— Дыши, моя драгоценная, дыши вместе со мной, — нахожу ее губы и дарю свое дыхание.

Скорее всего, Арслану и в голову не приходило, что мы сейчас сидим под деревом в точно такой же позе, как и после аварии. А я вспомнила, вздрогнув. Тогда он спас меня, а я полулежала на его коленях и изучала грубое мужское лицо пальцами, искала в нем черты своей дочери. Тогда я была так напугана, растеряна, дезориентирована. Между нами были сплошные преграды, Арслан меня ненавидел, я его до жути боялась.

Прошло всего лишь несколько дней, а этот непрошибаемый, невозможный мужчина уже забрался глубоко в сердце, пророс корнями так сильно, что не выкорчевать, как ни старайся. Я знаю, что я упертая, нетерпеливая и пробивная, и во многом именно благодаря качествам своего характера оказалась в этой конкретной точке.

Понимаю, что практически заставила обратить на себя внимание. Это должно бы ранить женское самолюбие.

Но не ранит, как ни странно.

Поскольку невозможно отрицать тот факт, что я сейчас вижу — действительно вижу чувства Арслана в его глазах, в ласковом, страстном взгляде. Его рокочущий голос отдается во мне вибрацией, тело всё еще трепещет, звенит от пережитой страсти, а его слова и особенно то, как он называет меня своей драгоценной, дают ощущение, что за спиной вырастают крылья.

Он пленяет меня и в то же время освобождает. Заявляет о том, что женится, не отпустит, я принадлежу ему, а маленький непокорный зверь внутри меня не противится, а послушно и тихо мурлычет в ответ, ластится к своему хозяину и разрешает приковать себя цепью. Добровольно.

— А что ты хочешь мне показать? — интересуюсь, когда мы возвращаемся к конюшне верхом. Арслан опять прижимает меня к себе, и мне так сложно сосредоточиться. Эмоции захлестывают, тело невероятно чувствительное. Даже волоски на коже приподнимаются.

— Скоро увидишь. Сейчас узнаем, как там Звездочка, и пойдем в кабинет.

Спустя несколько минут мы достигаем конюшни с распахнутыми воротами. Внутри обнаруживаем девочек и Хакима, стоящих на корточках возле стойла.

— Мама, ты всё пропустила! — дочка вскакивает и несется ко мне с упреками. — У Звездочки родился малыш! Представляешь? Он такой смешной. Посмотри, — берет меня за руку и тащит к стойлу.

Кобыла и жеребенок устроились на сене, прижавшись друг к другу. Жеребенок чуть светлее матери по окрасу, с круглыми испуганными глазами и тонкими смешными ножками. Вокруг крутится деловитый Хаким, занимается уборкой стойл и уходом за другими лошадьми.

— Мам, погладь их, они такие ми-и-илые, — дочь прямо-таки не может унять восторга, складывает в умилении ладошки. Треплю его по макушке. Дочка похожа на пушистый одуванчик со своими растрепанными волосами.

— Вы такие умницы, — хвалю дочек с улыбкой, — помогли родиться жеребенку. Зарина робко реагирует на мою похвалу и подходит ближе, медленно вливаясь в мои объятия.

Стоим в обнимку, наблюдая за животными, с обеих сторон от меня самые дорогие мне люди, а позади — любимый мужчина. Даже не верится, что всё это происходит на самом деле. Эйфория охватывает меня с ног до головы. В это мгновение я ощущаю себя цельной.

— Сейчас мы сходим в дом, а вы пока раскладывайте плед и еду, — мягко командует девочкам Арслан и кивает Хакиму, мол, пригляди за ними.

В кабинете тихо и царит полумрак. Арслан берет со стола запечатанный белый конверт формата А4 и прямо при мне разрезает его канцелярским ножом.

— Это то, что я думаю?

С замиранием сердца делаю шаг к Арслану и заглядываю в ровные напечатанные строчки.

— Да. Результаты анализа ДНК. Я хотел открыть их вместе с тобой. Хотя лично мне не нужно подтверждение.

— Но как ты мог поверить эмоциям, а не фактам? — хмурю я брови, не понимая. Это нехарактерно для Бакаева, каким я его знаю.

— Дело не только в эмоциях. В фактах. Вы очень похожи с девочками. Это раз. Диляра им не мать, иначе боролась бы за своих детей. Это два. И три: твоя тетя вряд ли бы стала вовлекать в свою темную схему третьи лица. Она использовала твои яйцеклетки, потому что было ясно, что ты ничего не сделаешь ей, родня всё же. А теперь давай посмотрим вместе.

Перед нами предстает истина, которая уже давно нами признана и не подлежит сомнению. Черным по белому указано, что совпадение по ДНК девяносто девять процентов. Я знала правду, но мне было важно увидеть документальное подтверждение. Поэтому я со слезами на глазах бросаюсь в объятия Арслана, ощущая, что перешагнула в новую жизнь, оставив позади самые главные проблемы.

Но только я ошиблась.

Пока мы с детьми на радостях уплетали за обе щеки незамысловатую еду и смеялись до упаду самым простым шуткам, на нас надвигалась черная туча.

Сперва я даже не поняла, что произошло. Лишь увидела, как изменилось лицо Бакаева, как побледнела Зарина и с лица Лизы сползла улыбка. В нашу сторону уверенным шагом шли люди, из которых я знала лишь Диляру.

Смутно помнила ее, но сейчас узнала мгновенно и вскочила, заслоняя детей. Мужчина и женщина рядом с Дилярой явно были ее родителями. Поняла это интуитивно. Мать очень похожа на нее, тот же темный цвет волос, фигура, лицо, а отец — полный, неприятный мужчина с очень недовольным лицом и высокомерным взглядом.

— Девочки, идите в дом, — встал и произнес Арслан таким ледяным тоном, что у меня по коже распространился колючий озноб. — Пусть идут! — прикрикнул он на меня, когда я попыталась удержать дочек.

— Пусть останутся. Арслан. Как же тебе не стыдно? — качает головой неприятный мужчина. — Пируешь с любовницей при живой жене… Позоришь своих родителей, таких достойных людей.

— Что вам нужно? — цедит Арслан, а Лиза вцепляется в мою ногу. Нахожу взглядом Зарину, та прячется за отцом, глаза опустила в землю и вся дрожит. Бедная моя… Я готова убить нежданных визитеров за то, что напугали детей.

— Мы приехали с полицейскими и представителями органов опеки. Тебе придется сделать выбор, зять. Либо мирно отдаешь детей, либо прощаешься со своей подстилкой, которую за похищение ребенка упекут за решетку.

— Что это значит? У нас есть результаты анализов ДНК, — Арслан кидается к тестю, а я стою ни жива ни мертва, придавленная ужасом. Но Арслан же их прогонит? Не отдаст детей? До боли впиваюсь ногтями в кожу ладоней и кусаю нижнюю губу.

— Дети по документам мои! — вперед выходит Диляра, опаляя меня концентрированной злобой, аж до костей пробирает ненависть в ее взгляде. Она могла бы даже показаться красивой, если бы не хищное выражение лица. — И до суда они останутся со мной! Мы проведем собственную экспертизу. Свою подделку можете выкинуть в мусорку.

— Дети останутся здесь, — Арслан не отступает. — Я их отец и имею полное право быть с ними. Они будут дожидаться суда в этом доме.

— В этом нет сомнений, дорогой, ты отец, — жеманничает Диляра, кривя лицо, а потом смотрит на меня как на грязь под ногами. — Но эта дешевка и преступница не должна быть рядом с ними.

— Закрой свой рот! — рявкает на нее Арслан, и от напряженности сцены дети начинают плакать. Громко и навзрыд. Это лишь усиливает мой страх и растерянность, подталкивает к опрометчивым поступкам.

— Пусть девочки останутся тут, а я пойду с ними, — увещеваю Арслана, заглядывая ему в глаза, он смотрит на меня невидящим взглядом, а когда осознает, что я хочу пожертвовать собой, хватает меня и притягивает за плечи.

— Они не причинят девочкам вреда. Это только на несколько дней, — начинает объяснять, как будто уже сделал выбор и пошел на поводу у родственников.

Но я вырываюсь. Кричу как сумасшедшая, не своим голосом:

— Ты не можешь отдать их! Ты же их отец! Они не имеют права их уводить!

— Но если я их оставлю, тебя заберут в тюрьму. Ты понимаешь?

Бегаю слепым взором по сгрудившимся вокруг жестоким людям. Как это возможно? Как это случилось? Откуда они взялись? Почему все опять рушится?!

— Зарина, детка, иди к бабушке и дедушке, — ласково просит мать Диляры, и девочка делает неуверенный шаг, потом берет за руку Лизу, но та упирается ногами в землю и начинает верещать так, что закладывает уши.