– Мы оттуда и идем! – вставил Старновский и продолжил: – Мой основной отряд 7 человек и повар с кухней вот здесь, в полукилометре отсюда. Как раз на дороге в сторону деревни. Кстати тут же недалеко находится наш летний лагерь. Вот здесь, – Старновский ткнул пальцем в карту.

– Совсем рядом. Если пройти по этой дороге, то отворот будет в двухстах метрах. По деревенской дороге как раз в полукилометре.

– Нам бы туда завернуть. Мы видели, как их бомбили, посмотреть бы, что там. Может, оружие какое соберем. У меня половина отряда только лопатами вооружена. Поэтому с собой в бой не взял. Остались с раненым.

Тут из леса вышел Камышев, подошел и четко произнес:

– Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту, насчет раненого!

– Разрешаю! Обращайтесь!

– Товарищ лейтенант, красноармейца Воробьева ранили в левую ногу. Тяжело. Нужны носилки и двое человек для транспортировки. И доктор нужен или санитар!

– Где он?

– Здесь недалеко. Откуда наша атака и началась. Первую медицинскую помощь я ему оказал!

Старновский обратился к Белоярову:

– Товарищ капитан, у вас носилки есть? Или нам самим их мастерить?

Тот ответил:

– Носилок нет, а санитар находится с другими ранеными на повозке. Едут сзади нас. Так что пусть твой боец подождет. Кстати, в этой деревне Михасино можно разместить раненых?

– Можно. Там недалеко есть колхоз «Новая Заря». У них хорошее здание клуба. Мы там и ночевали.

Капитан продолжал рассматривать карту, а затем ткнул пальцем в мост возле деревни.

– Здесь речка большая?

– Визуально метра 3—4 не больше. Но берега топкие, болотистые. Поэтому из колхоза, который на другой стороне, в деревню ездят в обход через вот этот лесок вот по этому мосту. Сам я в деревне не был. Видел только со стороны колхоза.

– Понятно.

– У тебя, говоришь, и полевая кухня есть?

– Так точно!

– И солдаты с лопатами?

– Так точно! – голос Александра Старновского стал падать от таких хозяйственных вопросов.

– Вот что, лейтенант, к нам по дороге прибились из соседних полигонов и учебных лагерей много красноармейцев, почти все из других частей, также с нами следуют наши, недавно призванные солдаты, и все они без оружия. Всего таких будет человек семьдесят. Мне они тут не нужны. Забирай их, уводи к деревне и строй оборонительные позиции возле моста. Также займешься размещением раненых и приготовлением горячей пищи для моей группы прикрытия.

– Но я…

– Ты еще не навоевался? Не боись, лейтенант. Война только началась. Навоюешься. Ну ты сам посуди, перекрыть мост на всякий случай мы должны? Должны! Если отсюда придется отступать, то у нас там будут уже подготовленные позиции.

– Товарищ капитан, вы что, думаете, что мы будем отступать?

– Я это, товарищ лейтенант, видел собственными глазами. Под бомбежкой! А у тебя я вижу трофейный пулемет и немецкие винтовки. Значит, ты умеешь воевать. Даже с двумя пистолетами.

Заметив, что Старновский как-то совсем сник, Белояров уже совсем дружеским голосом добавил:

– Ну пойми, лейтенант, некого мне больше на это дело поставить. У меня всего два командира в подчинении. Один в броневике, а второй сейчас там с бойцами. Всё, больше никого нет.

– А куда они делись?

– Много погибло, когда людей из-под огня выводили, других ранило. Твой полк, например, почти в полном составе бросили на оборону переправ. Там бой сильный был. Немцев даже в первый раз за Буг обратно выгнали. Видели и вашу третью роту. Второго батальона. Их по дороге сильно разбомбили. Ваш командир оставил нам всех своих раненых, забрал оружие и с уцелевшими бойцами ушел к Бресту. Упёртый такой старший лейтенант.

– Макаров, он такой! Вот-вот капитана должен был получить!

– В общем, повезло тебе с наказанием, с хозработами! И как тебя НКВДэшники в оборот не взяли?

– Ихний летёха сначала сильно на меня нажимал по поводу паникерства, да его начальство поумнее оказалось!

– Понятно!

– Вредительство это. Так близко дивизию к границе располагать. Да не успели они! Я так думаю!

– А ты не трус. Не побоялся правду сказать! Да и в бою уже успел побывать! Потому и доверяю тебе раненых и оборону моста. Так что знай, что твоя позиция важная, хоть и будет запасной! Мимо вас будут проходить отступающие войска, смотри, чтобы не разбежались твои безоружные. Если безоружных увидишь среди отступающих, тоже забирай себе.

– Бери, боже, что нам не гоже?

Капитан, не обращая внимания на его слова, стал что-то писать не листке бумаги, а потом протянул его Старновскому:

– Вот письменный приказ о строительстве оборонительного рубежа и наделения тебя полномочиями по комплектованию отряда из невооруженных красноармейцев.

– Мне б хотя бы несколько винтовок. Наших. И сержанта толкового!

– Лейтенант, не забывай, я остаюсь здесь. Забираю всех боеспособных людей. Мы держим этот участок дороги. Остальные уходят на Жабинку не просто так. Там собирается дивизия, и там наши будут готовиться к наступлению! Это же очевидно! А мы с тобой должны будем тут обеспечить им левый фланг. То есть осуществлять прикрытия с юга и юго-запада! Понял?

Старновский понял, что капитан просто забрал к себе абсолютно «лишнего и ничейного» лейтенанта, то есть его. А для придания вида крайней необходимости поручил ему как будто важное задание с использованием опять-таки «ничейных и ненужных» людей.

Хотя мост – это конечно важный пункт обороны. Запасного оборонительного рубежа.

А капитан продолжал:

– Как только тяжелораненых увезем в Жабинку, автомашины вернутся за остальными. Ах да, и обед горячий организуй. Ты же знаешь руководство колхоза?

– Знаю! Там и столовая есть!

– Ну вот и хорошо! Толкового сержанта я тебе дам, так что действуй, лейтенант! Назначаю тебя командиром укрепрайона моста и комендантом деревни Михасино! Приказ я подписал!

Старновский вздохнул. Ну, что тут скажешь? Не капитан, а прям Наполеон какой-то!

3 часа 57 минут утра. Окружной артиллерийский полигон в 10 километрах юго-восточнее города Бреста. Стоят ровные ряды армейских больших палаток. Между ними быстрым шагом проходится дежурный сержант, останавливается возле курилки, где дымит папироской, сняв фуражку, чернявый старший лейтенант Варданян. На востоке все сильнее разливается заря. Наступает рассвет.

– Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант!

– Докладывай, Синицын!

– Разводящий караула доложил, что часовой поста №3, красноармеец Сидоров, сообщает, что слышал со стороны Бреста гул самолетов. Говорит, что даже видел издалека самолеты, говорит, много их, и что летят на большой высоте.

– Так учения же идут! Смотри, сколько техники и людей сюда нагнали. Начальство из округа должно приехать. Наверное, и у летчиков начались учения!

– Разрешите с вами покурить?

– Садись, Синицын! Угощайся! – старший лейтенант достал мягкую упаковку «Казбека». Сержант с удовольствием закурил.

– Конечно, учения, – согласился он. – Я часовому так и сказал, а он мне – что летят со стороны германцев.

Они оба замолчали.

Старший лейтенант вздохнул и бросил окурок в поставленное между скамеек ведро:

– Пойду-ка, пожялуй, доложю руководству, пусть созвонятся с авиаторами! Нюжно соблюдать бдительность!

Сержант с удовольствием посмотрел на удаляющуюся фигуру Варданяна и тихо проговорил:

– Моё дело маленькое, доложить дежурному командиру, а уж потом пусть у него голова болит! А папиросы у товарища старшего лейтенант хорошие!

Варданян уже подходил к палатке майора Черкасова, как вдруг раздался взрыв между палатками и стоящими поодаль тесными рядами 76 мм пушек и 122 мм гаубиц.

Тут же стали разрываться последующие снаряды, которые ударили дальше в поле.

– Твою мать! – чертыхнулся старший лейтенант и буквально влетел в палатку командира.