– Гордя, молчал бы уж, – пробасил Родя. – Видать, он все слышал, раз такой разгром устроил. Мы люди служивые. Нам что велено, то и делаем. Сказано было привезти тебя сюда, вот и привезли. А то что спас из сетей, за это моя благодарность. Коли захочешь с нами поквитаться, так я всегда готов, но чует мое сердце, неспроста ты сюда за нами сунулся. Небось, тебя за дочкой барона отправили? Не захотел князь девку отцу отдавать, вот рыцаря и послали.

– Родя, ты что несешь, – шикнул Гордя. – Ежели мы вдвоем накинемся, то он не отобьется.

– А ты видел, как резво он носится? – спросил Родя. – Ты так не можешь…

– И что?

– А то, что пока ты замахиваться будешь, он тебе горлышко чикнет и поминай как звали, – пояснил Родя. – Если бы на мне рыцарская броня была, я бы побарахтался, а с открытым лицом я супротив него не пойду.

– Неужто испугался? – удивился Гордя.

– Ты совсем с головой не дружишь, – пробасил Родя. – Если он тебе тупую башку оттяпает, кто тебе будет виноват?

– Ну и что вы решили? – полюбопытствовал я. – Только давайте быстрее, а то вдруг в храме другие ратники есть?

– Не-а, старцы всех сюда согнали, – усмехнулся Гордя. – Прав ты, Родя, своя рубашка ближе к телу. Скажем князю, что в сеть попались, а рыцарь нас спас. Мы же не можем его после этого убить? За нами долг жизни.

Ну вот не верил я этим воинами ни капельки. Не такие они люди, чтобы из-за гипотетического долга жизни испытать на себе ярость князя. Они же провалили задание, а значит, навлекли на княжество гнев Громодора. Это в Озерске старцев и братьев-ратников не осталось, а у соседей много верующих в этого бога. Соберутся они все разом, и получится не «павлин», а птах ощипанный. Такого допускать ни один правитель не будет, так что ему срочно нужен тот, кто ответит за нападение на храм. А раз уж я тут, то искать никого не надо. К гадалке не ходи, точно нападут…

Я изобразил удовлетворительный кивок и спросил:

– А где тут вход в темницу?

Гордя указал на дверь, расположенную напротив той через которую я спустился в этот зал. Я прошел мимо «двоих из ларца» и повернулся к ним спиной, провоцируя воинов на атаку. Неожиданно я ощутил чужую эмоцию, которая предупредила меня о начале враждебных действий. Я не поворачиваясь, совершил резкий укол мечом, однако острие не встретило сопротивление. Тогда я, совмещая рубящий горизонтальный удар с перекатом, развернулся лицом к противникам.

Никогда бы не подумал, что глаза обычного человека могут быть настолько огромными. Родя, поддерживая обмякшее тело товарища, взирал на мои прыжки и полеты, раскрыв рот от удивления. Я, отражая несостоявшуюся атаку, выглядел глупо, но «шкаф» этого не заметил. Он смотрел на меня, словно восторженная девственница, узревшая единорога. В его понимании я совершил чудо, оказавшись в считанные мгновения за несколько метров от них. Прикрыв рот, он пробасил:

– Гордей притомился чуток, вот его и сморило.

– Бывает, – кивнул я, рассуждая о крепости кулаков Роди. Под такие кувалды лучше не попадаться. Если он меня прихватит, то голову точно открутит, я и пикнуть не успею, так что надо бы держаться от него подальше.

– Ты иди в темницу, а я тут покараулю. Вдруг кто заглянет, а Гордя спит.

– Хорошо, – кивнул я и устремился на нижний уровень.

Честно сказать я опасался, что Баратии нет в темнице. Ведь мог местный божок приказать старцам спрятать ее до солнцестояния? Теоретически мог, так что есть вероятность получить в конце пути фигуру из трех пальцев, которая в простонародье называется кукиш.

Я распахнул окованную железом дверь и почувствовал опасность: в меня неслась арбалетная стрела. Я уклонился и заметил как, бросив самострел на пол, ко мне бежал воин с двумя мечами. Надо отметить, что на просторном месте короткие клинки ратников против обладателя длинного меча не очень удобны. Однако если столкновение проходит в коридорах с низкими потолками, то из рисунка боя опытного фехтовальщика выпадают почти все рубящие удары. Мне оставалось только колоть, не подпуская противника на близкое расстояние.

– Мих-Костóнтис, не убивай мальчика, он единственный, кто относился ко мне нормально, – услышал я голос Баратии.

Пепельноволосая амазонка выглядывала из-за толстой решетки и давала распоряжения, словно мы находимся на тренировочной площадке. Какой-то серый балахон обтягивал круглый животик, а нечесаные волосы спадали патлами на бледное лицо моей «золотой рыбки». Баратия похудела и осунулась, но взгляд оставался твердым и несломленным. Я радостно улыбнулся и спросил:

– Это ничего, что у него преимущество? Его короткие клинки гораздо удобней в тесных помещениях.

– Алердан, сдавайся, и Мих-Костóнтис тебя пощадит, – обратилась амазонка к парню, но тот совершил глупость, о которой, наверное, жалел все оставшуюся жизнь – стражник резко повернулся в сторону решетки и произвел укол через прутья, надеясь пронзить беременную женщину.

Я почувствовал угрозу жизни Баратии и, прыгнув вперед, отбил меч парня. После этого схватил его левой рукой за голову, начал бить лицом об стену, сопровождая каждый удар словами:

– Нельзя… обижать… беременных… женщин!.. Ты… понял?.. Тварь!..

Из камеры напротив послышались характерные звуки, сопровождающие несварение желудка. Пока я обыскивал обезображенный труп неудачника, посмевшего угрожать амазонке, к прутьям соседней камеры подошла обнаженная Алура. Она вытирала рот тыльной стороной ладони и, завершив процедуру очистки воскликнула:

– Где тебя Свет носил? Хозяин называется! Я этих уродов пять лун подряд обслуживаю. Ты обещал мне свободу, а сам отправил в какую-то дыру! Ты думаешь легко ублажать по несколько самцов одновременно? Эти гады мне пузо заделали и все равно продолжали загибать, будто им медом намазано.

Я пригляделся к фигуре Алуры и заметил округлившийся живот. М-да, нелегко ей было в плену. Неожиданно я подумал о Баратии, а вдруг и ее насиловали? Гордая амазонка выглядела «непоколебимо скалой», но что ощущает женщина, пройдя через подобное унижение? Честно сказать, я затрудняюсь ответить, так как кроме побоев во время тренировок с ведуном, никто не принуждал меня делать то, что мне не хочется.

Я нашел ключи и открыл решетку. В темнице, кроме Баратии и Алуры находилось десять пленниц. Все они неоднократно подвергались насилию со стороны братьев-ратников. Многие ждали ребенка и содержались в нечеловеческих условиях. Это вообще нормально, что ратники снимали напряжение на заключенных? Думаю, в эти жестокие времена жизнь стоила мало, а женщине надо искать себе сильного защитника, чтобы не оказаться в рабстве.

Пока я осматривал Баратию на предмет серьезных повреждений, Алура деловито вытряхнула стражника из одежды и оделась. Пятна крови на воротнике ее мало смущали и она, обтянув рубахой округлившееся пузико, потянулась, словно кошка и заявила:

– Ты должен всех убить!

– Кого именно? – уточнил я.

– Жрецов местного божка, – пояснила она. – Наверное, князю тоже бы не мешало голову открутить, так как из-за его похоти нас сюда затащили…

– Если бы ты не использовала магию инкуба, то ничего бы этого не случилось, – произнес я. – Неужели было трудно, потерпеть до замка барона?

– Я хотела самца, а Баратия не снимала «печать невинности». Вот я и распалилась слегка, – возмутилась Алура.

– Вот тебя слегка и загнули, – усмехнулся я. – Вон животик ветром надуло.

– Я бы им этот ветер запихала куда-нибудь поглубже, – проворчала Алура.

– Не мешай, – отмахнулся я и снова перевел зрение в магический спектр.

Новости оказались неутешительными: старцы Громодора подрезали амазонке сухожилия на запястьях и они срослись совершенно неправильно. Кроме этого никаких ран и повреждений я не обнаружил. Если ее насиловали, то давно, так как я не обнаружил характерных следов.

– Мих-Костóнтис, теперь я не смогу держать мечи, – констатировала амазонка. – Я никому не нужна и мне остается одна дорога…

– Баратия, в Зал героев принимают только тех воинов, которые пали в бою с оружием в руках, – сказал я, предполагая ход ее мыслей.