— Кстати, а чего он без охраны? — спросил Чехословак. — Кто-нибудь может мне объяснить?

— Да потому что Дмитрий Анатольевич приехал в место, где охрана не нужна, — начал объяснять Пушкин. — Петровка — это то место, которое Дмитрий Анатольевич сам же и купил… ну что-то в этом роде. Так что приехать сюда без охраны — это как поговорить в сортире о деле, чтобы никто не слышал, поскольку в туалетах нет камер и прослушки.

— Петровка — это сортир? — вырвал из контекста Чехословак. — Я думал, что Петровка — это хорошее место, где живут хорошие лю…

— Заткнись! — крикнул Пушкин. — Просто помолчи, хорошо?!

— Ну ладно. Чего сразу орать-то, ненормальный, — улыбнулся Чехословак.

— Охрана ждёт директора за пределами Петровки. Именно поэтому Владимир Владимирович и поехал встречать Дмитрия Анатольевича у самых ворот, где охрана, но уже не президента, а наша — та, что в красных кардиганах, пропустила только директора и президента. Всё, больше никого. Сам президент так решил. И точка, ясно?

— Да ясно, ясно. Уймись уже, Пушка, — сменил Чехословак улыбку на нейтральное выражение лица.

— Пацаны, спокойно. Всё хорошо, ладно? — уточнил я.

— Да.

— Да, Димон.

— Вот и славно. А теперь за дело. Если на этом всё, то давайте узнаем, в каком номере остановился директор… то есть этот, президент.

— В президентском номере, — добавил Жуков. — Мы уже об этом говорили, но я только сейчас вспомнил, что гостиницу «построил» Дмитрий Анатольевич. И там есть только один президентский номер. Так что я точно знаю, где он. Это на последних двух этажах. И там очень тяжело ошибиться, ибо все крутые окна выходят на Петровку, где открывается отличный вид.

— Значит, дело за малым. Следуем плану, что выше, а потом следим за реакцией нашего Дмитрия Анатольевича, — улыбнулся я. В этот момент мне было как-то спокойно на душе. Сложно объяснить, но чувствовал я себя прекрасно.

И если опустить споры между Ракетой и Парусом, ведь второму захотелось сесть за руль крылатого джипа, из-за чего началась драка, которая чуть ли не испортила весь план, то всё прошло очень гладко. Уже через полчаса я стоял перед президентом в его номере и ждал реакцию на мои слова касательно картины Владимира Владимировича и слова «урод» в адрес Дмитрия Анатольевича.

— Так этот мудак ещё и обозвал меня?! — раскраснелся президент. — И это после всего того, что я для него сделал.

— Не удивляйтесь, Дмитрий Анатольевич. Я, как новый учитель в княжеской школе магии, могу точно сказать, что у нашего директора очень необычное поведение. Буквально ночью пропал один из учеников, которого искали всей Петровкой. А когда я нашёл его, то Владимир Владимирович сказал, что это он нашёл его. Мне как бы всё равно, но выглядело это как-то очень глупо. Будто бы большой мальчик не наигрался в детстве в игрушки. Смотрится безобразно, если смотреть глазами взрослого человека.

— Понимаю, Хиро Мацумото. Так Вы, говорите, новый учитель?

— Да-да, новый. Из Страны восходящего солнца прибыл к Вам. И да, говорите со мной на «Ты». Вы всё-таки президент.

— Ты мне указывать вздумал?

Оказалось, этот перец был таким же придурком, как и Владимир Владимирович. Впрочем, ничего удивительного.

— Нет-нет, что Вы. Я лишь хотел упростить задачу.

— То есть я для тебя кажусь неким дурачком, который не в состоянии справиться даже с простыми задачами? — пошли дополнительные наезды, из-за которых я чувствовал, как снова унижаюсь, а этот только и рад, чтобы позлить меня. И если бы Дмитрий Анатольевич не был президентом, то я начистил бы ему личико.

Не знаю, что произошло, но я решил постоять за себя.

Знаете, в какой-то момент приходят неконтролируемые чувства, которые блокируют Ум. Из-за этого ты становишься тем, кем являешься в своих мыслях. То есть ты говоришь то, что думаешь.

Такой эффект обычно присущ пьяному человеку. Но я был трезв, поэтому считал это тоже некой суперсилой.

— Дмитрий Анатольевич, при всём уважении, идите в жопу со своими придирками.

Президент улыбнулся.

Не знаю что, но что-то в моих словах рассмешило этого мудака. Он будто бы знал наперёд, что я могу выдать нечто подобное.

И, как оказалось, я был прав.

В президентский номер зашёл Владимир Владимирович.

По нему нельзя было сказать, что мужик был чем-то расстроен. Нет, этот мужик определённо был рад, что смог надурить подменного учителя.

— Смотрите, Хиро Мацумото пришёл! — начал смеяться директор. — Парень из другого мира возомнил себя супергероем, который способен вот так вот просто взять и безнаказанно подставить меня перед Дмитрием Анатольевичем. Что ж, похлопаем этому дурачку… и дадим медаль за тупость.

— «Вручим», а не «дадим», — послышался знакомый голос.

Директор и президент повернулись к Пушкину, который выпрыгнул из спальни. За Саньком стоял Петрович, который тревожно улыбался. Видимо, парня заставили пройти сквозь окно. И заставил Пушкин, который держал в своих маленьких ручках револьверы.

— Владимир Владимирович, — начал Санёк. — Если Вы думаете, что сможете причинить боль моему другу, то Вы ошибаетесь. Я не позволю, чтобы кто-то обижал Димона. Димон — это Хиро Мацумото, — пояснил Пушкин для Дмитрия Анатольевича.

— Я прекрасно знаю, как его зовут на самом деле, молодой человек, — уважительно поклонился президент. — И если Вы думаете, что наставлять револьверы на президента — это хорошая идея, то рекомендую пересмотреть свои взгляды. Иначе Вас тоже ждёт наказание, причём очень страшное. Я не посмотрю, что Вам всего пять лет…

— Восемь, — шепнул Владимир Владимирович.

— …что Вам только восемь лет, — исправился Дмитрий Анатольевич. — Уверяю Вас, моя власть не знает слова «пощада», даже для Вас, молодой человек.

— Столько любезностей, Дмитрий Анатольевич, — хитро улыбнулся Пушкин. — Тогда, может, примете мой вызов?

— Вы про что?

— Про дуэль. Я вызываю Вас на дуэль.

— Ты в своём уме, мелкий засранец! — злобно отреагировал Дмитрий Анатольевич. Всё его красноречие ушло куда-то… далеко. — Я сейчас вызову охрану и…

— У тебя нет охраны, — сразу же перебил Пушкин, тоже перейдя на «Ты». — Вся твоя командочка осталась за пределами Петровки. Ты ведь у нас очень самостоятельный, поэтому…

— Саня, закрой рот, — истерично начал нашёптывать Петрович, у которого раскраснелось не только лицо, но и… впрочем, и лица предостаточно.

— Не мешай! — крикнул Пушкин. — Если не хочешь этого видеть, то уходи к ребятам. Я и сам разберусь. У меня есть Димон.

Это точно. У него действительно был Димон, то бишь я.

Но если честно, мне не хотелось участвовать в убийстве, которое наклёвывалось резкими темпами. Вроде бы говорили спокойно, а тут влетел Пушкин… и всё изменилось.

Теперь нужно было решать: либо я поддерживаю мелкого и мочу директора с президентом, либо я ухожу с Петровичем и Пушкиным, чтобы придумать новый план. Конечно, второй вариант мне нравился больше, поскольку мне не было всё равно за свою жизнь. И всё же первого варианта тяжело было избежать, ибо Пушкин очень уж сильно настроился меня защищать.

Возможно, мелкий думал, что ему ничего не будет, пусть даже Дмитрий Анатольевич и угрожал. Но он реально был ребёнком, поэтому мог себе такое позволить… чего не скажешь про меня.

И как быть?

Меня эта «биполярка» уже достала. Высшие Силы постоянно испытывают меня на прочность, заставляя то опасаться, то нападать, зная, что ситуация закончится плачевно. Но раз уж всё так запутано, то почему бы хотя бы не оставаться спокойным.

— Давайте все успокоимся и поговорим без криков, — спокойно начал я. Мне легко дались первые слова, ну а дальше я не знал, что говорить, поэтому пришлось импровизировать. — Саня, опусти револьверы. Ещё не время убивать. К тому же Дмитрий Анатольевич не желает дуэлиться с тобой.

— Такого слова нет.

— У меня есть, Санёк. И если я тебе небезразличен, то сядь на диван и помолчи. Петрович, ты тоже сядь.