Я мотнула головой.

— Я просто любовница.

Брат Виля смущенно кашлянул и на мгновение опустил взгляд.

— Я думаю, вы не правы. Вы ему нравитесь.

Я не удержалась от усмешки.

— Полагаю, что так! Иначе наше… хм, общение, — подобрала я слово, чтобы еще больше не смущать мужчину, — Не имело бы смысла.

— Нет, — он мотнул головой, — Я говорю, что вы ему действительно нравитесь. Он по-настоящему увлечен. Поверьте, я хорошо вижу такие вещи!

Я как-то умудрилась удержать серьезное лицо, хотя, видят боги, это было не просто! Были у меня некоторые сомнения насчет его способности читать людей. Айзех однозначно не производил впечатление глупого человека — совершенно наоборот.

Даже из нескольких бесед я могла сделать вывод, что он потрясающе умен, скрупулезен и внимателен. В том, что касается работы. Он чем-то напоминал мне в этом герцога Сильбербоа. Но тот и сам прекрасно осознавал, что в особенностях человеческих натур и их взаимоотношений бывает довольно невнимателен, так что полагался в этом на доверенных людей, которые подмечали такие вещи лучше. Айзех же, кажется, был убежден, что и сам прекрасно все понимает.

И оставалось только надеяться, что такая наивность, вполне свойственная людям прямым и увлеченным, не выйдет ему боком. Пожалуй, этот мужчина чисто по-человечески был мне симпатичен. Я улыбнулась при мысли о том, что все дети четы Фламменов отчего-то вызывают во мне симпатию.

— Может быть, — не стала я спорить с Айзехом.

— Но ведь я не ошибся, вы им тоже увлечены серьезно?

Я замерла на мгновение, сбиваясь с ритма, подивившись такой, пусть беззлобной, но все же бестактности.

— Простите мне мое любопытство, — и все же сильно виноватым он не выглядел, — Просто хочу знать, насколько серьезны ваши намеренья. Все же Виль мой брат…

Наверное, именно так себя чувствую мужчины, когда их спрашивают, когда они уже собираются сделать предложение леди, с которой оттанцевали аж три танца. Что мне ему ответить?!

Самым уместным тут было бы «Не ваше чертово дело, любезный господин!», но грубить ему отчего-то не хотелось… Но не могу же я пообещать ему, что выйду замуж за Виля, раз покусилась на его… эм, телеса? Да мне никто и не предлагал, между прочим!

— Я очень серьезный человек, — выдавила я из себя в итоге.

Пока Айзех решал, достаточно ли ответ приемлем и не слишком ли расплывчат, я поскорее поспешила его отвлечь. В конце концов, его сомнительные выводы о наших отношениях и непонятные ожидание об их будущем — его проблемы.

— Кстати, о родственниках, — улыбнулась я, — Мари вас не сильно утомила? Она такой переполненный энергией ребенок, вы бы знали!

— Ну что вы…

К моему удивлению, отвлекся он даже слишком хорошо. Про любимого брата он забыл моментально, и я с непередаваемым шоком наблюдала, как на его лице расцветает легкое смущение, которое он в отчаянной, но совершенно бесполезной попытке скрыть за холодностью сделал только более явным.

— Мисс Мари очаровательная девушка, — пробормотал мужчина, — Немного настойчива, но это же она просто от непосредственности характера, да?

— У-гум, — кивнула я, — Очень непосредственный характер. 

Общение с Айзехом оставило меня в раздумиях, одновременно серьезных и нелепых, как и сам Айзех, но и будто дало передышку. Мари с Эни о чем-то вполне радостно переговаривались, не обращая на меня внимания — да и слава всем богам! Я уже собиралась пойти и найти Виля и… ну не знаю, пригласить его потанцевать? Хоть понять бы, кто его вдруг так укусил!

Уже собиралась, когда поняла, что Лори в мое поле зрения не попадала уж слишком давно. 

Я обошла зал, вглядываясь в лица и платья. Порой кидала знакомым доброжелательные улыбки, порой отвечала взаимностью на насмешливые прищуры. Лори нигде не было. Ни в зале, ни на балконе. Я вышла в коридор, порасспрашивала слуг и двинулась в сторону одной из открытых для гостей гостиных.

— Привет, — она сидела у окна, вся прямая и какая-то закаменевшая, — Почему ты ушла? Что-то случилось?

Я старалась говорить мягче, присела рядышком на край дивана, но Лори даже не повернулась в мою сторону.

— Все в порядке, просто устала, — проскрипела она безжизненно.

Больше всего мне хотелось поверить, что она просто устала, и уйти. Утешать я умела из рук вон плохо. Тем более сказать мне ей, в общем-то, было нечего. Я догадывалась, чего она вдруг взгрустнула. Наверняка ее никто не пригласил после первого танца, и она с тоской смотрела, как Мари обольщает Айзеха, как Виль чудно смотрится с Эни, как я моментально нахожу себе развлечение, напрочь забыв о ней. О ней всегда все забывали. И вспоминали только тогда, когда надо было сочувственно покивать головой, мол, бедняжка, утенок среди лебедей.

И что мне ей сказать?

— Лори…

— Зачем я здесь? — она наконец будто очнулась, повернулась и впилась в меня горящим взглядом, — Ну вот зачем? Я мужа не ищу, могла бы и дома посидеть! Зачем было меня выряжать, что-то придумывать — а то ты не знала, что лучше не станет! Все старания выглядят, как жалкая попытка сделать лучше то, что лучше не станет никогда! Зачем я здесь?! Чтобы еще больше подчеркивать, какие вы все красивые?..

Она подскочила и заметалась по комнате. А потом вдруг повалилась на кресло, будто из нее выдуло все силы и уставилась в стену слезящимися глазами. Я точно могла сказать, что обычными насмешками Лори из себя не выведешь. Уж точно не до слез. Она уже давно привыкла, если не не замечать, то хотя бы делать вид, что ей от этого не грустно. Так что на языке вертелся вопрос.

Кто и что именно успел ей ляпнуть?

Я знала, что ее злость направлена не на меня, просто, когда ее обижают, она привыкла кусать хоть кого-нибудь в ответ. Я тихонько подобралась поближе и села на корточки перед ней. Надо ее хотя бы попробовать успокоить. А кому я буду грязно мстить — это я узнаю потом.

— Лори, — прошептала я, — Лори, прости. Хочешь, можем прямо сейчас поехать домой?

— С ума сошла? — фыркнула она, — Девочки…

— Девочки перебьются, — уверенно парировала я, — Я уже получила пару приглашений на пусть не такие большие приемы, но тоже с танцами и кавалерами, гораздо больше подходящими кому-нибудь из нас. Не переживай, у них еще будет время — я обещаю. Давай пойдем домой? Миссис Принс наверняка приготовила что-нибудь к чаю, посидим поболтаем перед сном, а?

Ее лицо вдруг разгладилось от хмурости, и с ресниц все-таки сорвалась слезинка. Она опустила лицо, пытаясь скрыть слезы, и как-то невнятно кивнула.

— Прости, пожалуйста, от меня столько проблем…

— Ну что ты, солнышко, — улыбнулась я, — Не только от тебя! Вся жизнь одна большая проблема, а ты хотя бы хорошенькая и совсем небольшая. Сколько в тебе весу-то, кутеныш?

Она хихикнула.

— Нет, правда, прости… Просто… Просто я что-то так устала. Думала, может, ну… сегодня смогу повеселиться, а… В общем, — она замялась, а потом все-таки подняла на меня глаза, — Ты такое красивое платье мне подобрала, Фив. И эти твои сережки…

Она дотронулась до одной, похожей на сплющенную под прессом жемчужину, переливающуюся в белом цветными разводами. Их сделал мне один знакомый ювелир по просьбе — таких больше ни у кого нет.

— Я правда подумала, что сегодня выгляжу… ну, хотя бы неплохо! — она криво усмехнулась, — Родители так для меня никогда не старались. Так что правда — спасибо. За кружева — спасибо. Они чудесные. Я никогда не выглядела так чудесно.

Я вымученно улыбнулась. Пожалуй, быть в ее глазах плохой сестрой мне нравится больше.

Потому что когда она вот такая, заплаканная и уставшая от сравнений не в свою пользу, говорит мне спасибо, что я немного постаралась для нее, я чувствую себя ужасно виноватой. За то, что постаралась совсем немного. За то, что демонстративно закатываю глаза, всем видом показывая, как мне неприятен их визит. За то, что напрочь забыла о ней, совершенно непривычной к этому обществу, никого здесь не знающей и не имеющей даже таких преимуществ как хорошенькая внешность или открытость. Ну да что говорить — о ней всегда и все забывали. Я просто не стала исключением.