– А потом пришел в храм Озерска и обезглавил троих старцев, а скольких слуг перебил, мы не считали. Если они позволили себя убить, значит, оказались слабы и не годились для служения божеству, – добавил Грома-Дория. – За их смерть мы его наказали, но если старшие боги решили оставить ему жизнь, значит, так тому и быть. А если ты хочешь пройти испытание досрочно, то можешь сразить его в честном поединке.

– Бог Громодор, ты обещал мне силу, – напомнил Данька.

– Победишь эмиссара Хаоса в поединке, и мы одарим тебя поцелуем бога.

Данька скривился, но возражать не стал. Он подошел к коню и, взял в руки щит и копье толщиной с молодое деревце, сказал:

– Ну, что Мих-Костóнтис, отбегался ты. Поря и честь знать.

Когда Грома-Дория заявил, что не имеет ко мне претензий, я как чувствовал, что этим не закончится. Я подсознательно готовился к очередной гадости. В принципе все вроде честно, Данька действует без его приказа, так что с юридической точки зрения Грома-Дория никаких правил не нарушил. А то что спровоцировал поединок, так это же такие мелочи. Никто не заставлял Даньку бросаться в бой. Убьет послушник эмиссара, значит, заслужит поцелуй, погибнет от моей руки, получается, что слаб для служения богу. Цинизм и бездушная арифметика. Он в любом случае в выигрыше.

«Интересно, а как этот божок людям помогает? Ведь местные воины его за что-то боготворят? Может он кочевников пугает? Степняки, вроде молний должны бояться. Вероятнее всего так он их и гоняет», – размышлял я, готовясь к смертельному бою.

Данька, прикрывшись щитом и выставив вперед копье, медленно приближался ко мне. Он не форсировал события и четко следил за моими движениями. Я так же не торопился, так как умереть всегда успею, а вот победить в поединке с таким резвым воином, большая удача. По моему субъективному мнению, Данька оказался быстрее и сильнее Гордея, которого я убил в Озерске. Думаю, в поединке он бы и Родю прибил, так как у «шкафа», кроме неимоверной силы никакого знания техники боя не было.

Данька начал атаковать, совершая быстрые удары копьем в разные уровни. Я смещался, не рискуя принимать их на плоскость клинка. Если бы у меня было много энергии, я бы прогнал ее по мускулам и используя ускорение снес бы ему голову, но увы. Пришлось уклоняться и постоянно двигаться, чтобы не застаиваться на одном месте. Если ему дать возможность прицелиться, то будет очень плохо. Хотя, то что он использует копье и щит, это плюс, – он не может взять эту дубинку с острым наконечником в обе руки и атаковать обоими концами. У него бы тогда появилось больше возможностей и мне бы досталось по полной программе. Однако он прикрылся щитом-капелькой и если я приближался к его левой руке, наносил мощные махи, отгоняя меня подальше. Действуя планомерно, он гонял меня по двору, пытаясь прижать к стене. Видимо он надеялся навалиться плечом на щит, и выдавить меня, словно тюбик зубной пасты.

Осознав, что в прямом столкновении мне его не одолеть, я пошел на стандартную хитрость. Я не облачен в кольчугу, значит гораздо легче, чем в обычном бою. Воспользовавшись этим преимуществом я, подставившись под удар щитом, изобразил паническое отступление к дому. Он рванул за мной, чтобы успеть добить. Пробежав по бревенчатой стене вверх несколько шагов я, совершив обратное сальто, перепрыгнул его, параллельно произведя укол острием. Данька округлил глаза и медленно повернулся. Он покачался несколько секунд, и я заметил, как по шее стекает кровь – видимо я перерезал сонную артерию, а кольчужный капюшон-койф не позволял разбрызгать красную жидкость во все стороны. Тело богатыря медленно осело на землю и я, приблизившись к нему и пощупав пуль, констатировал смерть. Я победил.

Грома-Дория захлопал в ладоши. Как у призрака получалось издавать такие громкие звуки, я так и не понял, но стоявший рядом с Громодором старец Водомира сморщился и прижал ладонь к уху. Шестикрылый призрак усмехнулся и, магией подцепив блестящий медальон из рук старца, кинул его ко мне.

Рефлекторно я поймал его на клинок меча, так как с некоторых пор стараюсь не прикасаться к странным предметам, но это не помогло, так как Грома-Дория ухмыльнулся и сказал:

– Мы видели, что стало с Единственным богом, и не хотим воевать с эмиссарами Хаоса. Ты насмешил нас жалкими потугами. Прощай смертный.

Сверкнула яркая вспышка, и я оказался на небольшой площадке, расположенной на высокой скале, омываемой со всех сторон водой. До суши было метров сто, но без крыльев я так и останусь на этом, продуваемом всеми ветрами пяточке. Высоко наверху на утесе располагалась башня с наблюдательным пунктом, откуда на гостя взирали воины в золоченых доспехах. В случае экстренной необходимости они могли расстрелять пришельца из мощного станкового арбалета. Над этой площадкой было растянуто заклинание сети, созданное на основе светлой магии. Любое порождение Бездны было бы уничтожено в мгновение ока, но лицам имеющим амулет возврата, магия не должна причинять вреда.

Боковым зрением я заметил, как со стороны наблюдательной башни взлетели крылатые воины с двумя мечами. Блеснула очередная яркая вспышка, и я опять зажмурился…

Эпилог

Когда я снова раскрыл глаза, то увидел белую побелку потолка, гипсокартонные стены салатного цвета и оборудование для искусственной вентиляции легких. Во рту торчала какая-то трубочка, а на пальце ощущалось специальное колечко с проводами. Получается все это время, я пролежал в коме? Значит, нет никакого другого мира, а ведун, Мида, Баратия, Алура, Элька, Манька и многие другие всего лишь плод моего больного воображения? Я дома? Захотелось плакать и смеяться. Мне показалось, что полноценно жить я начал лишь оказавшись там, где чувствовал себя воином и настоящим мужчиной, который способен постоять за себя и за тех, кто ему дорог.