Оказавшись под внезапным, массированным артиллерийским ударом с сопредельной территории, эта танковая дивизия, дислоцированная в Южном городке города Бреста на расстоянии всего 3 километров от границы, сразу же понесла огромные потери. Возникшая неразбериха не переросла в панику только в результате умелых действий командования, которое в таких неимоверно сложных условиях все же сумело вывести основную часть дивизии по Варшавскому шоссе к мостам через реку Муховец и далее в район сосредоточения – Жабинки. При этом нужно учитывать, что им пришлось преодолеть и две железнодорожные линии Брест-Барановичи и Брест-Ковель. Что в свою очередь означало полное перекрытие движения на этом направлении.

Такая скученность войск на местах переправ и железнодорожных переездов не могла не привлечь внимание немецкого командования. Вражеская авиация постоянно подвергала бомбежкам наши войска на марше, что создавало дополнительные пробки.

Видя, что пройти через переправы просто невозможно, 22-ой стрелковый полк 22-ой танковой дивизии пешим ходом ушел вдоль реки Муховец в сторону Радваничей проселочными дорогами. Туда же устремились все лишенные своей техники остальные воинские части и подразделения 22-ой танковой дивизии.

Один из таких разрозненных отрядов шел по лесной дороге Брест- Пинск, когда внезапно они наткнулись на один из конных разъездов 1-ой кавалерийской дивизии немцев. Встреча произошла случайно на перекрестке двух дорог.

Немецкий головной дозор ушел вперед, боковой дозор, свернувший на перекрестке на запад, обнаружил ехавших навстречу мотоциклистов. Приняв их за своих, они спокойно дали им приблизится. Тем более те в свою очередь ехали спокойно, не стреляли. Это оказались русские.

Советские мотоциклисты, в свою очередь увидев на лесной дороге всадников, приняли их сначала за своих. Ведь какая у немцев может быть кавалерия? Да еще в нашем тылу? Кроме того, всадники, увидев мотоциклы с коляской, тоже продолжали ехать спокойно и не стреляли.

И хотя в это время где-то в стороне послышались редкие выстрелы, никого это особо не напугало. Ведь рядом свои, сейчас у них узнаем, что к чему. И как только солдаты поняли, что перед ними враги, началась смертельная перестрелка в упор. Здесь больше повезло немцам, все же сказалось, что они были на чужой территории. И они первыми среагировали. Два мотоцикла вместе с экипажем были расстреляны. Командир конного дозора обер-ефрейтор Штольц мастерски двумя очередями из своего МП-40 сразил красноармейцев с первого мотоцикла, с расстояния в пятьдесят метров. По второму начали из винтовок стрелять его подчиненные.

Но один из русских остался жив и тут же открыл ответный огонь из ППД. Автомат русского был серьезным оружием, и немцы, развернувшись, пустились наутек. В это время к ним на подмогу уже подходили спешившиеся всадники, которые вступили в бой как простая пехота.

Но и со стороны русских подъехал грузовик с красноармейцами в кузове. Разгорелся встречный бой на лесной дороге.

Впереди вдоль дороги грохотал бой, впрочем, без особого ожесточения.

– Товарищ лейтенант, видите? – спросил сержант, осторожно раздвигая кусты.

– Вижу! – Старновский тоже припал к земле. Шедший слева от него Солнцев также бухнулся на живот, высоко поднимая голову. Он никого не видел. Шедшие сзади Воробьев справа и Черкашин с Камышевым слева спрятались за деревья, взяв винтовки наперевес. Как было заранее оговорено, вперед они не лезли.

Немец стоял на одном колене, и, видимо, просто прикрывал фланг своих со стороны леса. Взгляд его был направлен на запад, а отряд Старновского как раз двигался с востока, по лесу вдоль дороги.

– Счас я его попробую снять, – прошептал сержант, вытащив нож НР-40 из ножен. – А вы прикройте, если что!

Васильев медленно и осторожно стал пробираться к немцу. Лейтенант тоже чуть продвинулся вперед, выбирая более удобную позицию. Возле дороги продолжал греметь бой.

Немец периодически смотрел по сторонам, а винтовку держал наготове перед собой, упираясь локтем в колено, прячась за ствол сосны. Его спина была хорошо видна. Сержант, пользуясь шумом боя, подкрался на удобное для броска расстояние, замахнулся и метнул нож. Но немного промазал. Клинок попал противнику в правое плечо. Немец вскрикнул и стал быстро оборачиваться, направляя винтовку на врага. Но сержант уже был рядом, одним рывком он вырвал из слабеющих рук немца карабин и прикладом ударил его по лицу. Тот упал.

Где-то слева, ближе к дороге, послышался вопрос на немецком языке:

– Курт? Что случилось?

Васильев перехватил карабин и выстрелил на звук голоса.

В ответ бахнули сразу две винтовки.

Старновский, не глядя, выпустил в сторону врага три коротких очереди, привыкая к немецкому автомату. Тут же подключились остальные наши бойцы, быстро стреляя из винтовок.

– Солнцев, кидай гранату! – крикнул Старновский и бросился к ближайшему дереву.

Рыжий боец суетливо открутил крышку.

– Как дернешь за веревку, отсчитай до трех, потом кидай! – крикнул ему лейтенант.

Вася немного замешкался, но, собравшись с духом, дернул за шнур, отсчитал до трех и что было сил с размаху кинул гранату в направлении выстрелов.

После взрыва гранаты послышались крики немцев, Старновский понял, что те решили уходить.

– Всем оставаться на местах и не высовываться! – приказал лейтенант.

Немцы, отступая, тоже в ответ кинули гранаты, но те взорвались, не долетая до наших бойцов. Просто гитлеровцы прикрывали свой отход. В лесу ущерба от ручных гранат не могло быть много, так как разлету осколков мешали деревья и кустарники.

Старновский скомандовал:

– Беглый огонь! Короткими перебежками вперед!

Интенсивная стрельба на правом фланге испугала немцев, ведших бой вдоль дороги, и они решили благоразумно отступить, всё же они находились на территории русских, к которым в любой момент могла подойти помощь. Звуки выстрелов были слышны на весь окрестный лес.

Лейтенант сделал еще несколько коротких очередей. В него тоже стреляли, но свиста пуль Александр не слышал.

Солнцев, заприметив место, куда швырнул гранату, мелкими перебежками от одного ствола дерева к другому и плюхаясь от одного кустика к другому, наконец подполз туда, где разорвалась его граната. Его просто распирало от любопытства – «попал-не попал?». Разочарование было просто огромное.

Он старался, ему было страшно (а кому было не страшно вот так бросать боевую гранату неизвестной системы), он даже кинул в стиле «почти попал», но здесь никого не было. Даже винтовки! Не, конечно, командирский пистолет «ТТ» вещь хорошая, но вот бойцу хотелось что-такое, к чему руки солдата уже привыкли!

Однако Солнцев пригляделся внимательно и обнаружил следы волочения, а еще, приглядевшись, увидел следы крови. Ранил всё-таки он супостата. И раз его волокли – значит серьёзно. Повезло!

Васю Солнцева даже накрыла волна этакой разухабистости. Эвон я какой! Всё же метко кинул. В лесу-то, да среди кустов. И рыжий боец, ни минуты не сомневаясь, просто пополз по следам волочения. Зачем? Да даже он сам не мог сказать зачем.

Но мы-то знаем, что тут сработал древний инстинкт охотника и воина, который при виде подраненного зверя или врага пускается по его следу! Хотя рыжий Вася Солнцев, у которого смешно топорщились лопоухие уши, меньше всего походил на сурового пещерного человека, одетого в шкуры мамонта с копьем в руках.

А кругом продолжался лесной бой. Бой, где основное значение приобретала смекалка, скрытность, умение маскироваться и обмануть врага. Ну и осторожность, само собой. Это помимо меткости – матери любой победы!

Рядом стрелял Камышев. Он очень тщательно прятался. Стрелял, поспешно высунувшись из укрытия, в общем, только создавал шум и добавлял количество русских в глазах врагов. И то дело. Стрелял же!

Находившийся рядом с ним Черкашин стрелял очень экономно, еле высовываясь из зарослей травы или кустов, долго ждал, а потом старался попасть во врага. Это было хорошо. Свист пуль у виска всегда плохо действует на врага. Черкашин после каждого выстрела отползал назад, прячась за переплетениями веток, стволов, различных зарослей, отползал в сторону и снова выжидал, выцеливал и стрелял. Потом смещался на другую позицию. И снова делал выстрел и возвращался на первоначальное место. И так по кругу. Понятное дело, сбивал прицел германцам. Но и польза тоже была. Стреляющий напротив немец искренне думал, что ведет бой с тремя русскими. Потому и нервничал.