Киваю — что еще я могу ответить на данную фразу?

Еще пара шагов — и расстояние станет критическим, Белла нарушит мое личное пространство, она словно стремится прижать меня к тумбе с факсом. Но останавливается на расстоянии метра и позволяет себе дотошно изучить мой вид с ног до головы. Меня словно ошпаривает кипятком, так неприятен ее взгляд, такой намеренно-пренебрежительный. Бесцеремонный. При Арслане она держалась намного вежливее.

— Ты спишь с моим сыном? — ошарашивает прямым вопросом. Прямо-таки выстрел в упор. Внимательные глаза впиваются в меня, выворачивая душу наизнанку. А меня от такого вопроса даже слегка шатает.

— Я… — теряюсь от неожиданности. Меня не пугал грозный Бакаев, я могла дать ему отпор, и вдруг сникла при появлении его матери, которая одаривает меня враждебным, подозрительным взглядом.

— Значит, спишь. Он бы обязательно рассказал мне о тебе. Но ничего подобного Арслан не говорил. Ты только недавно появилась в его жизни, не была его любовницей долгие годы. Выходит, прыгнула к нему в постель в течение этих нескольких дней. Быстро же ты. А ведь он женат, ты в курсе?

Вспыхиваю от смешения самых разнообразных чувств. Мне не нравится, что меня приперли к стенке, без долгих прелюдий сразу задали вопрос в лоб, да еще какой! Я не могу хамить этой женщине, но меня жутко раздражает то, как нагло она начала беседу, не удосужившись нормами приличия. Втягиваю носом воздух, как перед прыжком в воду. Нужно сразу завоевать себе место под солнцем.

— Я думаю, что ваш сын достаточно взрослый, чтобы не отчитываться перед родителями о своей личной жизни. И я тем более не буду отвечать. Не считаю нужным.

— Сестра была права. Ты дерзкая, — снова поджимает губы и складывает холеные руки с перстнями перед собой.

В ответ вскидываю подбородок с выражением: «Уж какая есть!» Одна ворона уехала, другая приехала ей на смену клевать меня с упорством отбойного молотка.

— Ты думаешь, я из праздного интереса спрашиваю? — приподнимает идеальной формы бровь. — Мой сын не отчитывается передо мной, ты права. Но я хочу ему счастья. Как любая мать своему ребенку. Я пытаюсь разобраться в ситуации. Не каждый день узнаешь, что у тебя, оказывается, есть внучка, а укравшая ее женщина не под следствием, а в постели моего сына, — дрогнувшим голосом завершает Белла, и в ее глазах вспыхивают злые огоньки. Но вместе с тем я подмечаю, как она нервничает, как дрожит голос от беспокойства за сына. Она тоже столкнулась с тяжелым испытанием.

Пытаюсь унять злость из-за ее нападок на меня и откладываю бумаги, даю себе пару секунд, чтобы прийти в себя. Движение привлекает внимание Беллы, но она просто недовольна тем, что мы отвлеклись, не проявляет любопытства к бумагам, а сразу же вонзает в меня пристальный взгляд. Упорно ждет ответа.

— Вы хотите, чтобы меня посадили, а Арслан вернулся к своей жене? — спрашиваю глухим голосом, почувствовав комок в горле и едкое першение. Прокашливаюсь, ощущая неловкость и страх. Неужели она повлияет на Арслана? Неужели не знает об анализе ДНК? Что она вообще знает?

В эту трудную минуту мне так хочется, чтобы Бакаев вошел в наглухо закрытую дверь и спас меня от огнедышащего дракона в юбке. Испуганно стреляю взглядом в сторону выхода и снова встречаюсь с грозным взором властной матроны.

Милостиво подождав, пока я прокашляюсь, она отвечает:

— Если б решение зависело от меня, я бы просто хотела не спешить и дать нам всем время принять ситуацию. Пусть решает Арслан. Уверена, он знает, как поступить правильно и сделать как можно лучше для детей.

— Я тоже никуда не тороплюсь, — заверяю ее, тайком выдыхая от облегчения. — И тоже хочу благополучия и счастья детям.

«И я дам им его во что бы то ни стало», — заканчиваю мысленно фразу, уверенная, что Бакаева поймет это без слов, прочитает между строк.

— Я выйду из кабинета, а ты выходи спустя несколько минут. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Арслану не понравится, что я разговаривала с тобой. Пусть это останется между нами. Мне просто нужно было узнать, что ты за человек.

Морщусь от ее слов, но смиренно киваю. Но Бакаева не уходит, словно решается на что-то, потом выдает:

— Я поддержу любое решение сына. С его Дилярой у нас отношения не сложились, но, видит Аллах, я старалась. Она не подпускала меня близко к своему дому, не радовалась моим визитам, но я бы хотела, чтобы всё было иначе. Хочу дружить со своей невесткой, воспитывать внучек.

— Тогда вам не стоит нападать на меня, — парирую твердым голосом, на что она хмыкает, но не находит, что сказать. Судя по всему, не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Интересно, чем она занимается? Наверное, какая-то большая начальница в крутой фирме, купленной ее мужем, или руководит одним из отелей Бакаевых.

— Мы поняли друг друга? — задает риторический вопрос и степенно покидает кабинет, дождавшись от меня короткого кивка.

Жаль, что бурный поток под названием жизнь не остановить, не поставить заслон стремительному течению. Я бы хотела, чтобы время замерло, дав мне возможность разложить по отсекам все мои дела, проблемы и переживания. Но жизнь не снисходительна к нам, простым смертным, и поэтому я с трудом дождалась окончания самого напряженного ужина в моей жизни и собиралась уже пойти укладывать девочек спать, как Белла Бакаева натянуто улыбнулась и взяла на себя эту приятную обязанность. Смотрю, как она уводит девочек за руки в сторону их спальни, и перевожу взгляд на Арслана, вытирающего руки влажным полотенцем.

За время ужина он сказал лишь несколько фраз. Я произнесла не больше. Голова полнилась мыслями, сомнениями. Меньше всего происходящее напоминало теплое семейное времяпрепровождение. Казалось, даже малышки ощутили напряжение и тихо съели свои порции азу с горячими лепешками. Не донимали отца вопросами о несостоявшейся конной прогулке, а сразу приняли его слова о том, что она переносится на завтра. Все их возмущения сошли на нет под воздействием его спокойного объяснения о том, что папа занят и иногда приходится отложить развлечения.

Надо же. Кажется, мне было бы неплохо поучиться у собственных детей послушанию и покорности.

— Так что там со снимками с камер? Ты узнала подозреваемого?

Удивленно приподнимаю брови, присаживаясь обратно на низкий диванчик, откуда я вставала провожать девочек.

— Неожиданный вопрос. Я думала, мы обсудим твое предложение о замужестве.

Честно говоря, я считала, что мне прилетит за дерзкое поведение с его матерью. Ведь я не пошла у нее на поводу и дала понять, что она приходила ко мне в кабинет поговорить. Перехватила инициативу и завоевала ее уважение, как по мне. По крайней мере, ее взгляд показал, что она оценила мой поступок.

Арслан откидывается на спинку и выглядит сейчас как какой-нибудь властный падишах посреди своих верных приближенных.

— А ты хотела бы обсудить мое предложение? Если совсем уж честно, я не воспринимаю всерьез твой взбрык по поводу совместной опеки. Нечего обсуждать, Оксана. Уймись.

Взбрык? Он это так называет? Я что, какая-то норовистая кобылка, нуждающаяся в укрощении?

Сверлим друг друга взглядами. Долго. Обычно язык опережает мои мысли, но сколько раз это наносило мне вред. Для разнообразия решаю досчитать до десяти и только потом ответить.

— Я не узнала подозреваемого. Не пойму, зачем следователь так настаивал. Наверное, просто для галочки хотел моего ответа. А теперь с чистой совестью напишет на деле «закрыто» и забросит в архив пылиться на полке.

— У твоей матери были враги?

— Что? Нет. Да какие враги? Она была добрейшей души человек, — улыбаюсь своим теплым воспоминаниям. — Ни слова жалобы от нее не слышала, хотя она очень страдала. Операции, диализ… — с грустью вздыхаю, потупив взгляд, и зачем-то составляю грязные тарелки. Просто привычка. Или же я безумно хочу занять руки.

— Оставь. Гульназ всё уберет.

Дернувшись от резкого приказа, замираю.