Сержант тоже проснулся и уже надевал галифе. Лейтенант также стал торопливо одеваться.

– Что еще?

– Дед и дежурная еще утром, около четырех часов, услышали далекий гром. Вроде как со стороны Бреста. Думали, гроза будет. А сейчас вот самолеты увидели! Я их сам, своими глазами, видел!

– Сам, говоришь, видел? – с сомнением в голосе спросил сержант.

– Видел, но только уже точки в небе. Летели на Пинск.

– Вот прямо на Пинск?

– В общем, в ту сторону!

– Личный состав где?

– Кто в гостевой комнате, кто в туалете, некоторые пошли умываться к столовой.

Как только лейтенант собрался, он сразу же ринулся вниз по лестнице. Выскочив наружу, он увидел толпящихся солдат. Некоторые были без гимнастерок, в нательных рубахах. Все смотрели на небо. Солнце неторопливо поднималось из-за леса, было свежо и безветренно. Где-то вдалеке смутно что-то громыхало.

– Тащ лейтенант, а если это война? – рядом нарисовался рыжий боец.

– Куда, говоришь, улетели самолеты? – Старновский посмотрел на обеспокоенное лицо Солнцева.

– Вон туда, тащ лейтенант! – махнул на восток рыжий.

– Действительно, получается, что в сторону Пинска, – лейтенант задумался. – Ну что же, посмотрим, если они полетят обратно, значит, точно немецкие. У сторожа, говоришь, есть бинокль?

– Да, тащ лейтенант! – видно было, что Вася Солнцев стал волноваться еще больше. – Слышите, вот опять сильнее загромыхало. На Западе. Там, где Брест!

Все замерли, напрягая слух. Действительно, доносились приглушенные раскаты.

– Может, гроза? – спросил Парамонов.

На что Солнцев уверено ответил ему и всем:

– Не гроза это, Коля! Похоже, что артиллерия долбит и бомбы кидают. У меня слух будь здоров какой!

– Лопоухий же! – попробовал схохмить крепыш, но его тут же оборвал Орловский:

– Да заткнись ты, Парамоша! Не смешно!

Все прислушивались к грозовым раскатам, идущим с запада.

Лица у бойцов сразу стали серьёзными и озабоченными.

Тут раздался командирский голос лейтенанта:

– Значит, так, товарищи красноармейцы, десять минут на то, чтобы привести себя в порядок. Потом построение возле клуба и быть готовыми к маршу. Солнцев, отойди подальше от здания клуба, чтобы оно обзор не загораживало, и следи за воздушной обстановкой. При появлении любых самолетов кричишь «воздух»! Любых, понял? Остальные, услышав команду «воздух», рассосредотачиваются и ищут укрытие. Понятно?

Солдаты нестройно ответили:

– Понятно!

– Так точно!

– Сделаем!

– Спрячемся!

Солнцев и тут доложил громче всех:

– Есть, тащ лейтенант, следить за воздухом! – и бросился выполнять приказ.

Странно, но фамильярное высказывание «тащ лейтенант» сейчас Александра совсем не коробило, даже выглядеть стало вроде как уместно – коротко и по-боевому! Ох уж этот Солнцев!

Стоящий рядом сержант спросил:

– Будем возвращаться в лагерь?

– Но сначала поговорим со сторожем! Давай за мной!

Васильев только успел скомандовать солдатам:

– Орловский, за старшего, мы пошли к сторожке! – и поспешил догонять лейтенанта.

Солдаты быстро разошлись по своим делам…

Красноармеец Лаптев, завязав вещмешок, присел на кровать и глядя как остальные поспешно выбегают из комнаты тихо сказал своему соседу:

– Слышь, Черкаш, что-то не нравится мне вся эта суета, а вдруг и вправду немец напал? Что делать-то будем?

– А ничего! Главное в нашем деле не суетиться! Это пусть другие суетятся, а мы выжидать будем! Еще неизвестно, что вообще случилось и чья возьмет!

Черкаш, белесый крепкий парень невысокого роста хищно осклабился, так что Лаптеву стало не по себе.

– А мне что-то захотелось прям счас рвануть домой! – он утер пот со своей круглой физиономии. -Страшно как-то становится!

– Лапоть ты и есть лапоть, а вдруг коммунисты опять победят? И что мы будем делать? А вот ежели немцы начнут верх брать, то тогда и рванем! Ну пошли, а то мы последние тут остались!

В это время возле сторожки собрались Старновский, Васильев, дед Михалыч и Аграфена Никитична.

– Что делать собираетесь? – спросила дежурная военных.

– Нужно в часть возвращаться. В лагерь! А вы что будете делать?

– Коров спасать. Благо их не так много. Подоить же надо, чтобы молоко не сгорело. Вот сейчас поварих и отправлю доить. Потом корма им зададим. На выпас уже не пойдут сегодня. Пастух-то из деревни тоже не приехал. Он на коне прямо через речку летом ездит. А сегодня нету! Значит, точно война началась! А мы тут на отшибе сидим и гадаем, что к чему!

– А ведь пастух-то мог бы и доскакать на лошади! Верно! – согласился лейтенант. – Что же они тут у вас такие не сознательные-то оказались, сразу по норам спрятались?

– Народ тёмный. Мелкобуржуазное мышление. Колхоз-то поднимали мы, присланные Минским обкомом. У всех остальных есть кусочки земли, которую им, кстати, и дала советская власть! А они, паскуды, вцепились в них и держатся! Ведь именно поэтому наш колхоз стали развивать как мясо-молочное производство. Доярки приехали, подоили, уехали. Коров пастух пасет. Ну, еще постоянные работники у нас есть из местных. Ветеринар, агроном приезжают из Центральной усадьбы, из Больших Дворовичей (реальный прототип деревня Большие Радваничи). А ежели деревенские на работу не пришли, стало быть, слабину Советской власти почуяли и выжидают, гады! – в сердцах произнес Михалыч.

– Значит, на то у них есть основания! – как-то нехотя сказал Старновский. – Значит, что-то знают, сволочи, раз бросили советский колхоз в трудную минуту!

– Похоже, дело серьёзное! – согласился дед.

– Михалыч, Аграфена Никитична, нам председатель вчера выделил два топора, может, дадите моему войску на вооружение. А то у нас только мой пистолет да лопаты! А когда все выяснится и образуется, то мы при первой же возможности вернем!

– Ой, господи, мелочь-то какая, конечно, забирайте, товарищ красный командир! – всплеснула руками пожилая женщина. – Да мы вас еще и накормим на дорожку! Доярки то не приехали, так что еды много наготовлено. С собой в дорогу возьмете!

– Спасибо, не откажемся! – поблагодарил лейтенант.

Тут Михалыч вынес из сторожки два топора и сунул их сержанту.

Старновский пояснил:

– Отдашь их Солнцеву и Орловскому. Сам давай веди бойцов в столовую, поешьте как следует, что останется – с собой возьмите. Сам тоже поешь. Потом я с Солнцевым приму пищу, так что пусть он пока наблюдателем постоит. Потом его сменишь Воробьевым. Тот тоже глазастый парень!

– Есть, товарищ лейтенант! – вытянулся сержант, показывая гражданским, что армия она и есть армия! Явление крайне сурьёзное и дисциплинированное!

Александр достал карандаш и стал что-то писать на листке, подложив полевую сумку, затем свернул его вчетверо и вручил Аграфене Никитичне.

– Вот расписка за топоры!

– Да что вы, зачем она мне?

– А затем, Аграфена Никитична, если с нами что случится, а потом будут искать нас, то здесь указана дата и время, когда мы от вас ушли! И что я – это я, лейтенант Старновский, вот моя подпись стоит! Так что считайте это военной хитростью!

– Ну насмешили! – улыбнулась пожилая женщина.

– А теперь, дорогие мои, нарисуйте мне карту местности. Схематично, разумеется! Но чтобы дороги все были и реки с бродами и мостами!

После завтрака отряд двинулся в обратный путь. Оглядев свое войско, Старновский вздохнул. Двенадцать бойцов, один лейтенант, один пистолет «ТТ», который у него, один нож НР-40 (нож разведчика образца 1940 года) у сержанта, два топора, у Орловского и Солнцева, и 9 лопат. Штыковых! Две совковые лопаты оставили в колхозе «Новая Заря».

Старновский оглянулся, запоминая окрестности и ориентиры. Постройки колхоза, за ними болотистая речка, на той стороне в паре километров деревня Михасино (прототип – деревня Михалин, расположенная в 28 километрах юго-восточнее Бреста), кромка леса и проселочная дорога, ведущая вглубь леса в южном направлении. Там они выйдут на более широкую дорогу, ведущую к Бресту. На пересечении этих дорог неподалеку и стоит их учебно-полевой лагерь. За час должны туда добраться.