Перед ней было открытое пространство, похожее на овальную арену. Недалеко от прохода стояли три больших деревянных конструкции, похожих на букву икс. Две по бокам глубже в зал, третья почти у двери, где находились они со Степаном. Вдоль стен видны кубы-тумбы. На них забирались девушки. От крыши отражался гул, много народа, молодые парни, некоторые совсем юные. Человек двадцать. Возможно, больше. Девчонок в два раза меньше. Или так казалось. Такая тусовка, с произвольным движением. Три девушки танцевали на постаментах. Никто никого не держал и не связывал.

— Что ж вы оба такие упёртые! — затылок обдало дыханием Степана. — По-хорошему с вами никак. Будь ты покладистее, и всем бы меньше проблем. Но ты умеешь разжечь интерес. Всё понятнее, почему Дэн к тебе прилип. Я же просто хотел его достать через тебя. Отвадить тебя от него, чтобы он понял, каково это НЕ быть выбранным. А теперь я тебя хочу. Уже не в пику ему. Я сам тебя хочу. Если не отзовешься мне, отдам тебя на потеху им. Выбор всегда есть.

— И это выбор? — произнесла она. — Тогда я выберу их. Потому что они лучше тебя.

— Что?! — он развернул ее, снова натянув веревку. Он щурился, что означало крайнюю степень его заведенности. Ей некуда было отступать.

— Они не ставят условий. Они не унижают намеренно, как я вижу. Они просто развлекаются. А ты мстишь. И, кажется, уже себе самому, — голос пропадал от общего перенапряжения, но она закончила. — Ты сам не понимаешь, как поступить, и заходишь всё дальше и дальше в своей совсем не игре, — она ткнула его в солнечное сплетение, стараясь не задеть ноющую руку. — Ты хотел мне что-то рассказать, так расскажи, — еще тычок. — Ты же не конченый отморозок, Степан. У тебя есть отдельная библиотека в доме. Продуманная библиотека! Зачем же ты всё усугубляешь? — она снова стукнула его в грудь. — Отвадить меня от Дэна?! Ты не знаешь того Дэна, которого знаю я. Ты его вообще не знаешь!

Он схватил Наталью за плечи и начал толкать к стоящему позади деревянному кресту.

— Я и так влип. По полной. Эта толпа сделает так, как я скажу. Так почему бы мне не получить тебя бонусом напоследок?!

Он стянул удерживающую Наталью веревку, обдирая кожу. Сдавил и поднял её левую руку. Она сипло вскрикнула. Он усмехнулся.

— Больно значит? Боль делает человека сговорчивее.

Он привязал её руки к верхним краям креста. Затем распнул в стороны ноги и примотал их шнуром к нижним частям. Обратился к своей публике на тон выше, чем разговаривал с ней.

— Сегодня я покажу вам редкое явление, о котором мы все несколько забыли. Стыд. Перед вами несколько девушек и только одна из них знает, что это такое. Ей вправду может быть стыдно. Даже сейчас ей наверняка стыдно за нас.

Он надавил на брус, и вся конструкция развернулась на своем основании.

— За нас не надо стыдиться. А вот за себя пусть тебе будет стыдно. Покажешь мне искренний стыд? — голос опять глуше.

Он схватил ворот её платья и раздирал его до конца подола, вырывая пуговицы, глядя ей в глаза. Она заледенела.

Позади него послышались улюлюканья. Двое парней подошли к другим девушкам на стоящих чуть поодаль иксах и разорвали на них одежду.

Он отступил от неё, пожирая глазами открывшееся тело.

— Эстафета началась.

Кто-то шагнул к ней, но Степан резко оттолкнул его назад.

— К ней не подходит никто, кроме меня. Пока я не разрешу. Я же не буду претендовать на других.

Парень, которого осадили, осклабился.

— Ладно, но ее течка не даёт тебе ни одного дополнительного балла.

И все уставились на её трусики, перехваченные крылышками прокладки.

Она прикрыла глаза, не чувствуя ничего, кроме кошмара, который утягивал её в свою воронку.

Он сжал её подбородок и потряс. Она так и осталась с закрытыми глазами.

— Стыдно? Хочешь прикрыться? Трусы, так и быть, оставлю. Ты же добрая. Так покажи мне свою доброту. Я сразу подобрею.

И вдруг она плюнула ему в лицо. Он замер на пару секунд, а затем наотмашь влепил ей пощёчину. Голова сильно дернулась, щеку обожгло огнём. Кольцом он рассек её скулу. Но одеревеневшее тело блокировало продолжительность ощущений. Вспышка и снова ничего. Она так и не открыла глаза.

Он отошёл от неё. Налил себе выпить и остался наблюдать за гонками, устроенными молодняком. Он сломит её. Она не захотела пойти ему навстречу, он вынудит её согласиться. Ему одновременно хотелось укрыть её от всех и оставить на общее обозрение, обнажив ещё больше.

Он взял нож и приблизился. Она почувствовала, потому что напряглась. Он поддел стык бюстгальтера, царапнув кожу, и рванул на себя. Ткань разошлась, но чашечки не слетели, лишь чуть съехали по груди, все ещё достаточно защищая её. Он не стал ничего сдвигать. Частично оголенная, частично прикрытая лоскутами одежды, она очень возбуждала.

— Что в тебе такого особенного?! Что?!! Понятно, чем ты притягиваешь. Но чем ты держишь и не отпускаешь!?!

Он рванул половинки бюстгальтера в стороны, обнажая грудь. Сжал левую и сильно сдавил. Она скрипнула зубами и снова замерла.

— Стройная, но худовата. Грудь, как у всех. Ладная, но не выдающаяся.

Он опустил руки на её бедра, смял ткань по бокам, впиваясь ногтями в кожу, но не спуская бельё.

— Между ног явно всё то же самое. Только, думаю, незаезженное. Хотя Дэн же тебя разработал?!

Она смотрела на него, и синева её глаз насылала проклятия. Сама ночь уставилась на него из их глубины.

— Глазищи свои прикрой. Глаза у тебя особенные, это точно. Нет, лучше смотри.

Он приспустил штаны и начал мастурбировать.

— Видишь, чары твои на мне. Не касаясь тебя, сейчас кончу. А потом уединимся. Представим, что я твой первый. Такого первого у тебя точно не было.

Он распалялся ещё больше от собственных слов. Тугая струя стрельнула ей в живот, следом долетело в бедро. И она почувствовала ЕГО взгляд. Встретилась с ним и начала выключаться. Он пришёл. За ней. Она осквернена. Грязная. Облапанная чужими руками и глазами. Хотелось залезть в него и укрыться в нем. Хотелось, чтобы он не видел её такой. Исчезнуть. Раствориться.

Денис вошел в ангар. И сразу увидел её. Растянутую на деревяшках. Одежда болталась по бокам рваными кусками. Она максимально отвернула голову себе в плечо. Глаза закрыты. Степан перед ней наяривал себя рукой. Она почувствовала его взгляд, как всегда, резко вздернула голову и открыла глаза. На щеке какое-то тёмное пятно. Их взгляды встретились, и он увидел, как гаснет её свет.

Он пошел напрямую к ней. Отдернул Степана. Тот начал возмущаться и умолк, таращась на него. Он ударил его в лицо, почувствовав хруст. Степан осел, кровь хлестанула из носа. Он ударил снова. И снова. Пнул куда-то. Только мысль о ней удерживала его не провалиться в багровую жажду уничтожить эту тварь.

— Заберите его, — кинул своим парням и приблизился к ней. Она закрыла глаза. На щеке размазана кровь и расплывался синяк. Ноги пережаты слишком сильно, а руки и вовсе синюшного оттенка. Между грудей засохшая кровавая струйка. Живот в мутных потёках. Он отметил всё за секунды. Осторожно обхватил её талию. Она застонала, мотая головой и вжимаясь в балки.

— Не трогай меня, — прохрипела она.

Он замер.

— Наташа. Прости… И за то, что не смог найти тебя раньше.

Она продолжала мотать головой, не открывая глаз.

— Я грязная, я вся в грязи.

Он кивнул Игорю.

— Режь верёвки, я её удержу.

Он прижал её к себе. Она всхлипнула и отвернулась. Руки безвольно упали вниз, плетьми по его голове и плечу, ноги подогнулись, и она обвисла в его руках. Он бережно положил её на пол, оставляя голову на своей руке, пряча за остатками одежды.

— Володя, — сказал, не оборачиваясь, зная, что он поблизости, — принеси одеяло из машины.