Так и подмывало написать СМС, спросить. Номер в вотсапе никуда не делся, и иногда я заходила туда, видела то «в сети», то «был тогда-то». Уже стоя перед дверью кабинета, я снова разблокировала телефон с уже открытой страницей и чуть было вслух не охнула «печатает…», но прежде чем пришло сообщение, решила всё выяснить лично.

Ворвалась в свой учебный класс и даже не удивилась тому, что Иван Анатольевич тут. Он полулежал на собранном диване, положив голову на спинку и качая коленями туда-обратно, писал мне сообщение.

Иван даже сделал вид, что меня не заметил, хотя звук открывшейся двери ни с чем не спутаешь.

И только когда я нарочито громко вздохнула, подорвался с места, с хитрой улыбкой меня обогнул и щёлкнул замком.

— Что вы делаете?

— Не желаю повторения вчерашнего…

— Это неправильно… — я говорила тихо, понимая, что криками делу не поможешь, а Иван смотрел на меня с тоской, будто я уже совершила что-то непростительное, и теперь нам обоим с этим жить.

— Я должен объясниться…

— Нет! — я отступила. Не хотела, чтобы этот мужчина мне лгал и говорил что-то про Оксану.

— Мы можем только читать? Мы оставили роман на самом интересном мес…

— Нет!

— Что непристойного в чтении?

— Вы сами знаете.

— Дверь закрыта…

— Это ещё хуже! — я сорвалась на свистящий шёпот, и в комнате будто вдруг стало ужасно трудно дышать. Воздух превратился в горячий кисель, который забивал лёгкие, и становилось нестерпимо больно в области грудной клетки.

Иван будто это же почувствовал. Между его бровей пролегли две складки, глаза сощурились, а губы сжались в тонкую полоску. Так бывает с людьми, испытавшими мгновенный укол боли, и я представляла, что выгляжу так же.

— Но если я всё изменю, я могу, — так же шёпотом сказал он.

— Зачем?

— Хорошо, нет… хорошо, — вдруг отступил он. — Я обещал кое-кому месяц. Я сдержу обещание, но не лишайте меня возможности просто читать с вами или говорить. Это не запрещено…

— При свидетелях. Прошу вас, при свидетелях! Приходите в гостиную и читайте хоть каждый вечер. Но не тут, не наедине. Мне нужна эта работа… и мне не нужны проблемы.

Иван кивнул, и тоска в его взгляде будто стала ещё гуще, окрасив радужку в тёмный цвет.

Сколько нужно одному человеку, чтобы начать думать о другом человеке?

Одного приятного вечера в его компании достаточно?

Одной навсегда связавшей сумасшедшей истории?

Одного взгляда хрустально-голубого и при этом невозможно тёплого?

Одного доброго слова или нежного прикосновения?

Как много нужно, чтобы потеряться и начать блуждать, снова и снова натыкаясь на один и тот же образ.

Я лежала, уставившись в потолок, без сна, потому что всю ночь крутила в голове все произнесённые нами слова.

Обещание. Месяц. А что потом? Что он мне пообещал?..

Я не собиралась носиться по дворцу с криками: «Он — никогда!» или «О нет, на меня он не посмотрит, это не то, что мне показалось!»

Если рассуждать логически… то я получила странное невнятное обещание от мужчины, который каждым своим жестом и взглядом, считываемым совершенно точно, давал мне понять, что что-то чувствует.

Это было и прекрасно, и отвратительно. И сводило с ума, и заставляло чаще смотреть на чемоданы, лежащие в гардеробе.

С утра я смотрела на собственное отражение и понимала, что выгляжу как минимум больной. Под глазами жуткие синие круги. Волосы высохли после душа, как пушистое воронье гнездо, и не ложились ни во что кроме шишечки. Платье оказалось безбожно измято улёгшимся на него Черномырдиным, и пришлось одеваться в другое: длиннющее клетчатое платье с короткими рукавами.

— Лиза, вы нездоровы? — спросила Даша, зевая и потягиваясь.

Она сидела в кресле в гостиной и ждала, когда выйдут дети. Перед ней стоял пылесос, видимо боялась перебудить его шумом малолетних сонь.

— Нет. Всё в порядке, но пробежки не будет, передай детям.

— Ага…

— Я в учебку, детей отправишь после завтрака ко мне? У нас куча дел.

— Ага…

— Не спать! — прикрикнула, и Даша, начавшая проваливаться в сон, вздрогнула.

В доме ещё никто не проснулся, и это было идеальное время, чтобы сделать уже всю работу и собраться с мыслями. Вынести все вещи Ивана из учебной, чтоб не повадно было, и… мой коварный план растрепать всем, что у хозяина появилась спальня. Так и до горничных дойдёт, они всё под шумок подготовят. Выбора никому не останется.

— Уф! — я забежала в учебку, убедилась, что диван не разобран, и прижалась лбом к двери с облегчением.

Прекрасно! Ушёл… ушёл, вот так и нужно.

Только им пропах весь кабинет, будто где-то спрятана пара футболок, так, чисто на память.

Переборола себя, отошла от двери и чуть не вскрикнула: никуда не делось моё проклятье. Лежало тут же, на сложенном диване, как в первую нашу встречу. Без одеяла, прикрывшись пиджаком. Голова на подлокотнике. Шея, наверняка, затекла…

— Горе луковое… — вздохнула я.

Разбудить или дать спокойно поспать?..

Ну уж нет! Хватит позволять этим Королёвым делать меня козой отпущения.

Я решительно приблизилась к дивану, склонилась к своему боссу, как в тот, первый раз, но вместо того, чтобы подложить под голову подушку, легонько пихнула в плечо:

— Эй! Просыпайтесь!

БАХ!

Это было больно, чёрт побери!

Прицельным ударом кулака в лицо меня отбросило, будто через портал, метра на полтора. Нос начал люто болеть, и я с ужасом поняла, что по клетчатому платью растекается красное пятно, а дышать становится невозможно… как, блин, дышать ртом?

Я рефлекторно глотнула воздуха. Ещё и ещё.

— Лиза! — громко воскликнул Иван, бросаясь ко мне. — Лиза… Лиза…

— То есть… ты её ударил? — Королева О стояла, склонившись ко мне, лежащей на диване.

— Случайно, — спокойно и терпеливо ответил Иван.

Её губы задрожали, будто я была их любимой дочуркой.

— Лизонька… — шепнула Оксана, присаживаясь у дивана на корточки. — Вы выглядите ужасно!

И дважды кивнула, скорбно поджав пухлые губки.

Да чтоб их всех, этих Королёвых.

— Оксана! Выйди! — твёрдо заявил Иван.

— Ни за что! — не менее твёрдо ответила она.

— Да что ж такое! Выйдите ОБА! — не сдержалась няня Лиза, и оба моих босса замерли и уставились на меня.

— Нет уж! Тебя, Лизонька, нельзя оставлять сейчас…

— Вы же просто катастрофа! Вдруг что… — первое мне сообщила Оксана, второе — Иван.

— Мы вас перенесём в гостиную, где будем по очереди караулить… Димочка, поможешь?

— Я сам отнесу…

— Нет, Димочка поможет!

— Оксана! Иди! Пожалуйста! По своим! Делам. У тебя же они есть.

— Иван, я хочу помочь! Это моя…

— Оксана!

Продолжали они уже без меня. Я просто встала, вышла, кивнула по пути Дмитрию Прокудинову, который почему-то оказался во дворце, и поплелась в свой уютный мир.

Детям уже сказали, что няня нынче больна, потому стоило войти в гостиную, как на меня обернулись все десять моих подданных.

Мика, Феня, Макс, Алик, Чубайс, Черномырдин, Джек, Артур, Ванесса и Даша будто перестали жить, пока я там валялась в муках и судорогах.

— Всем продолжать жить! Императрица жива-здорова! И даже почти готова ночевать в палатке! — объявила я и тут же упала в кресло-гамак, точно куколка с подрезанными ниточками. — Как хорошо…

— Чаю? — Даша приподняла чашечку, а я помотала головой.

— Кофе… С сиропом!

— Будет сделано!

— Вы-здо-рав-ли-ваите, ваше вели-чие-ст-во! — проговорила Ванесса, расплылась в улыбке и посмотрела на Макса, который с важным видом кивнул.

— Ты ж моя хорошая… Thank ya, sis!

Ванесса разулыбалась ещё больше. Она обожала, когда я говорила нечто подобное, а уж тем более, когда называла эту изящную пампушку сестрёнкой.