два последних несли запас провизии и куски материи, предназначенные в подарок равнинным кацикам20 для облегчения переговоров. Пеоны, по своему обыкновению, шли пешком. Таким образом, путешествие через южноамериканский континент должно было происходить в наиболее благоприятных условиях как с точки зрения его безопасности, так и быстроты.