Кровать тут не уступала той, что была у Оксаны, а интерьер был сделан с огромным вкусом. С кучей деталей.

И тут, на стене, огромный, как «Девятый вал», висел портрет, которого Оксана бы предпочла никогда не видеть.

Дрожащей рукой она сдёрнула закрывающее от пыли портрет покрывало, и оно рухнуло на пол, подняв клубы пыли.

В комнате Королева О затеяла ремонт, чтобы Иван туда не вернулся. По этому случаю он первым делом по приезде устроил жуткий скандал и ушёл спать неизвестно куда, едва вручив подарки детям.

Теперь рабочие комнату покинули, успели снять только часть обоев и не успели убрать портрет.

Красивые тонкие черты лица, белые кудри до пояса, широченная счастливейшая улыбка и небесно-голубое платье.

Работа была не реалистичной, стилизованной и выглядела так, будто её заказали только для красоты, не для самолюбования.

Огромные глаза художник сделал почти фиалковыми. В них отражались какие-то затейливые мотивы. Волосы будто парили в воздухе, в них сюрреалистично вплетались цветные блики, фоном служил сверкающий неоновый город. Это была прекрасная картина, почти постер к фильму, а может, так и было?

О первой жене Ивана Оксана не знала ничего… Её никогда не спрашивали о ней журналисты, почти не обсуждали эту тему в «кругах» на вечеринках.

Просто… была когда-то такая девушка — Лида Королёва. У девушки была сестра — Лада Штольц, вышедшая замуж за немецкого бизнесмена и родившая ему четверых милых детей: Микеллу, Франсуазу, Максимилиана и Альберта.

Лида, Лада и немецкий бизнесмен, увы, погибли.

Дети, к счастью, остались.

Оксана села на кровать Ивана, что стояла как раз напротив чудесного портрета Лиды, обняла себя руками и стала смотреть. Долго-долго смотрела, размышляя, что же не так. Чем она хуже этой женщины с портрета, что так изранила душу этого прекрасного и обеспеченного всем на свете мужчины?

Мамочка права.

Не нужно больше ходить в эту комнату. И не нужно больше общаться с Лизой. Люди не помнят добра… люди злые и лицемерные! Они лежат, пригретые на груди, а потом жалят. И Лиза не исключение.

В душе Королевы О прямо-таки пожар разошёлся не на шутку. Она вышла из спальни и закрыла её на ключ, пообещав себе, что к концу июля Иван сюда дорогу забудет!

Дети всегда просыпаются рано.

Когда в семь утра мы выходим из дома, почти все обитатели ещё спят, и это ли не прекрасно? Обычно с нами идут собаки, мы бежим впятером по длинным парковым дорожкам, а следом мчат Джек и Артур. Это моё личное правило воспитания: вымотай детей с утра пораньше и весь день свободна!

Этим утром ничто не выбивалось из графика. Мы проснулись на рассвете, и, когда я вышла в гостиную, дети уже ждали. Мальчишки в одинаковых спортивных костюмах мерили комнату шагами, как два стража. Мика зевала, развалившись в кресле, а Феня играла с Джеком.

— За мной!

И все шестеро моих воспитанников, включая собак, отправились следом за мной в коридор.

— Как спалось, народ? — весело уточнила я, стараясь задать нужный тон и не превращать утро в угрюмый кисель.

— Хорошо! — сразу три голоса.

— Кошма-а-ар! — это Мика.

— Р-рав! — это дурачок-Джек.

Уже на крыльце мы с ребятами, как обычно, разделились.

Я, Мика и Артур бежали первыми — это закон. Она, как самая старшая, и правда была заинтересована в беге для «поддержания формы», а я не возражала. Может, хорошая привычка даст старт хорошему будущему? Переходный возраст не за горами, а с ним может прийти целый ворох проблем и нездоровых пристрастий, вроде заедания стресса неразделённой любви шоколадом.

Феня плелась самой последней и беспрестанно ныла. Ей всякий раз предлагали остаться дома с Дашей, но куда ж там!? Оставить всю семью и отсиживаться? Не-ет, только не это.

По мнению Фени, лучше ныть.

Близнецы дурачились большую часть времени. Они носились кругами и успевали выбиться из сил к середине пути, а потом тащились, свесив руки, как две усталые гориллы. Джек, повизгивая, носился за ними, потом уставал и падал спать прямо в траве, и после приходилось его искать и тащить домой.

Всё это муторно, но ни дня мы старались не пропустить. Пробежка — святое. И чем она веселее проходит, тем больше хочется её повторить.

— Спорт, значит? — голос Ивана напомнил о вчерашнем, и неожиданно для себя я припустила вперёд, как испуганный заяц. Пробежала немного, остановилась, обернулась и поняла, что должна вернуться.

Иван Анатольевич сидел перед Артуром и гладил его по голове. На его спине висел Макс, на плече — Алик. Мика стояла в сторонке, сложив на груди руки, а Феня, заикаясь, рассказывала что-то. Явно про меня.

— Что за остановки в пути, а, народец? — я всё-таки вернулась и, подбоченясь, смерила детей строжайшим взглядом.

— Папа тоже бегает! — пропищал Макс, октавы на две выше, чем положено.

— И это повод для вас не бегать? А ну-ка по газам! Шнелле! — и, повинуясь моей команде, все шестеро тронулись с места в едином темпе. А я… осталась.

— Вы строгая, — улыбнулся Иван.

— Простите. Я и на вас вчера накричала. Больше не стану. Мне нужно…

— Лиза, — он взял меня за руку раньше, чем я успела дать дёру. — Постойте. Я хотел извиниться за Оксану и вообще.

— Ничего страшного, мне нужно бежать, прос…

— Стойте же. Мы… дочитаем? — в его вопросе было столько надежды, а я так хотела смыться подальше отсюда, что сначала сказала: «Да!», а потом подумала, на что согласилась.

— Почему небо голубое? — задумчиво поинтересовался Макс, лежащий на лужайке, закинув руки за голову. — Как думаете?

— Мы не думаем, мы знаем, — фыркнула Мика. — Это нам так только кажется, что голубое, из-за преломления света.

— А точно? — Макс нахмурился.

— Точно.

— Лиза? А вы как думаете?

Я даже не открыла глаза. Лежать на солнышке в тишине было слишком хорошо, чтобы напрягать хоть один орган восприятия. Абсолютный релакс.

— Я думаю, что с тобой поспорит физика, но если хочешь думать, что небо голубое, потому что кто-то его покрасил — думай. Не запрещено.

— Хорошо. Мика, небо голубое, потому что его покрасили малялы.

— Ма-ля-Ры! — поправила Мика.

— Ма-ля-лры!

— Ма-ля-Р-ры!

— Ма-ля-Р-р-ры!

— Так-то лучше, — она удовлетворенно отбила брату «пять».

Я больше не хотела участвовать в детской беседе, потому просто растянулась на траве, вытянула руки-ноги и попыталась ни о чём не думать. Скверно выходило, весьма скверно.

Все эти разборки, странности, поведение Королевы О, у которой будто крыша поехала. Внимание Ивана.

И как раз последнее меня больше всего тревожило. Внимание Ивана… зачем оно мне? Зачем я ему? Неужели настолько скучно и грустно человеку, что вот так взял и решил во что бы то ни стало проводить время с няней?..

И никто не думает, каково мне.

Я повернула голову и посмотрела на детей. Если всё зайдёт слишком далеко, меня просто уволят…

Погонят в шею.

Вернусь в Королёв.

К отцу и мачехе.

Стану снова слушать, как тяжело и дорого кормить «лишний рот». Какая я никчёмная, раз не доучилась. И что жить теперь нам будет не на что…

От меня зависит их жизнь. Мне увольняться нельзя.

И от меня уже зависят эти дети.

— Идём в дом завтракать? — позвала я. Дети скривились.

— А может, завтрак на траве? — предложила Мика.

— Даша сказала, что сегодня «семейный завтрак» с родителями. Лучше мы ночёвку в палатках устроим. Идёт?

Дети возбуждённо загалдели. Это они любили… простые, но удивительные вещи, вроде сна в палатке или пикника — точно новый мир для городского ребёнка.

Пошёл дождь и сорвал наши планы.

Дети и Ванесса смотрели в итоге весь вечер мультфильмы в оригинале, Даша снова взялась за вязание, которое то и дело бросала по разным причинам, а я пошла «к себе». Если Иван снова в кабинете — заберу свои файлы и уйду работать в библиотеку.