Из головы просто-напросто исчезли все «против», а мысли казались чистыми, ясными как никогда. Будто раньше в них были горы шелухи и мусора, и только теперь, окунувшись с головой в воду, она увидела всё, как оно есть.

С того места, где Лиза стояла, был виден «кинотеатр» и сваленные горкой вещи, но возвращаться за ними не было никакого желания. Тело точно потяжелело, хотелось вечность вот так стоять по грудь в воде.

— Лиза? — она обернулась и увидела то, чего так ждала, будто перед ней материализовалась сбывшаяся мечта. А значит — это всё нереально.

— Я уснула в воде? — спросила она у Ивана, который, ровно как в мечтах, приблизился, скинул пиджак и подошёл к самой кромке воды.

Лиза смотрела на него восхищённо и почти влюблённо, она могла себе позволить всё теперь, потому что не существовало в мире магии. Не мог тот, о ком она мечтала, появиться из ниоткуда тут, на поляне. Не мог скинуть пиджак, подойти. Обратиться по имени.

Значит, сон. Значит, можно смотреть как угодно.

И Лиза смотрела, не глядя по сторонам. Забыв о кинотеатре, Дмитрии, вещах, которые уже утаскивал Джек, обожавший воровать. Она даже не думала о том, в каком виде решила купаться. В одном только старомодном белье-комбинации.

— Почему вы так думаете?

— Я думала о том, чтобы вы пришли, и вы тут. Значит — это неправда. Вы будете со мной плавать?

Она отступила на шаг, потом сделала два вперёд, и Иван тоже приблизился, заходя в воду прямо в джинсах, а может, Лизе так только показалось.

Она коснулась его щеки своими мокрыми прохладными пальцами и медленно провела сверху вниз, оставив несколько капель воды на его подбородке.

Иван закрыл глаза, шумно выдохнул и склонил голову ниже, ближе к ней.

— Буду, — кивнул он.

И прямо в одежде пошёл следом за Лизой, которая, словно русалка, манила его всё дальше и дальше.

— Скажите, если это сон, значит, вы меня поцелуете?

— Непременно.

Оба подумали, что наконец трезвеют. Что ради этого головы и были дурными и пьяными.

Действие третье. Откровения

Губы Лизы горели от поцелуев, и она смеялась, касаясь их кончиками пальцев.

Какой хороший сон… просто прелесть.

Все её мысли были сосредоточены на этом. Сон. Сон. Сон.

Они стояли по грудь в воде, Лиза обвила ногами талию Ивана, держалась за его плечи и с мирной сонной улыбкой подставляла губы пьяным поцелуям.

Отменить на всё запреты — значит, лишить всё остроты.

Если ни разум, ни сердце ничего не удерживает от безумия, и море станет по колено, но так ли интересно по морю ходить, зная все его тайны?

Вот и Лиза отпрянула от Ивана и поспешила прочь из воды на берег, а он тут же последовал за ней.

— А если это сон, вы мне всё расскажете? — спросила она, склоняя набок голову.

Иван остановился в паре метров от неё и уставился на полуобнаженное тело, точно не был до конца уверен, может ли сделать шаг вперёд. Она оказалась тоньше и меньше, чем он думал. Строгие платья с длинным рукавом скрывали многое. Лиза не была совершенна и «аппетитна» в том смысле, какой в это вложил бы любой описывающий сцену со стороны. Она слишком худа, у неё торчали бедренные косточки, и это было мило, ноги тонкие, кожа совсем белая и будто полупрозрачная, с по-детски острыми коленками.

Лиза оказалась угловатым подростком, трогательной и естественной. Приглядевшись, он понял, что даже уши у неё не проколоты.

Длинные волосы, вытянувшиеся и выпрямившиеся, лежали на груди и с них стекали струйки воды по тонкой ткани белья к самым ногам, и, проследив за этой дорожкой, можно было надолго замереть снова и снова, отмечая всю совершенность этого милого образа.

Щемящее чувство в груди, новое или хорошо забытое. Чувство, молящее защитить того, кто рядом, кто смотрит широко распахнутыми глазами в самую душу и улыбается как старому другу. Без похоти и желания обольстить, утянуть. Чисто и светло.

Они сели на траву, и Лиза сама обвила шею Ивана руками и прислонилась лбом к его лбу. Будто хотела с ним соединиться самыми мыслями, напрямую передать всё, что в этот момент чувствует и о чём думает.

— Расскажите мне уже… я ничего не понимаю. Я ни во что не лезу, не собираю сплетен, я не любопытна. Но я чувствую, что что-то не так…

— Всё так, всё так, — Иван погладил её скулы, виски, щёки. Коснулся губ кончиками пальцев и улыбнулся.

Он не мог оторвать от неё взгляда и, не стесняясь, отстранялся, чтобы рассмотреть её обнажённое тело, и оба даже не смущались. Море по колено. И всё можно. И ничего не страшно.

— Оксана мне не жена. Она только… я бы назвал это пресс-секретарь со штампом в паспорте. Понимаете?

— Нет.

— Я никогда её даже не целовал. И дети не её. Это мои племянники, которых я забрал. Они были не нужны родственникам моего зятя, и они их отдали, чтобы не делиться наследством. Только и всего. Это племянники моей покойной жены.

— Как всё просто…

— Как всё просто! — кивнул Иван, и Лиза рассмеялась, отпрянула и обняла свои колени.

Как всё просто…

Её волосы коснулись травы, тело стало расслабляться. Она будто выдохлась.

— Лиза? — позвал Иван, коснулся её плеча.

— Я так боялась всё это время… что поступаю подло и плохо. И Оксана вас не любит? Вы уверены?

— Уверен. Она заблуждается на мой счёт. Но любит она другого, я это точно знаю, она очень несчастна и заложница собственной матери к тому же.

— Мы должны ей помочь, и тогда все будем счастливы… — сонно пробормотала Лиза, уложила голову на сложенные руки и закрыла глаза.

Иван улыбнулся и подумал, что мог бы всю ночь следить за её сном. Он потянулся к своему брошенному на траву пиджаку и укрыл плечи Лизы, а потом прижал её к себе и утянул на траву.

Ему показалось, что эта ночь станет главной, поворотной и самой ценной.

Только бы наутро ничего не забыть.

Я проснулась не одна. Я проснулась на траве. Я проснулась полуобнаженная, но согретая чьим-то теплом.

Я проснулась с пустой головой и последнее, что помнила, была заставка фильма «Унесённые ветром». В голове ещё удерживались последние образы ночного сна, в котором не было поляны, озера и неба над головой. Был Иван Анатольевич и удивительная сказка, в которой нам было можно всё.

— Лиза? — его сонный, тихий голос над самым ухом в первую секунду показался удивительно приятным.

От него возникло ощущение нужности, нежность в груди забурлила, затопила меня, и я даже успела улыбнуться, прежде чем поняла, как неправильно и странно слышать Ивана, когда на свидание ходила с… Дмитрием.

— Вы? — я так резко отскочила, что не успела сообразить, как так вышло. Вот только Иван держал меня в руках, и вот я уже в двух метрах от него кутаюсь во что-то тёплое и явно чужое.

От пиджака пахло Иваном, и он прикрывал мои ноги едва ли до середины бедра.

Я ёжилась от утренней прохлады без греющего тела рядом, стало холодно, а от стыда опалило щёки. Нервная дрожь по всему телу подняла тонкие волоски дыбом, и я почувствовала, как от всего этого глаза увлажняются.

Только не слёзы… ну нельзя выставлять себя такой дурой, да ещё и плаксивой.

Я отвернулась, проморгалась и крепче закуталась в пиджак.

Где моя одежда?

Почему я так далеко от пляжа, где была вечером?

Почему я уверена, что между нами ничего не было физически, но чувствую, что мои мозги просто-напросто изнасилованы снами, непотребными настолько, что кровь стынет в жилах.

— Как нехорошо… это всё просто кошмарно. Простите! Я не знаю, что на меня вчера нашло, но это, разумеется, не оправдание. Я не была пьяна… Но я, очевидно, по-ошибке, что-то… употребила…

Иван поднялся с травы и подошёл ко мне так быстро, что сбежать я, увы, не успела. Только шарахнулась в сторону, но осознав, насколько это глупо, постаралась расслабиться.