– Я младший сын и с тех пор, как меня выставили за порог, в имении отца ни разу не появлялся, – пожал плечами я. – Что сейчас там происходит, я не ведаю, и честно сказать, знать не хочу.

– Тогда понятно, – кивнув, произнес Данька и, повернувшись к брату и сестре сказал: – Ну что детвора, пошли что ли к Саньке под бочек? А то мамка нас заругает, ежели мы долго гулять будем. Мих-Костóнтис, айда с нами. Скоро стемнеет, а у нас крыша над головой.

Честно сказать, я опасался ехать с богатырем на заставу. Не потому что боялся оказаться в ловушке, просто Данька мог догадаться, что я провел у ваннов гораздо больше времени, чем говорил. Это же какой-то местный Шерлок Холмс с его дедукцией. Если разложить по полочкам нашу беседу, то внимательный человек обратит внимание на разные нестыковки в рассказе. А то что богатырь все подмечает, я убедился на практике. Однако если не принять приглашение, то это вызовет подозрение, так что придется идти в гости. А без подарка некрасиво. Что я могу преподнести хозяйке дома? Супермаркетов, чтобы купить традиционную коробку конфет поблизости не наблюдалось, и я решил схитрить.

– Лиська, – позвал я шуструю девочку.

Она с подозрением посмотрела на чужого дядю и, прижавшись к богатырю, спросила:

– Чаво?

– Лиська, а хочешь на коне покататься?

– Не-а!

– А Микаська?

– Хочу! – заявил малец и я посадил его в седло Ворона, которого вела на поводу Элька. Мальчик раздулся от гордости, а девочка с завистью поглядывала на брата. После она вопрошающе взглянула на Даньку и тот кивнул. Сажать ребенка на Бурана я не рискнул и усадил ее рядом с мальчиком на дестирэ.

– Мих-Костóнтис, – обратился ко мне богатырь, – а куда ты рыцарское седло дел? По статям видно, что конь боевой, а ты его, как вьючного используешь.

– На гнедого ничего не навесишь, а Ворон только в битве горяч, так-то он послушный, – пояснил я. – Мне он без сбруи достался.

– Странный ты рыцарь, – усмехнулся Данька. – С миру по нитке собрал. Вон кольчужка паладинская. Я ее владельца весной видел. Здоровый был детина. Знатно мечом махал. А ты, как я погляжу, его приголубил.

– А с чего ты взял, что это кольчуга паладина? – поинтересовался я.

– Такое плетение только у важных жрецов бывает, – пояснил богатырь. – Я в свое время многим бока намял, но они лезут и лезут на наши земли. Шлем у тебя тоже чужой. Видать долго без дела валялся. Там на боку потертость имеется, ржавчину с него снимали, да слегка перестарались. Да и щитом ты прикрываться не любишь, вот он без дела и висит. Да ты не сердись. То что ты воин знатный я и так вижу. А то что голову с паладина снял, это молодец. Таких злыдней давить надобно. Чего я никак не пойму, откуда меч такой чудной? Не сказать, что древний, но сила от него исходит нешуточная. А форма странная и сталь особенная. Я таких клинков пока не видел. Им же кольчугу можно не рубить, а протыкать, как я копьем. Но вот выдержит ли он удар секиры?

– Выдержит, – уверенно заявил я. – Этот клинок как раз под мою руку.

– Ну да, я подобной оглоблей махать не обучен, – согласился Данька. – А ежели ты в седле, как бьешься?

– Так обычный клинок на коне оставляю, – пояснил я. – И копье имеется.

– С такого седла копьем не больно-то и потыкаешь, – покачал головой богатырь. – Я, как-то опозорился, когда рыцаря изображал.

– Так у тебя конь есть? – изобразил удивление я.

– Дак я же княжеский дружинник. Раньше в охране дворца стоял, но там скучно, вот Свитиньку и развлек былинами о моих подвигах, – рассказал Данька. – А она возьми, да округлись. Ну, князь как узнал, так племяшку замуж спровадил, а меня на границу. Вот иногда ваннов гоняю. Хотя, с прошлого года они сюда редко захаживают. Чаще мимо идут. Тут река широкая, так что окромя как им вслед поглядеть, ничего не выходит. А душа забав требует. Потехи ратной. А тут, окромя двух баб с лета никого не видать.

– Что совсем не заходят? – спросил я. После его утвердительного кивка, я спросил: – А как давно ты тут сидишь?

– Дак прошлой весной отослали. Я летом ваннов семь раз принял, зимой домой вернулся. Погулял малек в городке на ярмарке, а князю шепнули, так мол, и так, Данька опять бедокурит и девкам прохода не дает. А я с Манькой гулял, а потом моя жинка одной дивчине в косы вцепилась, и мне но загривку настучала, мол, я ее позорю тем что на других баб засматриваюсь. А я что? Только одним глазком глянул и за это схлопотал. Манька у меня баба-гром.

– А князь за что тебя опять на границу отправил? – уточнил я.

– Дак Манька за косу дочку княжескую таскала. Илька от первой княжеской жинки. Девица на выданье. Я когда дворец сторожил, тогда эту егозу заприметил. Она мелкой была, а сейчас округлилась.

– Так ты и ее «округлил»? – воскликнул я.

– Не-а, не успел. Илька на ярмарку из терема сбежала, а чтобы не узнали, платье служанки надела. Вот и допрыгалась! Манька ее за косы потаскала и мне по загривку настучала, – повторился Данька.

Что-то слишком подозрительный этот ловелас. Вроде умный и образованный человек, а изображает какого-то деревенского балбеса. Может, вживается в образ рубахи парня? Хотя когда он рассказывал историю похождений в городе, ни разу не солгал. И ведь искренне верит в то, что он не виноват.

– Данька, а почему ты назвал дочку барона знойной?

– Дак она такая горячая штучка, что я чуть кипятком писать не стал. Ну, думаю, развлекусь от души, а тут нате вам, выкуси, – сморщился богатырь.

– А что так? – приблизительно понимая о чем ведет речь Данька.

Когда летом в каменный круг древнего портала попала красивая беглянка из Бездны, многие мужчины, в том числе и я, глядя на похотливую невольницу, начали пускать слюни. Во избежание осложнений я предложил ей поставить на интимное место волшебную «печать невинности», чтобы никто из мужчин не смог заняться с ней любовью. Хранителем целомудрия мы назначили воительницу Баратию, так что ключик от «райских кущ» имелся только у нее.

– Дак не получилось у меня ничего, а дочка барона ножкой топала и на амазонку кричала, но та ни в какую. Пришлось мне не солоно хлебавши плестись под бочок Саньки. А та только рада, – поведал печальную историю Данька.

– А как же тогда князь на ней женился? – спросил я.

– Дак бают, потому и женился, чтобы ключик на свадьбу получить. Ох, она его и промурыжила, – с усмешкой сказал богатырь. – Знойная штучка.

– Так куда же делась амазонка? – уточнил я. – Неужели до сих пор с молодой княжной сидит?

– Дак кто ж ее знает, об ней народ ни словом не обмолвился. Вот до Озерска доедешь и сам все узнаешь, – пожал плечами Данька. – А хочешь, вместе поедем. Я тебе в городе рыцарское седло отдам. Мне-то оно без надобности.

– А когда ты собираешься? – для приличия спросил я, а мысленно придумывал причины, чтобы избавиться от такого хитроумного попутчика.

– Я хоть завтра могу сняться, но князь сказал до морозов сидеть.

– Но я же не могу так долго ждать, – вздохнул я с облегчением.

– Ты вот что, Мих-Костóнтис, как в Озерск приедешь, передай моей Маньке весточку, так мол, и так, жду встречи с моей ненаглядной. А я письмецо чиркну.

– А разве гонцов у вас не бывает? – спросил я.

– Дак наш гонец под местной селянкой оказался, а тут муж пришел.

– Неужели у вас на заставе все такие любвеобильные? – усмехнулся я.

– Дак скучно, – пожал плечами Данька. – Воевода вон моего Яську хотел в город отослать, но я не дал. Я ж в секрете только с ним нормально сижу. Он меня былинами да сказками тешит, а я ему науку богатырскую.

– Упал-отжался? – не удержался от шутки я.

– И так тоже, но мы пока стрелять учимся, а то раньше он из самострела с пяти шагов мазал, – тяжело вздохнул Данька.

– А сейчас белку в глаз бьет? – уточнил я.

– Дак куда ему! Нам бы хотя бы с полусотни шагов в щит попасть, а на белку он не скоро пойдет, – усмехнулся богатырь. – А сам стрельбе обучен?