– Во-от!!! – обрадовался Солнцев. – Наш лейтенант абы чего сдуру не ляпнет! Докладную написал! ДокУмент! Понимать надо! И органы компетентные проверку провели. И не арестовали, а вот сюда сослали, с глаз долой, ну и чтобы обидно ему было! Вот и сидят там сейчас с сержантом, самогон с горя пьют!
– Не язык у тебя, а помело, Вася! – солидно сказал Степан, поднимаясь во весь свой богатырский рост. – Ну пьют, а то наши офицеры тоже самогон не глушат? Еще как глушат! Пойдемте, мужики, лучше спать, пока есть возможность! Сил завтра много понадобится!
А тем временем в комнате для гостей на втором этаже лейтенант и сержант уже сидели за небольшим столиком, уставленным тарелками с котлетами, малосольными огурчиками, салом, большим караваем черного деревенского хлеба и прочей снедью, а над всем этим великолепием возвышалась солидная бутыль первоклассного самогона!
– Ну, за Сталина выпили, закусили, теперь давай по второй! – скомандовал Старновский.
Васильев кивнул и разлил по железным кружкам самогон, аккурат по половине.
– Вот, что Григорий Иванович! – начал лейтенант. – У меня завтра день рождения!
– 22 июня?
– Да! Вот ты спрашивал, почему я захотел отметить день рождения сегодня, отвечаю. Вот смотри, командую я 2-ым взводом 2-ой роты 2-го батальона, 22-го мотострелкового полка, 22-ой танковой дивизии!
– Ого! Что-то я сразу не сообразил, а и то верно, вы же из второго взвода!
– Но и это еще не все. Сегодня мне еще 22 года, а завтра, 22 июня 1941 года исполнится уже 23 года. Чувствуешь, что магическое сочетание цифры «2» пропадает?
– Так то ж цифры!
– Скажу тебе по секрету, у меня никогда ничего с первого раза не получалось. Всё всегда только со второго раза! Только в военное училище поступил с первого раза! Вот тебе и цифра «2».
– Судьба!
– Вот, правильно говоришь, судьба! Вот давай за неё и выпьем, и пусть нехорошие предчувствия останутся в прошлом, и пусть завтра все будет хорошо!
– И за ваш день рождения!
– Спасибо! – лейтенант поднял свою кружку, они чокнулись, выпили, закусили.
– Хорошо пошла! – одобрительно закивал сержант. – Знатный самогон!
– Председательский! Я его попросил привезти, сказал, что на день рождения!
– Хороший мужик председатель! Справный у него колхоз!
– Колхоз сильный, верно. И связь со всеми есть. Я ведь под вечер нашим позвонил, сказал, что намеченный на сегодня план работ уже выполнили, происшествий нет, спросил, какие у них новости А дежурный лейтенант, ну командир третьего взвода, новенький.
– Белесый такой?
– Ну вот, он доложил, что мое дело о паникерстве будут рассматривать на комсомольском собрании в следующую субботу, так что в пятницу приказано нам всем вернуться в часть.
– Да вы не расстраивайтесь, товарищ лейтенант! Ну влепят выговорешник. Плёвое дело!
– Да я не расстраиваюсь, Григорий Иванович, мне просто обидно, что там наверху не видят очевидного. А если немец завтра войну начнет, он же нашу 22-ю танковую дивизию в порошок сотрет первыми же залпами орудий с той стороны. Стоим в Южном городке скученно, на открытой местности, до границы всего 2—3 километра. Неужели не видят?
– Мы же договор о ненападении подписали!
– Сержант!!! Ты что, веришь фашистам?!
Григорий смутился, и, подцепив вилкой огромную котлету, стал медленно её жевать. Основательно так. Вдумчиво.
Александр продолжал:
– Может, конечно, я чего-то не понимаю, может, у меня тут окопная точка зрения, как мне сказали в наших компетентных органах, только лейтенант, который мне это говорил, думал совсем о другом. И понял я, что в НКВД что-то знают, что-то такое, что даже им становится страшно. Хотя говорят совсем другое, голос бодрый делают. Но я-то чувствую!!! Давай по третьей и пойдем покурим!
Когда сержант разлил самогон по кружкам, Старновский поднял свой импровизированный бокал, тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли, улыбнулся и произнес:
– Третья рюмка пьётся за любовь!
– Кружка! – весело уточнил сержант.
– Тем более! Вот скажи, Григорий Иванович, у тебя есть невеста?
– А как же, есть, как осенью вернусь на гражданку, так сразу свадьбу и сыграем!
– Счастливый ты человек, Григорий Иванович! Ну, за любовь!
Когда выпили, сержант спросил, закусывая хрустящим огурчиком:
– А у вас, товарищ лейтенант, есть невеста?
– Жена! Я Григорий Иванович когда весной в отпуск ездил, женился! Сговорились, что осенью, когда мне дадут отдельную комнату, она ко мне приедет. Да вот теперь не знаю, стоит ли ей сюда ехать. Вон что на границе происходит!
– Ну, товарищ лейтенант, опять вы про немцев. Сдались они вам? Пойдемте лучше покурим! – предложил сержант, опасаясь, что офицер сейчас начнет напиваться с горя. Вон их командир первого взвода вообще по этому делу оказался мастак!
– А и то верно, Григорий Иванович, пойдем-ка на свежий воздух, покурим! А потом по последней и на боковую!
Сержант сразу повеселел. Наверное, бутыль самогона была рассчитана на целую неделю, такими-то маленькими дозами!
Когда они проходили мимо дежурной, та их окликнула:
– Товарищ лейтенант! Связи с Центральной усадьбой нет, и с Брестом тоже! Только до деревни и успела дозвониться, так председатель еще до дому не доехал. Хотя чего тут ехать-то?
Старновский остановился и странно так посмотрел на Аграфену Никитичну. Сержант поспешно сказал:
– Да подумаешь, беда какая! Наверное, коммутаторная сломалась, техника – она завсегда ломается!
– Так в первый раз такое случилось!
Старновский, словно очнувшись, спросил:
– А председатель часто домой опаздывает?
– Да случается. Председатель же. То одно, то другое!
– Это хорошо!
– Что ж хорошего, жена его, почитай, и не видит дома!
– Хорошо, что живой! – нашелся что сказать лейтенант и быстренько вышел на крыльцо. Сержант покачал головой и направился следом.
Курили молча. Старновский о чем-то думал, Григорий Иванович начинать разговор тоже не хотел. Наконец лейтенант произнес, затушив сигарету:
– Григорий Иванович, у тебя знаки различий сержантские запасные есть?
– Петлички-то? Есть!
– Нужны новые!
– А треугольники к ним нужны?
– Нет! Просто чистые сержантские петлички. Как у ефрейтора.
– И кому присвоили?
– Солнцеву и Степану Орловскому! Сегодня утром по телефону сказали! Завтра в обед их и поздравим. Я попросил председателя конфет купить, вот он и привез. Угостим всех, а заодно и поздравим новых ефрейторов, знаки различия вручим, так сказать, в торжественной обстановке!
– Так вот почему вы Солнцева за старшего оставили, а не моего Стёпку?
– Так твой Степан из первого взвода! А Солнцев мой! Способный боец! Шустрый! Стреляет хорошо! Лучше него в роте стреляет только Воробьев!
– И оба из вашего взвода!
– Потому мы и лучшие! Вот ваш первый взвод, одни залётчики. Половина проштрафившихся ваши. Не удивительно, что из всех сержантов тебя отправили!
– Ну вот такой у нас взводный, злой как собака. Не то что вы!
– Ладно, пошли обратно, а то смотрю на лес, и муторно становится. Только бы председатель живой был!
– А что с ним сделается? Мы его еще увидим!
Глава 6. 22 июня 1941 г. Раннее утро
– Тащ лейтенант! Тащ лейтенант! Проснитесь! – теребил за рукав спящего Александра встревоженный Солнцев.
Старновский тут же проснулся и сел на краешек кровати.
– Что случилось?
– Самолеты! – Солнцева колотила мелкая дрожь.
– Какие самолеты? – не понял лейтенант и машинально посмотрел на свои часы. Времени было шесть часов двенадцать минут.
– Сторож говорит, немецкие! Кресты на самолетах видел. У него бинокль старенький, говорит, ошибки нету. Дежурная от страха ничего не соображает, всё телефоны накручивает. Да всё без толку. Связи нет! Доярки так и не приехали! – выпалил разом рыжий.
