— Тебе предложили что-то получше? Кто она? — голос превысил уровень: «Разговорный тон» и стремился к значению: «Истерика»

— Нет никого, это просто стечение обстоятельств. Я считаю, что сейчас лучшее время.

— Но может, по крайней мере, дождёмся конца месяца!?

— Я не могу… если нужно… вычтите из моей зарплаты…

— О нет, нет! — и Оксана бросилась обнимать меня и целовать в щеки. Она была будто бы и правда совершенно уничтожена этой новостью и явно собиралась устроить сцену в стиле своих любимых романов.

— Я должна двигаться дальше, — шаблонные слова, которые будто отозвались в душе любительницы драмы нужным эхо.

Она читала это множество раз, ей нравилась театральность этой сцены, и, без всяких сомнений, Оксана была уверена, что все нужно доиграть до конца, а потом жизнь вернётся к прежнему ритму, и все чудесным образом наладится.

Эх, Оксана, Оксана…

Она меня отпустила, рухнув на прощание с театральным вздохом в плетёное кресло.

Ее комната в летней резиденции была на удивление просто обставлена и могла бы исполнить роль очаровательной гостиной в какой-нибудь викторианской драме о несчастной сиротке.

Я же вышла в коридор с таким легким сердцем, будто скинула с него многотонный груз. Я свободна от Ивана, и я больше не буду себя ненавидеть. И только дойдя до детской, поняла, что там, за дверью то, из-за чего в действительности стоит волноваться.

Мои воспитанники шумели.

Даша отчитывала их за песок на полу, Ванесса что-то щебетала. Лаял Джек, вёлся спор о котах. Мика громко возмущалась в ответ на возмущения Даши, а близнецы громко хохотали.

Я почувствовала в груди острую боль при мысли, что все закончится буквально сейчас.

Они увидят мои вещи. Услышат мои слова.

Они меня не поймут.

Не сейчас.

Мика меня возненавидит, а Феня страшно обидится.

Мальчики, возможно, не сразу, но будут сильно тосковать и чахнуть.

Но я поступаю правильно. Я заняла слишком большое место там, где должна оставаться только помощницей. Я лишила детей матери. Я за пятнадцать месяцев вошла в жизнь семьи, самонадеянно перестроив ее под себя, и все на это согласились.

— Привет, — тихо произнесла я, входя в детскую.

Все застыли, точно почувствовали неладное.

— Даша, Ванесса, оставьте нас на пару минут.

Обе кивнули и вышли, а дети как-то странно собрались вместе, точно готовились к плохим новостям.

Я села напротив них на корточки и прикусила губу.

— Ты чего? — Мика нахмурилась.

— Вы знаете, кто я вам? — вопрос пришёл сам собой.

Близнецы набрали в грудь воздуха, но так и не смогли ответить. Они будто подбирали слова, даже смотрели друг на друга в поиске поддержки.

— Что ты имеешь ввиду? — Мика вздернула бровь и скрестила руки на груди.

— Это простой вопрос. Вы помните, кем я вам прихожусь?

— Ты наша… — Мика тоже задумалась, а у Фени вдруг задрожала нижняя губа.

Личико сморщилось, а грудь часто-часто стала вздыматься.

— Ты уходишь!? — Феня-Фру сказала то, что было непросто сказать мне.

Проницательная маленькая личность.

— То есть? — Мика покачала головой из стороны в сторону.

— А, — выдохнули хором близнецы и махом кинулись к моим коленям, повалив меня на пол.

Дети не хотели слушать причины происходящего, не хотели знать, что я хочу сказать им на будущее. Они просто колотили меня и тут же обнимали, как безумные маленькие комочки боли и разочарования.

Я так долго искала к ним подход, что кажется перешла черту.

Они не будут петь «Ветер перемен» и смотреть, как я улетаю на своём зонтике. Они не поймут и не примут тот факт, что сказка заканчивается, и одни радости вкушать недостойно.

И я искренне сочувствовала им и старалась всецело отдаться их боли, а не навязывать свою.

В гараже большого дома Королевых пылилась только моя малышка. Моя единственная покупка и единственная вещь, которая мне принадлежала. И только оказавшись в машине я почувствовала спокойствие.

Только сидя в темном гараже и вдыхая знакомые запахи родного автомобиля, я могла начать искать плюсы в сложившейся ситуации.

И первое, что сделала, взяла в руки телефон, отыскала контакт, который вот уже пятнадцать месяцев использовала исключительно, чтобы пересылать бОльшую часть зарплаты, и позвонила.

Даже гудки казались странными и не такими, как у других абонентов. Они резко и неприятно били по перепонкам, а когда оборвались и повисла тишина, я даже решила, что вызов сброшен, но спустя пару секунд раздалось напряженное:

— Чего тебе?

— Привет, мам.

— Мм… — протянули в ответ.

Она ненавидела, когда я звала ее мамой.

— Я уволилась.

— Да к… — но во избежании скандала, пришлось зажмуриться и говорить дальше, без остановок.

— Я звоню, чтобы сказать, что мой долг практически оплачен. Остаток я отправлю сегодня, полностью. И все. Я свободна.

— Ты не можешь так с нами поступить! — резко ответила она.

— Почему?

— Ты каталась там, как сыр в масле эти полтора года! А мы тут еле выживали! Только не говори, что те копейки, что ты высылала — это много! Это ложь! И ты сама это знаешь!

— Мой долг. Оплачен. Мама.

Я отключилась и подрагивающими пальцами убрала телефон подальше.

Гордость не позволит ей перезвонить мне. Это естественно.

Но у неё есть множество способов до меня добраться.

Я завела машину и выехала из гаража.

Я свободна.

И если не считать огромной дыры в сердце, оставленной Королевыми, могу считать себя счастливой.

Когда твой телефон выключен — никто не потревожит тишину. Авиарежим — идеальный способ остаться наедине с собой и отключиться от мира.

Он начал звонить почти без остановок спустя час после моего отъезда из летнего дома. За это время я успела добраться до особняка, собрать свои вещи наполовину и понять, что всё сделала правильно. Если бы первый звонок от контакта «Иван» поступил десятью минутами ранее, я бы сорвалась.

Контакт «Иван» пришлось заблокировать.

Контакт «Королева О» тоже позвонил, но я сделала вид, что не слышу, а спустя пару минут в комнату вошла экономка и протянула свой телефон.

— Это хозяйка, — шепнула она, сделала книксен, потом сама себя безмолвно отматерила за забывчивость и ретировалась.

— Да? — мой голос дрогнул, как будто я ждала упрёков.

— Лизонька, а ты… уверена?.. Может не поздно…

— Простите. Давайте… не будем.

И я отключилась, решив, что невежливый поступок сейчас уместнее долгих и нудных объяснений.

Контакт «Мика» прислал мне дерзкое сообщение, когда я шла к гаражу и сердце буквально надтреснуло, готовое расплескивать по органам кровавый кипяток.

«Я думала мы друзья»

— Мы друзья, милая, — шепнула я и перевела дух.

Нет. Нельзя усугублять. И нельзя давать себе и детям шанс на то, что всё волшебным образом станет как прежде. Дети — не игрушки, чтобы оставить их и вернуться позже.

Итак, я села в машину. Я сделала тот самый, важный звонок. Я поставила авиарежим. Я уехала из дома Королёвых.

План был прост, снять квартиру и посчитать деньги.

Деньги. Я не думала о них ровно пятнадцать месяцев, даже когда копила на машину. По большому счёту, я откладывала всё, что оставалось от зарплаты, и в какой-то момент поняла, что в принципе могу себе позволить покупку за полмиллиона, оставшись на мели и не ощутив этого. А потом начала всё заново. Оксана никогда не была жадной и нисколько не скупилась на премии. Иногда она просто отправляла мне на карточку сумму, от которой начинал дёргаться глаз, и заявляла с невинной улыбкой: «Ну… причешись сходи… ногти там!»

У богатых свои причуды, но теперь меня ждала реальность. Обычная работа, обычная зарплата. Неоконченное образование, которое для меня завершилось полтора года назад на третьем курсе универа.