— Что, вдобавок ко всему? — он взглядом показывает на мученическое лицо друга, продолжающегося лежать и тихонько скулить. Артур впервые видит такую сложную личность и, кажется, действительно удивлён.

— Ну, да… Сам понимаешь, большой город, неврозы. Работа стрессовая.

— И это ещё далеко не все! — возмущённо поднимая голову, внезапно добавляет Вэл. — У меня, если что, ещё и сомнамбулический синдром! Хожу я по ночам иногда! Так что бойся меня! Бойся, ты, киднеппер! — и он угрожающе истерически хохочет.

Артур спокойно выносит стенания дизайнера, и против воли я снова задумываюсь — то ли у него от природы такая выдержка, то ли иммунитет к истерикам, возникший после семейных сцен, которые, я уверена, он пережил, и не одну.

— Слушай, а давай завтра ты на корт со мной сгоняешь, — неожиданно предлагает он. — Разомнешься немного, побегаешь. Это офигенно нервы лечит, сам убедишься. Хочешь?

— Не знаю… Я ничего не знаю, — снова обреченно говорит Вэл. — Я не хочу с тобой в одну машину садиться. У меня триггер срабатывает, понимаешь? Может твой корт — это первостатейный пиздеж, а ты меня в лес вывезешь, разрежешь по частям и сожрешь мои почки! И печень! Откуда у вас в злоебенях нормальному корту взяться?

— Вэл, это правда, я была там, — спешу вмешаться я. — Корт на самом деле есть, небольшой, но очень неплохой! Так что Артур говорит правду. Я же с ним играла, — не могу удержаться от улыбки, вспоминая недавнее прошлое. — Так что все честно, поверь. Воспринимай это как спорт-терапию… развитие моторики, аналитических способностей там… В теннисе же голова работает не меньше, чем руки и ноги. Даже очень нервных детей теннисом лечат, заикание, страхи всякие, серьезно… Я читала. Там какие-то нейронные связи особые формируются.

— Ну, не знаю… Не знаю. Я завтра с Серегой Рестиком договорился с утра йожиться в сентрал парке, — чуть спокойнее отвечает дизайнер и тут же начинает возиться, вспоминая, что он, вообще-то, лежит на земле, а там одна сплошная антисанитария.

Сдерживаюсь, чтобы не засмеяться от того, как пафосно, на нью-йоркский манер, он называет наш центральный сквер, но стараюсь не нервировать Вэла лишний раз. Я знаю, что даже окажись он на необитаемом острове, первым делом ему понадобятся эко-фрукты, безлактозное молоко и место для йоги. Это как у меня утренний кофе и мессенджеры. Наши маленькие традиции, без которых психика начинает буксовать и давать сбой.

Боже мой, какие же мы всё-таки невротики, живущие в безумном ритме жадного мегаполиса!

— Подъезжай тогда ко мне на двенадцать, — предлагает Артур, помогая Вэлу подняться с земли, после чего тот, нервно фыркая отряхивается, делая от него шаг назад. — Езжай своим ходом, а я своим, если тебя так от моей машины кроет.

— Меня от тебя кроет, маньячина! — тут же парирует Вэл и, разворачиваясь ко мне, идёт в повторную атаку: — А ты прекрати на него пялиться коровьим взглядом, и меня жалей, поняла?!

— Поняла, поняла, Вэл, — тут же успокаиваю его я, даже не пытаясь въехать, почему это мой взгляд вдруг стал «коровьим». Сейчас мне нужны остатки моей выдержки, которой, в отличие от терпения Артура, не так-то и много. Что будет дальше, я знаю почти до минуты. Вэл скоро поймёт, какое количество враждебной микрофлоры вступило в контакт с его телом, начнёт раздеваться прямо на ходу, кричать аффирмации, закроется в душе и будет два часа намыливать себя антибактериальным мылом.

— Ничего ты не поняла! — Вэл тяжело отпирается на мое плечо. Теперь мы помогаем ему вернуться в дом, пока он продолжает уличать меня в бессердечии: — Я бы на тебя посмотрел, если бы какой-нибудь Хер Иванович ворвался к тебе в обитель беззаботности и поволок куда-то в своей тачке, хорошо, хоть не в багажнике!

Краем глаза вижу, как Артур, впечатлений таким полётом фантазии, беззвучно посмеивается. Главное, что Вэл хоть и бурчит, но параноидальные нотки в его голосе пошли на убыль.

Правда, скоро они возвращаются — точно, как я и предсказывала. Разбросав одежду по полу, дизайнер уносится наверх, едва мы пересекаем порог дома. Наклоняюсь и подбираю за ним вещи, облегчённо вздыхая. Антибактериальное мыло сделает своё дело, и скоро к нам спустится практически обновлённый, в меру адекватный Вэл.

— Слушай, Полин… Тут такое дело. Я лучше сейчас скажу, чтоб ты знала, — неожиданно произносит Артур, и я застываю на месте.

Это что ещё за признания? Сейчас он возьмёт и скажет — я передумал, заехал домой и понял, что не смогу это все бросить.

— Твой Вэл… он не сильно и врет, — продолжает Артур, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться от радости. Не передумал всё-таки… А чтоб тебя! Так и истеричкой стать недолго. — Я его на самом деле конкретно торопил. Хотел к тебе быстрее вернуться, может, поднажал сильнее, чем надо, — добавляет он, помогая мне навести порядок. Метаясь по комнате, Вэл разбросал не только одежду, но и кое-какие мелочи: маленькие кадышки с суккулентами, подушки с бескаркасного дивана и опрокинул большой напольный подсвечник в ориентальном стиле.

— Ка-ак? — я снова останавливаюсь, пытаясь представить себе эту картину. — Ты хоть не за шиворот его тащил?

— Ну… почти. Просто по-другому он бы не ушёл. Он у моих там уже нехило прижился, опять на ужин собрался оставаться. Мне надо было по-быстрому его перехватить, и чтобы никто не видел, что он со мной уезжает. А то сразу бы вопросы начались, что, зачем и куда. Я ж его не знаю, не забывай.

— Да помню я, помню. А он что — возражал, да?

— Вообще не слушал. Там сразу стало ясно, что говорить бесполезно. Ну, я его тряхнул пару раз, не так чтобы сильно. Кто знал, что он такой нервный. Как он со своими строителями только работает?

— А вот так — не работает, а мучается. У них там очень сложные отношения, причём мне кажется, они страдают и кайфуют от этого одновременно. Не знаю, как строители, но Вэл точно, — теперь я смеюсь в открытую, представляя всю гамму чувств, которую Вэл пережил сегодня. Не помню, чтобы когда-нибудь в обычной жизни на него поднажимали и не сильно, но ощутимо встряхивали. Обычно его пафосного снобизма хватает для того, чтобы держать в рамках не только посторонних людей, но и самых настырных заказчиков.

— Так пусть возьмёт посредника и перестанет мучиться. Ну видно же, что ему легче придумать, а все остальное, что по делу — это не его. Как ты говорила — каждый должен заниматься тем, что нравится, и тогда все у него будет, — Артур, замечая, что мои угрызения совести пошли на убыль, подходит ближе и притягивает к себе. — Полин… А он там, наверху, ещё долго будет?

— Не знаю, — улыбаюсь, понимая направление его мыслей. — Может и час просидеть для дезинфекции.

— Час — это хорошо, — он долго смотрит мне в лицо, а потом вдруг приподнимает и резко крутанувшись со мной на месте, осматривается в поисках уединенного уголка. И первый раз за все время я жалею, что у меня студия — все пространство как на ладони.

Хотя… в моей связке ключей был ещё один, от запасного входа, которым я не пользуюсь. Он ведёт в нежилую площадь за большой железной дверью, которую прикрывает ориентальный светильник. Вэл, когда только планировал переделку, сразу сказал, что реконструкцию там делать невыгодно, стены убитие-разбитые, балки и крепления не слишком хорошие и, вообще, хватит мне и этого.

А вот теперь чувствую, что не хватит. Ну и пусть там одна большая подсобка, где сложены остатки ремонтных материалов — зато это отдельное помещение, что немаловажно, на замке, а значит… Значит, мне надо найти ключ. Кажется, я даже помню, где его положила.

— Сейчас, подожди секунду, — говорю Артуру, пытаясь разжать его руки у себя на поясе. Но он держит меня так крепко, вжимая в себя, что мои пальцы просто соскальзывают, и он, забавляясь, смотрит на мои попытки освободиться. — Пусти, у меня идея! Тебе понравится, серьезно.

Только после этого он разжимает ладони, и я, разворачиваясь, бегу к одной из индастриал-полок, созданных воображением Вэла и сваренных местными умельцами. Здесь лежат мои зарядные устройства — кажется, где-то между ними, ещё в первый день, я оставила ключ от запасного выхода. А вот и он! Спрятался под зарядкой для макбука, осталось только взять.