Я даже вспомнил слова: «Хорошо отмывает отраву, вроде той, что на моей цепи. А некоторые умудряются с помощью него отмывать даже деньги. Но это совсем другая история.»

— С помощью этого вещества директор как-то отмывает деньги? — ни с того ни с сего выдал я.

— Именно, господин Димон! — оживился Леший. — Этот гад использовал моё вещество. Он продал его Дмитрию Анатольевичу. Тот поставил это вещество на конвейер. А теперь они оба отмывают деньги. Конечно, у Дмитрия Анатольевича есть и другие… способы чёрного заработка. Но я сейчас говорю про Владимира Владимировича, который получает очень и очень большие деньги благодаря моему веществу. И я бы закрыл на это глаза. Но ведь этот гад настолько зажрался, что обвиняет меня в мелких кражах еды зимними вечерками.

— То есть директор княжеской школы магии имеет дохрена бабла, но при всём при том не может простить тебе несколько сладостей, которые ты… берёшь на пробу в зимнее время, так?

— Именно, господин Димон.

— Называй меня просто Димоном. Господин — это лишнее. Слушай, так, может, мы что-то придумаем с Владимиром Владимировичем. Может, расскажем ему, что знаем о его… Хотя нет. — Тут я понял, что сморозил ещё одну хрень. Ага, расскажет. Да если такое рассказать, то меня быстро на эшафот отправят. — Короче, Леший, предлагаю следующее… Жук. — И я указал на своего мелкого помощника.

Все дети уставились на Жукова.

— А чего это вы на меня все уставились? Я что, самый крайний?

— Жук, помоги решить вопрос. Ты всё услышал. Как бы ты поступил?

— Я бы не трогал нашего директора. Этот мужик очень стрёмный, если говорить коротко. Лучше его не бесить, а то не помогут даже наши богатые родители. Вот как мы поступим: Леший отпускает Щелкунчика. Мы все радуемся тому, что Щелкунчик ничего теперь грызть не будет. Мы сами договариваемся с его родителями насчёт зубастых талантов. Родители нам поверят. А если нет, то мы вину берём на себя. Никаких упоминаний про Лешего. Он здесь вообще ни при чём. Димон же делает так, как и говорил. Иногда и мы сами будем навещать Лешего и приносить ему сладости. Леший будет разрешать нам гулять в лесу, а мы будем приносить за это сладости. Получится, что и Леший будет в выигрыше, и мы будем понимать, что, чтобы поиграть в лесу, нужно заплатить дружескую пошлину, то бишь сладости. Да, это звучит почти так же, как и сказал Димон, но уверяю, Леший, тебя никто не собирается обманывать. Кроме того, ты всегда можешь похитить Щелкунчика или кого-то из нас ещё раз, если мы вдруг тебя надурим.

Вот такие слова Лешему очень понравились. Да чёрт возьми, мне самому понравилось то, как Жук всё красиво изложил. Вот реально молодец. Ей-богу, талант от Бога… как бы это тавтологично не звучало.

— Ты можешь и о правилах в следующий раз рассказать, — подстроился и я. — Мы все как-нибудь после четырнадцатого числа к тебе завалимся, и ты расскажешь о правилах. Так будет даже лучше. Бассейн бассейном, а в лес тоже нужно ходить. Вот мы и будем из дома таскать сладости в твой лес и играть в нём. Можем даже с тобой играть и с твоей лесной братвой… если ты не будешь против такого. В общем, ты сам нам об этом расскажешь. Но что касается слов Жука, то я только за. Если тебе что-то не понравится, то ты всегда можешь снова кого-то одного из нас похитить. Лично я хочу мира с тобой, Леший. Ты, как мне кажется, очень даже крутой мужик… дед… короче, ты очень крут.

— Значит, я вам Щелкунчика, а вы мне завтра сладости? — ещё больше заулыбался Леший.

— Да. Сейчас даже на телефоне забью себе в пометки… то есть помечу в заметках, чтобы завтра после обеда купить сладостей и принести к тебе.

— Я завтра буду на озере. Можешь притащить сладости туда. Положишь рядом с тем кустом, где я похитил Щелкунчика.

— Замётано. Так мы договорились?

— Да, договорились. Ваш дружок сейчас дома спит. Я не собирался его похищать. То есть я похитил, да. Но сразу же и вернул. Вот только с зубами его немного поколдовал.

— То есть Щелкунчик сейчас спит в своём доме?!

— Ну а как же. Родители отправились его искать, а я вернул мальчишку домой. Сначала я хоте́л показать родителям их дитятко, но только без себя, а просто чтобы они заметили своего сынишку…

— Но…

— …но потом увидел, как ты подлизываешься к этому гаду, — недовольно пронёс Леший, смотря мне в глаза. — Димон, не нужно ему служить. Он тебя подставит так, что будешь плакать не за то, что тебя на эшафот ведут, а за то, что ты был подстилкой, о которую вытирали ноги. Хотя ты и сам это осознаёшь, но думаешь, что раз ты в этом мире, то нужно кому-то служить, чтобы не убили.

— Т-так ты всё знал?!

— Конечно знал. Я ведь не чудик из леса, а настоящий колдун. Клубок не расскажет, но именно благодаря мне он столько всего знает. Теперь он знает даже больше, чем могу увидеть я.

— Спасибо, Леший! — улыбнулся Клубок.

— Привет передавай Коту… учёному. Между прочим, это благодаря мне Скотта считают учёным. Комок шерсти хотел себе славы, поэтому я создал для него шерстяной клубок. И когда он начал помогать людям, то его решили прозвать «Кот учёный». Не спорю, он многое и сам изучает. Но видеть то, что видит Клубок — это моя заслуга. Если бы не я, то не было бы и Клубка. Если бы не Клубок, то не прозывали бы Скотта «учёным». Он был бы волшебным котом, который умеет читать и разговаривать. О нём бы быстро забыли.

— Почему тогда не обращаются к нему за помощью?

— Обращаются. Но обращается в основном директор. А я предупредил, что если будешь ему помогать, то я отберу Клубок, и тогда плакала твоя слава.

— Во как!.. интересно, интересно. Слушай, а нам реально нужно почаще с тобой общаться. Мне этот мир начинает нравиться.

— Мы тоже хотим! — подключились детишки.

— А нам можно после школы тоже что-то принести тебе на озеро? — спросил Пушкин за всех. — Ты бы нам что-то рассказал. У меня тоже полно вопросов касательно моих родителей и родителей моих друзей.

— Ты это на что намекаешь? — развернул Гоголян Пушкина.

— Да это я так. Ты тут ни при чём. — Саня посмотрел на Лешего и уточнил: — Ну так что́, можно?

— Можно, — кивнул Леший. — Раз мы договорились кое-как, то прошу всех удалиться. А тебе, — снова посмотрел колдун на меня, — лучше прислушаться к моим словам. Я не учитель, который учит, как жить. Но я, будем считать, друг, который хочет справедливости. И мне было неприятно слышать, как ты захотел возвысить этого гада перед родителями. Конечно, это твой выбор, Димон, но я бы не стал говорить, что Щелкунчика нашёл директор.

— А как тогда поступить?

— Спроси у Жука, если сам не способен думать, — пошутил надо мной Леший.

Хотя я бы сказал проще — он меня знатно подъебал.

На душе́ так паршиво стало. И ведь, сука, понимал, что Леший говорил правду. Но не мог так просто взять и отказаться от помощи.

С другой стороны, Леший прав.

Владимир Владимирович — это самый настоящий урод, который не оценит такой жест. То есть он его оценит, но сразу же о нём забудет, когда придёт новая проблема. И я это прекрасно понимал. Даже знал, что придётся снова что-то придумывать, чтобы задобрить гада.

Ну а если этого не сделать?

Не сделаешь этого, тогда дорога только одна — на эшафот.

Урод найдёт кучу причин, чтобы «отделить» голову от тела.

И всё же вам интересно, как поступил я.

Что же, мне тоже. Но об этом я сам узнал, когда вся эта ночная хрень закончилась.

Дети за два дня очень устали. Сужу по себе, ибо я хоть и не ребёнок, но тоже дико хотел спать.

Это я к тому, что, после необычного разговора с Лешим, мелкие отправились на заслуженный отдых в свои кроватки.

Они у меня молодцы, поэтому я даже не сомневался, что все всё сделают красиво — так, чтобы ни один из родителей не узнал об их ночной прогулке за пределами Петровки.

Что касается меня… тут немного сложнее.

Мне пришлось долго оправдываться перед самим собой и искать хоть что-то полезное в признании Владимира Владимировича героем этой ночки.